Проза Алтая

Алёна Цами

Суламифь Вюльфинг и её сказочные герои

Весною, когда мы строили дом и нужны были деньги на покупку стройматериалов, я решила взять кредит в банке. Но сделать это оказалось не так просто. У старшего банкира нашлось много причин отказать мне в выдаче нужной суммы, и я не знала, как мне быть.

Но жизнь состоит не только из огорчений. В это же время, словно желая поддержать, моя знакомая прислала мне по электронной почте несколько картинок немецкой художницы Суламифи Вюльфинг, а также ссылку на сайт, освещающий её творчество. И, отстранившись от всех проблем, я погрузилась в мир её образов.

Словно далёкое детство вернулось в мою жизнь и, касаясь мягкой фланелью, окутало с головы до ног, даря и радость, и спокойствие. Детские воспоминания потекли ручейком в мою душу и вскоре заполнили её, явив золотых рыбок, играющих в догонялки с солнечными бликами.

Этот мир с названием «Детство» остаётся в глубинной памяти каждого человека и живёт своей особенной жизнью, никуда не исчезая. В нём улыбаются нам куклы в скромных платьицах и плывут по весенним ручейкам бумажные корабли, а плюшевые медведи, добродушно урча, смотрят на нас своими глазами-пуговками. Качели в саду ожидают и звонкий беззаботный смех, и первую нашу задумчивость. В мире Детства уютно и солнечно, потому что он защищён от всех житейских невзгод куполом любви и заботы наших близких. И когда наступает вечер, он освещается яркими фонарями звёзд и мелькающими на стене кадрами диафильмов...

Картины художницы Суламифи Вюльфинг, словно страницы забытого альбома, помогли мне заглянуть в мир Детства именно в тот момент, когда было грустно от мыслей, всегда сопровождающих наши нерешённые проблемы.

Своей кистью Суламифь раскрасила серые будни розовым и голубым, добавив сияния в те места, где когда-то являлось чудо – удивление от наблюдения кузнечика в траве, радость от встречи с приехавшей в гости бабушкой или переживания по поводу пропавшего неизвестно куда любимого щенка.

Художница напомнила мне о том, что всюду, куда бы мы ни шли по дороге своей жизни, нас оберегают светлые существа, имя которым – ангелы. Не уставая, ведут нас они, радуясь успехам и терпеливо дожидаясь нашего возвращения, когда неожиданно мы убегаем в тёмные заросли, чтобы познать боль и страдание. Ангелы снова и снова заключают нас в свои объятия, утешая и собирая наши слёзы. И сообща мы поливаем этими слезами цветок сострадания, прорастающий в нашей душе. А в конце пути ангелы помогают донести до границы миров наш душевный багаж, оставляя в наших душах лишь светлые воспоминания.

Суламифь видела ангелов и фей с детства, и, поверив её дару, их стали видеть и другие люди. И гномы с её картин совершенно естественно разбежались по лесам и садам нашей планеты. Наверное, художница рассматривала мир через увеличительное стекло Доброты, благодаря которому и капли дождя на ветвях деревьев выглядят сказочными существами, явившимися к нам из других измерений.

Так, пребывая в мире Детства и мысленно перемещаясь из одной картины в другую, я увидела знакомое лицо, блеснувшее на солнце очками. Это был старший банкир, державший одной рукой уздечку, а другой крепко прижимавший к себе папку с бумагами! Щёки банкира пылали от восторга, а галстук колыхался за плечом. «И банкиры когда-то были детьми», – сказал кто-то невидимый за моей спиною.

На следующее утро я снова отправилась в банк, пригласив с собой миловидную фею с рисунка художницы. Мы держались с ней за руки и всю дорогу болтали, как подружки, и светофоры на перекрёстках показывали нам зелёный свет.

В банке, войдя в кабинет управляющего и увидев его строгое лицо, я вдруг заулыбалась, вспомнив его пухлые щёки и чубчик, растрёпанный ветром.

– Вы по тому же вопросу? – спросил он. – Но.

И тут, посмотрев на меня, банкир изменился. Пряча свой взгляд в бумаги, стопкой лежащие на столе, он предложил мне стул.

– Можно ещё один? – спросила я и неожиданно для себя стала рассказывать банкиру о феях, гномах и ангелах, которых всю свою жизнь рисовала Суламифь Вюльфинг.

Очки банкира постепенно сползали на нос, и из-за них уже смотрели на меня добрые детские глаза. Лицо его озарила улыбка, и он сообщил:

– В детстве я тоже любил рисовать и даже – представьте себе! – хотел стать художником. Знаете, облака, освещённые закатным солнцем, выглядят как корабли.

Раздался звонок – банкира вызывали на совещание.

Поинтересовавшись, для чего нужен кредит, банкир подписал мои бумаги.

– У каждого человека должен быть свой дом, – заметил он при этом. – Идите, получайте кредит!

Обернувшись на пороге, я увидела, как солнечные лучи, проникающие через приспущенные жалюзи, чертили на полу строгие линии. Но, сбитые с толку ветерком, ворвавшимся в форточку, всколыхнули их и превратили в волны бескрайнего моря.

Прозрачность

В один из дней прозрачной уже осени с нами что-то произошло. Словно ожили невидимые капсулки внутри, отзываясь тонким покалыванием во всём организме. Мы инстинктивно выгибали спину, отводя плечи назад, и глубоко вдыхали горный воздух. Хотелось впитывать его всеми клеточками, которые наполняясь, будто лопались, и внутренний слух улавливал лёгкий треск. Незнакомые энергии волнами проходили сквозь нас.

Через какое-то время почувствовалась невесомость в теле, появилось непреодолимое желание летать. Казалось, вот, оттолкнись только – и полетишь, подхваченный ветром, как бывает иногда во сне.

И когда решили попробовать – получилось! Это был не полёт, а скорее прыжки – плавные и долгие. Ноги легко отталкивались от сухой травы, поднимая в воздух частички пыли, которые перемешивались между собой и плавно опускались обратно. А мы были уже за десятки метров от первых следов и приближались к лесу.

Лес, ещё не уснувший окончательно, тоже преобразился. Каждое дерево имело светлого прозрачного двойника, который откликался на нашу радость, пытаясь совершить такой же прыжок. Но вытянувшиеся на миг прозрачные корни возвращались в землю, словно кто-то крепко держал их там. «Им ещё рано», – мелькнуло в голове. Прозрачный ствол колыхался из стороны в сторону и тянулся к нам всеми ветвями. Мы протягивали в ответ свои руки, дотягивались удлиняющимися каким-то чудом пальцами и уже летели дальше в своём прыжке.

Только теперь мы по-настоящему знакомились с деревьями нашего леса, улыбались и кивали им, как добрым друзьям. А тем, что росли подальше, махали руками и видели, как радость летит к ним лёгким облачком.

Лес расступился, открыв каменистый берег реки. Мы продолжили своё движение, отталкиваясь уже от камней, вернее, от окутывающих их прозрачных подушек. Эти подушки хранили недолгое время наши следы, а затем разглаживались и замирали в задумчивости.

Нас манила к себе вода. Это была не обычная вода, какую мы привыкли видеть всегда. Это была вода, которая пела. Она пела камням, тонким деревцам, растущим между ними, горам и облакам, пела нам, смотрящим восторженно на неё! От воды поднимались клубы живительной влаги, пропитывая всё вокруг. Раньше мы такого не замечали. Мы ощущали свежесть, бродя по берегу, а теперь ещё и видели её мельчайшие кристаллы, распространяющиеся всюду и оживляющие кусты, деревья и их прозрачных двойников.

Мы наклонились и поплескались руками в воде, здороваясь с ней. Брызги со смехом разлетались в стороны, как от щекотки, и поток уносил их дальше и дальше от нас. Мы прислушались – о чём же поёт река? Не было отдельных слов в её песне, но нам пришло понимание спокойного размеренного звучания, которое всегда воспринималось как шум. Своим внутренним зрением мы увидели искрящийся ледник, каменистые утёсы, песчаные берега, бурливые ручейки и речки, сливающиеся с ней в пути, и встречу её с далёким морем. Она пела о седой и одновременно юной Вечности, текущей меж островами времени, рождающей и поглощающей бесчисленные миры, и сама являлась её прообразом.

Песня реки, подхваченная ветром, отзывалась далёким эхом в облаках и растворялась в глубине неба. Мы слышали согласие и радость каждой струйки и капли воды, звучавших в едином ритме этой осенней песни. Мы стояли как заворожённые и чувствовали себя сопричастными всему вокруг. Всё было близким, родным. Мы понимали, что у каждого в этом мире есть своё место и своё предназначение. Но только вместе, в гармонии, мы можем существовать на планете и сохранить её для будущих поколений! Хотелось рассказать об этом всему свету.

Возвращаясь домой, мы более внимательно смотрели на деревья и живые дрожащие паутинки, освещённые закатными лучами. В стволе одной лиственницы мы заметили ржавый гвоздь и срезанную кору у берёзы. Их прозрачные двойники имели затемнения в этих местах. Мы вынули гвоздь и погладили оба дерева, и двойники откликнулись на это световой вибрацией, словно освещённые изнутри электрическими лампами. На их прозрачных стволах остались отпечатки наших ладоней.

Впечатления этого дня изменили наше прежнее восприятие действительности. Казалось, пришла новая жизнь, полная счастливых познаний. «Какими станем завтра? – размышляли мы, погружаясь в сон. – Такими же лёгкими и видящими или уставшими, как раньше?»

Звёздное небо за окном улыбалось нарождающимся месяцем.