УГОЛЬНЫЕ ОЛИГАРХИ ВЫВЕЛИ ИЗ РОССИИ ДЕНЬГИ, НО ЕСТЬ СПОСОБ ВЕРНУТЬ КАПИТАЛ

Мировая цена на уголь готова установить рекорд, а в Азии и Европе отмечается ажиотажный спрос на топливо. Поставщики пытаются воспользоваться моментом и экспортируют даже низкокалорийный уголь, который обычно отгружается российским потребителям. Стоимость угля для отечественных электростанций может достигнуть 1500 рублей за тонну, что скажется на себестоимости электроэнергии.

Ростом цен угольщики довольны

Никита Комаров: Что происходит в угольной отрасли? Как выросли цены и скажется ли это на отечественной экономике?

Иван Мохначук: Для нашей отрасли прошлый год оказался провальным. Понятно, что из-за пандемии упал спрос на нефтепродукты, соответственно упала стоимость нефти, а вскоре вниз пошли и цены на все углеводороды, не исключая и уголь. По итогам года у нас было 42 миллиарда рублей убытков. В текущем же году, с января, цены стали потихоньку подниматься.

Конечно, мы довольны ростом цен, хотя многих людей это не радует, потому что подорожание угля тянет за собой какие-то другие цены. Но для шахтёров это очень хороший тренд. Мы сегодня уже выходим на позиции 2019 года, когда добыли 442,8 миллиона тонн угля и получили 200 с лишним миллиардов рублей прибыли. В этом году, я полагаю, мы сможем выйти на эти же показатели. Единственное, что нас подводит – это снижение потребления угля на теплоэлектростанциях: зима в этом году была снежная, воды много, гидроэлектростанции в Сибири вырабатывают больше электроэнергии, так что идёт замещение.

– То есть внутренний рынок проседает?

– Да, поэтому мы работаем в основном на экспорт. По экспорту у нас лидирует Япония, куда мы продали более 38 миллионов, Китай – 23 миллиона, но он ещё и свой уголь производит. У нас же он покупает только дефицитный, в основном коксующихся марок, очень редко – энергетический.

В Японии же, учитывая аварии на Фукусиме, из строя выведены все атомные станции, поэтому они сейчас в основном сидят на углеродах, в том числе и на угольной генерации.

ИВАН МОХНАЧУК: "ЧТО КАСАЕТСЯ ЗАПАДНОЙ, ЕВРОПЕЙСКОЙ ЧАСТИ, ТО У НАС ЗДЕСЬ НЕБОЛЬШАЯ УГОЛЬНАЯ ГЕНЕРАЦИЯ, ПОЭТОМУ ОНА СИЛЬНО НЕ ПОВЛИЯЕТ НА ТАРИФЫ НА ЭЛЕКТРОЭНЕРГИЮ ИЛИ ТЕПЛО"." ФОТО: DMITRY GOLUBOVICH/GLOBALLOOKPRESS.

– Вы затронули уже тему внутреннего рынка. Поскольку отмечается рост на мировых рынках, растёт и цена на внутреннем. В скором времени она может достичь 1500 рублей за тонну, что, в общем, существенным образом ударит по себестоимости электроэнергии. При этом у нас в Сибири и на Дальнем Востоке значительная часть генерации именно угольная. Может ли это потянуть за собой вверх тарифы для населения и бизнеса, потому что где-то должны генерирующие компании брать эти деньги?

– Я думаю, что "РусГидро" и Минэнерго будут влиять на выравнивание тарифной политики по Сибири. Как я уже сказал, цены на гидроэлектростанциях получаются несколько дешевле с учётом большой воды и возможности выработки большого количества электроэнергии. А в этом случае угольная генерация будет меньше.

Что касается западной, европейской части, то у нас здесь небольшая угольная генерация, поэтому она сильно не повлияет на тарифы на электроэнергию или тепло.

– Но Дальний Восток наш многострадальный… 

– Не настолько уж он многострадальный. Всё зависит от правильности регулирования рынка и использования того или иного вида. У нас, допустим, во Владивостоке была Владивостокская ТЭЦ, работавшая полностью на угле, и мы говорили, что не надо трогать, дайте нам возможность, в частности компания СУЭК, мы проведём модернизацию котлов, сетей, выставим некую новую логистику, снизим выбросы, поскольку поставим там улавливающие фильтры, другой уровень сжигания угля будет, сохраним генерацию, и, в принципе, электроэнергия будет дешевле.

Но когда проводили Восточный саммит, часть котлов перевели на газ, газ подвели с Сахалина, но поскольку объём трубы большой, заполнить её полностью нельзя.

Прокачка газа оказалась дороже, в итоге киловатт-час электроэнергии стал дороже, чем угольная генерация. Но по логике вещей должно быть наоборот. Мы не можем угнаться за газовой генерацией, она в любом случае дешевле, она экологичнее, но вот так сложилась ситуация.

"Где собрал урожай, там и сей зерно"

– Ситуация с углём, на мой взгляд, в точности напоминает ситуацию с металлургией, когда тоже выросли цены на мировых рынках, и у нас всё пошло вверх – и строительство, и госзаказы, и гособоронзаказ, и машиностроение, что самое главное.

Правительство пытается регулировать металлургическую отрасль разными методами, разные варианты предлагаются. С угольной отраслью то же самое может произойти. Было бы справедливым, если бы угольщики пошли на снижение цен для внутреннего рынка.

– Давайте разберёмся. Понятно, что правительство пытается регулировать и у него одна задача: нагрести денег побольше в бюджет. Другой вопрос – как оно их тратит и куда тратит?

– Но необязательно в бюджет, речь идёт о госстройках – это дополнительные расходы бюджета.

– Нет, я о другом говорю: правительство пытается у металлургов, забрать деньги в бюджет, чтобы покрыть якобы те расходы, которые понесёт бюджет при выполнении госзаказов в строительстве и так далее из-за повышения цен на металл. Касается это же и угольщиков.

Я думаю, что это абсолютно неправильный подход со стороны правительства. В Японии есть такая пословица: где собрал урожай, там и сей зерно. Получили металлурги или угольщики сверхприбыль, рынок так сыграл, а мы больше труда не вложили.

И вот здесь государство должно поставить некие барьеры или условия, использовать определённые экономические рычаги для того, чтобы собственники угольных и металлургических компаний эту сверхприбыль не по карманам тырили, в офшоры складывали или яхты покупали, а инвестировали в производство, делали бы его более современным, экологически чистым, с лучшими условиями труда, вкладывались бы в человеческий капитал с точки зрения образования.

ОЖИДАЕТ ЛИ НАСЕЛЕНИЕ ВЗРЫВНОЙ РОСТ ТАРИФОВ? ОБ ЭТОМ В СТУДИИ "ПЕРВОГО РУССКОГО" ВЕДУЩИЙ НИКИТА КОМАРОВ БЕСЕДОВАЛ С ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ РОССИЙСКОГО НЕЗАВИСИМОГО ПРОФСОЮЗА РАБОТНИКОВ УГОЛЬНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ ИВАНОМ МОХНАЧУКОМ. СКРИНШОТ: ЦАРЬГРАД.

– Какие это должны быть условия, потому что у нас есть много разных налоговых льгот, механизмы ЗПК, ТОРы всякие и так далее?

– В этом случае должны быть некие прямые механизмы, чтобы собственник понимал для себя выгоду. Я думаю, что можно использовать некие налоговые рычаги.

– Но они есть?

– Есть. Можно разумно подойти к этому, не в плане изъятия денег, а в плане разворота. Если собственник получает прибыль и вкладывает её в развитие производства, значит, эти деньги не должны кому-то зарить глаза и на них никто не должен посягать.

Деньги капитализировали и направили на благое дело – подход правильный

– Как раз в правительстве сейчас прорабатывается инициатива тех компаний, которые будут реинвестировать в реальный сектор. Для них будут предложены налоговые льготы и так далее. А для тех, кто продолжит платить высокие дивиденды и, более того, будет выводить их в офшоры, повысят ставку налога на прибыль на 20-30 процентов.

– Абсолютно правильно. Но наверное, не на прибыль. Просто должна быть прогрессивная шкала налогообложения. Мы все платим 13%-ный подоходный налог, хотя во всём мире люди прекрасно понимают, что если у кого-то есть возможность больше заработать – ну Бога ради, зарабатывай, но ты больше плати налогов.

И абсолютно правильно президент Владимир Путин принял решение, что если есть сверхдоходы, то плати подоходный налог 15%, если нет – то 13%.

– Я думаю, что это ещё первый шаг.

– Это нормальный шаг. Но посмотрите, что сделали. Вот эти деньги капитализировали, и никто же не возмущается, получив 100 миллиардов дополнительных денег. Они ушли на что? На благое дело, на детей, на здоровье. Получается, что эти деньги целевые, они пошли на детей, у которых орфанные заболевания, редкие заболевания, на инвалидность, на всё остальное. Кто против?  Никто не против!

– То есть этот подход угольщики поддерживают?

– Да. Я двумя руками за то, чтобы эти деньги изымались, но шли не просто в казну, непонятно куда, а на решение целевых задач, прежде всего для людей. Но то, что мы платим с вами дорожные налоги, с машины, с бензина, вроде как на дороги должны быть направлены. А как-то дорог не видно.

– Ситуация сильно от региона зависит. 

– Не совсем. Поэтому налоги должны иметь целевое назначение и со сверхприбыли изыматься тоже по целевому назначению.

– Вернёмся к тарифам. Как в этой ситуации сдерживать их рост? Потому что у нас на Дальнем Востоке, к примеру, генерация в основном принадлежит госкомпаниям. Либо эти убытки они переложат на население, либо эти убытки они понесут сами. Они будут как-то компенсированы – бюджетными субсидиями, дотациями, но это тоже странная схема. У вас есть решение?

– Угольная отрасль в советское время была дотационная. Но тогда у нас была плановая экономика, и всё это перераспределялось. Сегодня мы на 100% частные, государство нам ни копейки денег не даёт. Мы если в чём-то и участвуем, нам дают какие-то скидки или что-то ещё.

– Между тем есть проекты с госучастием в Якутии? Там, насколько я знаю, "Ростех" участвует...

– "Ростех" не участвует, он даёт деньги. Там есть компания у нас, которая участвует, они берут деньги, они же возвращают деньги, это же не просто – дали и забыли.

– Госкомпании "Ростех", насколько я знаю, принадлежит 5% акций в Эльгинском угольном месторождении и 25% – в Сугодинско-Огоджинском.

– Нет, я не знаю такого. Там эффективно работает компания "А-Проперти" предпринимателя Альберта Авдоляна.

Угольщики не спешат возвращаться из офшоров

– Они, кстати, совсем недавно завершили процесс перерегистрации из офшоров в Россию. Как раз на этот счёт хотел поговорить. Вы сказали верную фразу – где собрал урожай, там и сей зерно.

У нас, к сожалению, немало угольных компаний зарегистрированы в офшорах. Получается, те деньги, те сверхприбыли, которые компании заработали либо на внешнем рынке, либо на внутреннем, что ещё страшнее, с населения, будут выведены в иностранные юрисдикции. С этим что делать?

– Во-первых, мы пошли по правильному пути, что заключаем соглашения с другими странами относительно равенства уплаты налогов и признания юрисдикции обеих стран. А со странами, которые не хотят с нами идти на такие соглашения и пытаются создавать некий рай для укрытия от налогов, мы разрываем соглашения и будем подвергать эти компании двойному налогообложению – и в России, и за рубежом. Я думаю, это абсолютно правильный путь.

Но с другой стороны, я иногда думаю: вот сколько тебе надо, в этой жизни, с собой же ничего не заберёшь. И денег у тебя, что называется, выше крыши, и уже две яхты… Не пора ли как-то включить голову, и если ты умеешь зарабатывать деньги, то инвестируй в производство, создавай нормальные условия труда, новые рабочие места на Родине.

Ведь не всё деньгами измеряется. Много чего другого есть – например, человеческое признание. Вот ты уйдёшь, а имя твоё будет жить. А если не сделать этого – тебя забудут и пойдут дальше.

– Но угольщики пока не спешат возвращать капиталы. Вот создали русские офшоры в Калининграде, на Дальнем Востоке. Но процесс как-то не активно идёт, хотя в ряде случаев налоговая ставка в русских офшорах ниже, чем в иностранных. В чём тут дело? В менталитете?

– Нет, это психология восприятия той законодательной базы, которая сложилась: если у меня компания зарегистрирована за рубежом, если я туда деньги вывел и завтра что-то происходит, ребята ко мне приходят в погонах, скажем так, то у меня билет с открытой датой, я улетел – семья у меня там, у меня голова не болит. А то, что я здесь потеряю, то это Бог с ним, я же не свои деньги вложил, на меня же это сверху упало, наследство досталось в 90-е годы. Я выгреб и выгреб.

И ещё ими движет страх перед возможной экспроприацией, перед переделом собственности – вот это ими движет. При этом люди считают себя более защищёнными на Западе относительно юрисдикции. Хотя правильно Путин сказал: замучаетесь пыль глотать и вытаскивать оттуда деньги – мы там пришлые, чужие. И нас там никто не ждёт, а если и ценят, то только до тех пор, пока мы туда деньги несём.

А потом приходят уже их ребята в погонах: расскажи-ка, а откуда ты взял эти деньги, которые сюда притащил? Ты там налоги заплатил, ты там всё честно заработал? Они честные у тебя или нечестные?

Пряник есть, кнут не особо действует

– Мы видим, что государство делает шаги. А какие реалистичные меры должны быть приняты? Потому что пока эффекта нет. Есть какая-то мера? Вот пряник есть, кнут действует не особо.

– Вопрос кнута и пряника – это больше из психологии, это о восприятии, о понимании. В этом случае нужны методы принуждения. Государство должно все рычаги употреблять. В том числе ребята в погонах должны приходить и проверять. 

И должны быть более жёсткие меры со стороны государства, и государство должно придумать некий механизм более гибкий в случае такого всплеска, роста цен и роста прибыли – включается рычажок, и будьте любезны, целевым образом направьте на инвестиции. Тогда мы вас трогать не будем, деньги ваши, но вы их вложите.

– Ничего даже забирать не будем. Будет список проектов.

– Вложите деньги – и вперёд. Не хотите вкладывать, тогда мы придём, будем у вас изымать. Вот такой принцип должен быть.

– Когда несколько месяцев назад было совещание по угольной отрасли у президента, Путин обозначил, что готова программа социально-экономического развития Кузбасса, которая предполагает снижение зависимости от добычи угля и так далее, и угольщики якобы уже её согласились реализовывать, вкладывать деньги. В реальности как обстоят дела? Они просто президенту сказали "да, мы готовы" или всё-таки действительно какие-то проекты они реализовывают?

– Да, в Кузбассе, действительно, угольщики реализовывают проекты. Но у нас сегодня единственная сложность – всё завязано на железную дорогу. Мы уголь добываем, а вывезти его – это уже проблема. И он лежит на складах.

Но в целом мы многое внедряем и модернизируем добычу. Буквально на днях у нас прошла очень хорошая выставка горно-шахтного оборудования, в том числе и для обеспечения безопасности. Вся эта техника у нас используется, мы многое делаем, строим новые предприятия, разрезы.

Другое дело, что собственники, к сожалению, не всегда используют новые технологии, из-за этого в Кузбассе пыль – это ещё одна проблема. Недавно нам продемонстрировали новую интересную разработку, которую сделал "Кузбассразрезуголь": они произвели так называемый закрытый взрыв на открытых горных работах. И эта технология взрыва сокращает себестоимость добычи угля на 30%. Но собственников тяжело побудить использовать такие новые разработки.

Конечно, новая техника внедряется, используются новые подходы в работе. Пришло новое поколение горных инженеров, это специалисты, которые мыслят цифрой, учитывают цифровизацию процессов в угольной отрасли, автоматизацию многих процессов. Уже сегодня ведётся разговор, чтобы в разрезах работали грузовые БелАЗы-беспилотники, а в шахтах были оборудованы комплексы с минимальным присутствием человека. То есть делается очень многое.