Денис Драгунский об одной странной моде
Может показаться, что в этом заголовке я пародирую одесскую манеру 1910-х годов. "Поговорим за холеру в Одессе!". Что-то вроде: "Вы просите песен? Их есть у меня! Вот вам статейка за токсичность". То есть колонка на тему токсичности.
Нет, я совсем о другом. "За другое", как говорили в Одессе. Я о том, что пора прекратить пустые разговоры о токсичных родителях, которые нарушают личное пространство детей, навязывают им собственные жизненные сценарии и тем самым наносят им ужасающие травмы.
Слово "травма" стало паролем эпохи, модным словом. Травма национальная, травма личная и особенно, и самое главное в повседневном обороте – травма семейная. Нанесенная ребенку или подростку, из-за чего он страдает чуть ли не до старости. Травму прочно привязывают к семье. Постоянные рассуждения на тему "семья и травма" незаметно превращают союз "и" в знак равенства: "семья = травма". Если в книге нет ничего про травму, пережитую героем в детстве, то это как бы уже и не книга.
Конечно, в семье случаются психологические травмы, подчас ужасающие. Тем более что они иногда помножены на травмы физические. Увы, увы, среди родителей встречаются садисты, и насильники, и просто тупые безответственные типы. Увы, увы, такие родители оставляют детей без помощи, без еды, подвергая опасности их жизнь. Бьют, мучают, истязают в самом прямом смысле слова – и при этом издеваются морально. Это ужасно, но это существует. К величайшему сожалению, семья – не место идеальной любви и взаимопонимания, а всего лишь ячейка общества. А в обществе сами знаете что случается.
Но я не об этом, не о явной уголовщине и не об изощренных издевательствах.
Я о том, что сейчас называют "токсичными отношениями". Эти отношения в основном состоят из трех разделов: "нарушение личных границ", "насилие" и "навязывание сценариев". Вряд ли у кого хватит терпения перечислить все случаи нарушения границ – они чем-то схожи с числом "пи", у которого нет окончательной точности. Любой вопрос на любую тему может оказаться таким нарушением. То же и о насилии. Насилие – это не только побои – но и настойчивое указание надеть теплую шапку или доесть суп. "Ешь сейчас же! Посмотри, на кого ты похож! Вылитый Кощей!" – это мама постоянно говорит Дениске, моему литературному двойнику. Я уже встречал утверждения, что "Денискины рассказы" Виктора Драгунского описывают "мрачный токсичный мир советской семьи". В частности, трогательный рассказ "Арбузный переулок", где папа вспоминает, как мальчишкой голодал во время войны – это оказывается, "пример того, как советские родители насиловали психику ребенка тоталитарной пропагандой".
Ну, бог с ним! Главное в другом.
Нынче любой родительский вопрос (например, "Как у тебя с математикой?" или "Кто эта Маша, с которой ты идешь гулять?") – это взлом личных границ, "интрузия", то есть вторжение в суверенную личность. А любая рекомендация или совет, не говоря уже об указании или, боже упаси, приказе или запрете (например, касательно времени возвращения с вечеринки или необходимости присутствовать на дедушкином юбилее) – это насилие над суверенной личностью. Хотя данная личность живет целиком и полностью за счет своих родителей и в доме своих родителей – но кого интересуют такие мелочи!
А от "насилия" всего один шаг до "навязанных сценариев". Навязанный сценарий – это отдельная песня. Может быть, вы думаете, что это когда родители заставляют сына или дочь вступить в "выгодный", с их точки зрения, брак? Или когда они запрещают поступать во ВГИК, а заставляют идти в МИФИ? Одним словом, когда они силой или угрозами навязывают дочери или сыну долговременный план ее/его будущей жизни? Ах, если бы. Хотя, наверное, и такие случаи бывают, но они в наше время крайне редки – когда вы в последний раз слышали о том, что злые и жадные мама с папой заставили дочку выйти замуж за старого, уродливого, но зато богатого?
"Навязанный сценарий" – это оценка задним числом. Мальчик окончил школу, готовился к ЕГЭ, хорошо его сдал, потом занимался с репетиторами, успешно поступил, окончил бакалавриат и магистратуру, пошел на работу, но через пару лет встретил и полюбил хорошую девочку, которая занимается восточными духовно-боевыми практиками. И мальчик вдруг понял, что сидеть в позе лотоса, медитировать и заниматься ушу – можно и безо всякого ЕГЭ. Не говоря уже о бакалавриате и магистратуре. Так что он зря потратил минимум шесть лет жизни. А если считать подготовку к ЕГЭ плюс два года в офисе – то и все десять. А кто виноват в зряшной трате драгоценных лет молодости? Конечно, родители. Потому что они "навязали ему свой жизненный сценарий".
Какие токсичные родители! Почему они не объяснили, что сначала умрет бабушка и завещает мальчику квартиру, а потом умрут и они и он сможет сдавать недвижимость в аренду и спокойно медитировать? Безо всякой магистратуры и офисной каторги.
Конечно, навязывание сценария бывает. Это безо всяких шуток травматично, когда тебя заставляют делать не то, что ты хочешь. Внимание: здесь важен порядок слов! Не просто так предлагают-убеждают что-то делать, а именно не то, что ты хочешь. Ты хочешь одно, а тебя заставляют делать другое, иногда совсем противоположное. Мальчик хочет в армию, в военное училище, а его силком гонят в училище живописи, ваяния и зодчества. Короче говоря, у молодого человека должен быть свой сценарий, свое видение жизни, какие-то планы и цели, пускай расплывчатые, пускай приблизительные – но свои. А если этого нет, если нет сопротивления, борьбы за свое будущее, а есть бездумное потребление того, что предложили родители – то нет и навязывания.
Но уж больно хорошее слово! Уж очень приятно и удобно объяснить свои неудачи – или просто свое нежелание работать – тем, что родители "навязали свой сценарий".
Недавно я читал автобиографический очерк из сравнительно недавней жизни и наткнулся на чудесную фразу: "Я сидела на заднем сиденье папиной машины и тихо рыдала, потому что меня везли подавать документы на исторический факультет. Правда, я совсем не знала, где я на самом деле хочу учиться…". Здесь прекрасно все, начиная с заднего сиденья папиной машины. Не сочтите меня ханжой – у моего папы тоже была машина, и на первый экзамен я ехал именно что на заднем сиденье папиной машины (рядом с папой сидела мама). Разница одна – я очень хотел поступить в МГУ. Весь дрожал от волнения – а вдруг сорвусь? – и от предвкушения – а если все-таки получится?
А для других, оказывается, поступление в прекраснейший университет страны было травмой. Края раны до сих пор не затянулись.
Наверное, я – странное исключение. Я мало того что не страдал сам. Я не принимал всерьез всех этих ретроспективных страданий моих – уже престарелых! – сверстников, а также людей сравнительно молодых. Которые искренне жалуются на семейную травму и токсичность.
Вот я и подумал: ну сколько можно языком болтать? В своей знаменитой листовке Эренбург писал: "Мы знаем все. Мы помним все. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать". Ну, хорошо, не так буквально. Не убивать. Родители – при всех страшных травмах, которые они нанесли – все-таки не немецко-фашистские захватчики. И потом, сейчас все-таки не 1942-й год. Убьешь – а тебе еще и прилетит от УК РФ. Конечно, не убивать. Но – будем действовать!
Пора уже начать наказывать за токсичность. Иначе получается смешно: разговоры, жалобы, осуждения – но никаких реальных действий.
Возьмем, к примеру, Вайнштейна, продюсера-харассера. Он, когда двадцать-тридцать лет назад принуждал женщин к близости – тоже ведь думал, что так и надо, что так можно. А если и нельзя, то вон уже сколько лет прошло – обойдется. А вот не обошлось! Мерзкий сексуальный домогатель получил по полной.
Давно пора тем же манером призвать к суду и ответу токсичных родителей. Они тоже думали, что можно и нужно вторгаться в личные границы и навязывать сценарии. А ежели и нельзя, то вон как давно это было. Нет, голубчики! Вы ответите за каждое "надень шапку", "сними бандану", "выучи химию", "не водись с Колей", "возвращайся не позже одиннадцати", "пойдешь к бабушке на день рождения", "вымой посуду", "сделай уборку в своей комнате", не говоря уже о таком циничном насилии, как "посиди с маленьким братиком, пока мы в театре".
Как наказывать? От и до. От публичного порицания до тюремного заключения, в зависимости от уровня токсичности и глубины нанесенной травмы. Но лучше – крупные штрафы. А еще лучше – конфискация недвижимости в пользу травмированного отпрыска. Чтоб он мог ее сдавать в аренду и лечить свои травмы на Бали или в Гоа.
Сарказм, сарказм, сарказм! Хотя кто его знает, как все обернется…
Недавно вышла в свет книга Николая Эппле "Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах" – то есть о преступлениях государства перед своими гражданами. Речь не только о репрессиях в СССР 1917-1953 годов. За последние сто лет так было во многих странах – в Латинской Америке, в Юго-Восточной Азии, в Южной Африке. И, конечно, в Европе: тоталитарные и авторитарные режимы в ХХ веке захлестнули большую часть континента. Массовые аресты, пытки, расстрелы, лагеря, высылки, исчезновения – печальный венок национальных травм. Во многих странах работают "комиссии по примирению", "комиссии правды" и т.п. Жаль, что у нас правда о трагедиях 1917-1953 годов выдается малыми порциями, под актуальным политическим гарниром. Поэтому травма продолжает терзать наше общественное сознание. Не говоря уже о коллективном бессознательном.
Прекрасную книгу написал Николай Эппле. Я сам, как председатель жюри премии "Либмиссия", 16 июня вручил премию автору. Но тем же вечером меня посетила еретическая мысль.
Вот, например, – думал я. – В Древнем Риме была эпоха "хороших императоров", почти век, с 96 по 180 год нашей эры. Время экономического, политического, культурного расцвета. Но до этого были кошмарные годы Тиберия, Калигулы, Клавдия, Нерона… Как римляне лечили национальную травму? А как правительство Людовика XIII изживало травму Варфоломеевской ночи? А потом, в той же Франции, травму Террора история излечила травмой Термидора, а ее – травмой Наполеона, после чего наступила травма "русские в Париже" и Ватерлоо…
История состоит из травм. Она вся и есть одна большая травма. А об исцелении задумались всего-то полвека назад.
"Ага! – возразят мне. – История – это еще и одна сплошная эпидемия. А лечить и предупреждать "моровые поветрия" начали совсем недавно. Значит, по-вашему, это на самом деле не нужно?" Нет. Ничего подобного. Нужно бороться с насилием и неравенством, с войной и нищетой – а не с прозвищами, шутками и картинками. Надо бороться с болезнями, изобретать действенные лекарства, лечение сочетать с профилактикой. Не надо только пытаться создать стерильный мир. В стерильном мире любой внезапный микроб окажется смертельным. Неужели все предыдущие 100 поколений истории – это милые добрые семьи, и только в последней четверти ХХ века вдруг появились токсичные родители? "Ах, нет! – возразят мне. – Просто раньше люди страдали молча, а теперь научились говорить о своих травмах".
Отлично. А как же у них, таких травмированных и страдающих, получился наш мир? Как это они не скисли в уголке дивана, а создали цивилизацию ХХ века?
Травма, в том числе и семейная – это источник энергии развития. Это залог иммунитета к тяготам и разочарованиям. Там, где идеальные родители ни в чем не стесняют свое дитя, где они являют собой воплощенное сочувствие и понимание – ребенок, а тем более подросток, не сможет отстоять свое "я". Не станет самостоятельной личностью, которая выковывается – да, да! – в болезненном, травматичном общении. Если угодно, в борьбе с родителями. А не в позднем смаковании семейных травм.