Как «гиена Европы» стала ее головной болью
Существует историческая примета, что вхождение Львова в какую-нибудь империю или государство неизбежно ведет к их развалу. Нечто похожее происходит в последние несколько веков и с Польшей. Не сложилась у нее историческая судьба. А обострилось все с объединения Польши и Литвы в 1569 году на основе Люблинской унии. Хотя и более раннюю историю Польши нельзя назвать спокойной.
Образовалась своего рода карликовая империя, располагавшаяся на территориях современных Польши, Украины, Белоруссии и Литвы, а также частично на территории современных России, Латвии, Молдавии, Эстонии и Словакии. Название она получила ― Речь Посполитая.
В современной польской историографии ее называют «I Речь Посполитая». Есть у поляков и «II Речь Посполитая» (с 1918 по 1939 г.); а с 1989 года ее именуют «III Речь Посполитая».
Период существования Польской Народной Республики (1944–1989) в этой нумерации не учитывается, чтобы подчеркнуть её отличие от других Речей Посполитых.
Во всех этих наименованиях угадываются фантомные боли по утраченной империи, которую поляки мечтают возродить в том или ином виде. И они этого не скрывают, организовывая разного рода политические прожекты типа «Люблинских проектов» с участием Украины и Литвы.
Ностальгия по утраченной империи сопровождается большой неприязнью к тем, кто ее разрушил, проведя к 1795 году три раздела страны и трижды поделив Польшу между Россией, Пруссией и Австрией.
Еще один раздел Польши произошел уже в 1814–1815 гг. на Венском конгрессе между теми же Австрией, Пруссией и Россией. Из бывшего Варшавского княжества, созданного Наполеоном после разгрома Пруссии, было образовано Царство Польское, большая его часть по решению Венского конгресса передавалась России.
Сознательно или нет, но Австрия с Пруссией тем самым устроили тогда России историческую «подлянку», повесив на нее основную часть проблем по борьбе с польским национально-освободительным движением. А именно такие задачи и ставились при новом разделе Польши.
Тогда и стало понятно, что основным врагом любой империи является национализм входящих в нее народов. Позднее эти знания были неоднократно использованы для крушения многих империй.
Последствия нового раздела не заставили себя ждать и вылились в серию восстаний (1830, 1846, 1848 годов).
Осенью 1861 г. для прекращения «беспорядков» в Польше было введено военное положение, однако в 1863–1864 гг. восстание вспыхнуло вновь.
Сегодня поляки постоянно манипулируют историческими фактами, обвиняя исключительно Россию в разделах Речи Посполитой. В Варшаве «забыли», что в них активно участвовали и другие ее тогдашние соседи, которых серьезно достала политика Речи Посполитой, постоянно сопровождавшаяся необоснованным гонором, претензиями и высокомерием.
Собственно, этими чертами внешнюю политику Речи Посполитой наградило очень своеобразное сословие польских дворян, существенно отличавшееся от других европейских дворян своей многочисленностью и нередко отсутствием у ее представителей реальной собственности. Только принадлежность к сословию, полученную в результате какого-то «героического» поступка одного из предков, отличившегося в многочисленных феодальных сражениях на стороне короля, и неимоверный гонор от своей принадлежности к шляхте.
После вхождения польских территорий в состав Российской империи власти значительно сократили количество представителей шляхты, потребовав предъявить документальное подтверждение принадлежности к дворянскому сословию, чего большинство безземельных шляхтичей не смогло выполнить. В результате они были отнесены в разряд простолюдинов, что еще больше усилило недовольство последних и способствовало росту «национально-освободительных» настроений среди поляков.
Как говорится, характер ― это судьба! Оказывается, что это в полной мере относится не только к людям, но и государствам, которые эти люди населяют. Гонор и высокомерие поляков определяют судьбы страны не только в истории, но и в настоящее время. Могу предположить, что так будет и в обозримом будущем.
В этой связи мне вспоминается встреча в МИД в конце 90-х годов прошлого века с одним западным дипломатом. В ходе информационной беседы в числе прочего обсуждали политику стран Восточной Европы, входивших ранее в социалистический лагерь. Остановились на Польше, уже вступившей в НАТО в марте 1999 года.
В словах коллеги при этом чувствовалось явное превосходство, он как бы говорил: вот видите, все ваши союзники уходят от вас на Запад. Этих слов напрямую произнесено не было, но их смысл угадывался.
Я попытался остудить его пыл, заявив, что с Польшей и Прибалтикой не все так однозначно. А Польша вообще станет для Запада реальной головной болью, особенно после вступления в ЕС, когда она начнет с большим нахрапом отстаивать свои экономические интересы.
В доверительном порядке мой собеседник, знавший историю Польши и знакомый с польским национальным характером, согласился, что в отношениях с этой страной Европу ожидают непростые времена. И он был вынужден согласиться с утверждением, что Польша ― это теперь головная боль Европы.
Распад Советского Союза ― явление, безусловно, печальное. Но и в нем есть свои положительные моменты, заключающиеся в том, что Россия помимо своей воли избавилась от значительного числа республик, для которых по политическим соображениям была экономическим донором на протяжении всех лет существования СССР. Избавилась она и от ложных или вынужденных «союзников» в лице стран «социалистического лагеря», где Польша занимала особое место.
Отрицательное влияние польского национального характера на внешнюю политику в какой-то мере удавалось сдержать только советскому руководству в период Польской Народной Республики. И ключевые слова здесь «в какой-то мере», потому что, как известно, растущее давление внутри котла можно сдерживать, усиливая давление снаружи. Но также известно, что это невозможно делать бесконечно. Применительно к Польше об этом свидетельствуют многочисленные восстания и их жесткое подавление соседями в прошлом.
Ненависть поляков к России не раз сыграла с ними злую шутку. Особенно просчитались наши соседи, когда, по существу, содействовали приходу к власти в Германии нацистов в надежде на то, что им удастся направить их на войну с Советским Союзом.
Последствия Второй мировой войны для Польши известны. Из 35,1 миллиона жителей, проживавших на польских землях к 1 сентября 1939 года, в ходе войны погибло порядка шести миллионов человек (эти цифры уточняются, оспариваются, но сути это не меняет). Плюс обычные для военных действий разрушения экономики, жилого фонда и т. п.
Букетно-конфетные отношения стран Старой Европы с Польшей начались после вступления ее в ЕС в 2004 году: немецкий рынок труда активно пополнился дешевой польской рабочей силой, а немецкие компании принесли в польскую экономику новые инвестиции.
Создание «Веймарского треугольника», объединившего Францию, Германию и Польшу, открывало новые возможности для региональной интеграции. Но счастье, как известно, не может длиться долго. Поляки также поняли, что просто не в состоянии долго идти против своей натуры, отточенной в годы Речи Посполитой.
Имперские замашки дают о себе знать и через века. Понимая, что захватить лидерство в Евросоюзе ― задача слишком тяжелая, Польша все чаще стала заявлять о себе в качестве негласного лидера стран «Вышеградской четверки» (объединение четырех центральноевропейских государств: Польши, Чехии, Словакии и Венгрии).
Эти претензии на региональное лидерство в ЕС, где благодаря стараниям Польши намечалось некое разделение Новой и Старой Европы, у последней вызвало очевидное неприятие. Наиболее болезненно на эти польские потуги среагировала Германия.
Как бунт на корабле немецкое руководство восприняло резкое выступление Варшавы (поддержанное Будапештом) против размещения у себя беженцев из Африки и с Ближнего Востока. Так, Польша отказалась участвовать в специальном саммите ЕС по миграции и отказалась подписывать Миграционный пакт ООН.
Все призывы канцлера Германии Ангелы Меркель в поддержку миграции, мотивировавшиеся гуманитарными соображениями, в Варшаве предпочли проигнорировать, понимая, что для Германии миграция имеет не столько гуманитарный аспект, сколько является попыткой решить на перспективу проблему с пополнением собственных трудовых ресурсов в условиях сокращения рождаемости. К тому же мигранты из Африки и Ближнего Востока воспринимались поляками в качестве конкурентов для собственных граждан, выезжавших на работу в страны Старой Европы и в первую очередь в Германию.
В последние годы польско-германские отношения заметно осложнились. Польша, ставшая одной из первых восточноевропейской страной ― членом НАТО и ЕС, сняла все экономические сливки, выделявшиеся Евросоюзом для новых членов. С принятием в ЕС других стран из Восточной Европы (которые также желали свой кусок пирога) и серьезного осложнения экономической ситуации в Евросоюзе привычные дотации для Польши существенно уменьшились.
На это оказал влияние и выход из ЕС Великобритании, в результате чего «общак» Евросоюза заметно сократился.
В Германии и Франции на фоне брексита не смогли не заметить намерений Польши укрепить свои позиции в ЕС, используя, мягко скажем, не совсем порядочные схемы. Так, в Польше стали демонстративно распространяться настроения в пользу выхода из Евросоюза вслед за Великобританией. Вроде того, а что там делать, если денег больше не дают?
Подобные настроения исподволь накладывались на стремление сделать ставку на поддержку со стороны американцев. А по существу, на то, чтобы стать страной ― агентом США в Евросоюзе. Польша с готовностью предложила себя для размещения американских войск, которые Дональд Трамп намеревался вывести из Германии вследствие роста противоречий с руководством этой страны из-за требований увеличить расходы на содержание НАТО и призывов прекратить строительство газопровода «Северный поток ― 2».
Во всех этих шляхетских деяниях поляков в ЕС все более очевидно проглядывают уши Соединенных Штатов. Совсем не случайно информация о росте настроений среди поляков за выход из Евросоюза по времени наложилась на информацию о том, что Дональд Трамп уговаривал президента Франции Эмманюэля Макрона последовать примеру Великобритании, обещая за это некие экономические преференции.
Не нужен был Трампу мощный и единый Европейский союз. Намного проще иметь дело с отдельными европейскими странами. Однако единого ЕС всяко не получается, и там постоянно усиливаются экономические и политические противоречия между его членами. И во многом в этом заслуга польского руководства с его непомерными и не соответствующими реальному экономическому и политическому весу Польши амбициями, гонором и высокомерием, так узнаваемыми в историческом ландшафте этой страны.
Окончательно добили немцев новые непомерные требования поляков о репарациях за ущерб в годы Второй мировой войны. А это ни много ни мало 850 миллиардов долларов США.
Германия не хочет не только начинать предметное обсуждение новых репарационных выплат, но даже слушать о них, понимая, что и простое обсуждение способно открыть ящик Пандоры, вслед за чем посыпятся аналогичные требования от других стран Европы, пострадавших в ходе Второй мировой войны. Подобного развития событий неспособна выдержать никакая экономика, даже Германии ― локомотива Евросоюза.
В очередь за репарациями вслед за Польшей уже встала Греция, испытывающая серьезные проблемы с бюджетом, сильно подорванным пандемией. Здесь только начать, а дальше весь Евросоюз и костей не соберет!
Особое место в польско-германских отношениях занимает вопрос строительства российско-немецкого газопровода «Северный поток ― 2».
Для поляков в этом вопросе переплелось всё: стремление не допустить углубления экономического сотрудничества России и Германии, воспринимающегося как некий внешнеполитический кошмар; желание не дать России ослабить и добить экономически Украину; стремление помочь Соединенным Штатам закрепиться на европейском газовом рынке, сломав при этом сопротивление Германии, уже рассматриваемой поляками в качестве своего главного конкурента в борьбе за лидерство в ЕС, какое должны якобы им обеспечить США, «Вышеградская четверка» и партнеры по проекту «Трехморья» (объединения 12 стран ЕС Центральной и Восточной Европы в бассейне Балтийского, Адриатического и Черного морей).
Большие расчеты на укрепление своего лидерства в Европе Польша делала на развитие газопровода из Норвегии в Польшу, получившего название Baltic Pipe.
По мысли польских стратегов, этот газопровод (особенно в случае закрытия проекта СП-2) должен был превратить Польшу в хозяина газового хаба ЕС, что позволило бы не только контролировать ситуацию в газовой сфере Евросоюза, но и подняло бы политическое влияние Польши до уровня Германии.
Очередной шляхетский бред! Германия очень быстро разобралась с ним. Явно с ее подачи апелляционный совет Дании по вопросам окружающей среды не подтвердил решение на строительство на своей территории газопровода Baltic Pipe. Остановка его реализации — очень серьезное стратегическое поражение Польши. И главное, что это решение наглядно показало реальное положение и место Польши в Европейском союзе.
А Германия существенно укрепила свои политические и экономические позиции в ЕС, добившись снятия американских санкций со строительства СП-2 и разделавшись с польским газовым проектом.
Сегодня многие задаются вопросом, а почему Россия не включила Польшу в список «недружественных государств», несмотря на ее откровенную недружественную политику в отношении нашей страны?
Ответ на удивление прост: при всей антироссийской риторике и подергиваниях польского руководства реальная политика Польши в ЕС в большей степени отвечает интересам Российской Федерации, чем вредит им.
Инкорпорировав в свой состав такую специфическую страну, как Польша, Евросоюз (особенно в условиях консенсусного принятия там решений) взвалил на себя такие же проблемы и ту же головную боль, какие появились у Российской империи после трех (а с учетом решений Венского конгресса ― четырех) разделов Польши.
Как ЕС справится с этими проблемами, пока совсем не ясно. Вероятнее всего, сработает историческая примета: империя (а ЕС ― это своеобразная, но, безусловно, империя), которая владеет Польшей, обречена на развал.
Как говорится, время покажет, но такое ощущение, что ждать осталось уже недолго.
Сергей Кузнецов