Жизнь, отданная иероглифам. Жан-Франсуа Шампольон – начало пути

История великих цивилизаций. Наш рассказ, посвящённый дешифровке древнеегипетской письменности, продолжается. И сегодня мы его продолжим биографией поистине великого человека, своим трудом и талантом открывшим человечеству целую древнюю цивилизацию. Имя этого человека Жан-Франсуа Шампольон-младший — потому что именно так он называл себя сам, на отличку от старшего брата — Жака-Жозефа. Хотя позднее, разумеется, «младшим» его уже никто не называл. Родился он 23 декабря 1790 года в небольшом городке Фижаке на юге Франции и, как и многие другие люди, чей жизненный путь был совершенно явно предначертан им с самого рождения, уже с самого раннего возраста демонстрировал просто удивительные способности. Ему не было и пяти лет от роду, как он без помощи взрослых научился и читать, и писать.


Правда, тут ему помогла сама Судьба. Дело в том, что отец его был книготорговцем, поэтому книг вокруг маленького Жана было не просто много, а очень много. И в лавке, и дома. Так что рос он, можно сказать, в мире книг и очень рано начал предпочитать их общество обществу шумных сверстников.

Но ярче всего выделялась его способность к иностранным языкам. Уже в девятилетнем возрасте он знал латынь и греческий язык так хорошо, что долгими зимними вечерами мог разыгрывать со своими домашними целые сцены из Гомера и Вергилия. И видя его явную одарённость, семья постаралась дать ему такое образование, какого были лишены и его родители, и также старший брат, и сёстры. Кстати, и старший брат его Жак-Жозеф — был тоже человеком весьма незаурядным. Уже взрослым изучил целый ряд наук, стал языковедом, и даже смог получить место профессора греческой словесности в лицее города Гренобля. И неудивительно, что именно к нему в Гренобль и переехал учиться десятилетний Жан-Франсуа.

Там Шампольона-младшего определили сразу в две школы — городскую и частную, принадлежавшую некоему учёному аббату. Но… ни одна из них, ни обе сразу мальчика не удовлетворяли. Тем более что им вдруг овладело страстное желание: в хронологической последовательности восстановить (и описать!) всю мировую историю — «от Адама и до Шампольона-младшего», как он часто любил говорить. Но как это можно сделать, не зная древних языков? И Жан-Франсуа начал самостоятельно изучать древнееврейский язык, чтобы написанные на нём книги читать в подлиннике. И он его выучил, причём довольно быстро. А сразу после этого начал учить арабский, за ним сирийский и арамейский языки. И, возможно, стал бы он просто известным историком, автором своей «Всемирной истории», но тут опять-таки сама Судьба послала ему встречу, изменившую всю его… биографию.



Он познакомился с известным физиком и математиком Фурье, который только что возвратился во Францию из Египта и, конечно же, привёз с собой большую коллекцию самых различных египетских древностей. Жак-Жозеф привёл к нему своего любознательного одиннадцатилетнего брата, и вот у него в гостях Шампольон и увидел собственными глазами подлинные египетские папирусы, и амулеты в виде жуков-скарабеев с начертанными на них таинственными письменами.

Всё это вкупе с рассказами Фурье о Египте произвело на восприимчивого мальчика неизгладимое впечатление. И кончилось это тем, что он… дал торжественную клятву – свою жизнь посвятить изучению древнего Египта и прочитать иероглифические надписи.

Для начала он изрезал книги старшего брата, содержавшие сведения о Египте, почерпнутые у античных авторов Геродота, Страбона, Диодора и Плутарха, и расположил их по своему усмотрению. Что делать, если ксероксов тогда не существовало, а переписывать десятки страниц двенадцатилетнему мальчику было просто не по силам.


В 1804 году Шампольона-младшего определили в лицей, где он учился три года. Выбор места учёбы оказался неудачным, хотя учиться в лицее и было престижно. Время воспитанников было подчинено строгому распорядку. Даже в свободное от занятий время учащиеся лицея не имели права заниматься посторонними делами, которые выходили бы за рамки учебной программы. А так как ни коптского, ни эфиопского языка там не значилось, то и заниматься ими Шампольону было нельзя. Между тем он читал о родстве коптского языка с древнеегипетским и решил, что в деле расшифровки иероглифов без его знания не обойтись. А на эфиопском языке говорили в близкой к Египту Абиссинии (Эфиопии), и он тоже мог ему пригодиться.


Странные увлечения тринадцатилетнего мальчика не вызвали восторга у начальства, но страсть Шампольона была сильнее запретов, и он начал заниматься ими по ночам. Кончились все эти ночные бдения тем, что у него начались проблемы со здоровьем. Но тут в судьбу мальчика вмешались влиятельные знакомые его старшего брата, и администрация лицея разрешила ему изучать эти языки в свободное от учёбы время.


В 16 лет он закончил учёбу в лицее и тут же был избран… членом Гренобльской Академии, в которой числились самые образованные жители этого города. Дело в том, что к окончанию лицея Шампольон уже написал несколько глав своего труда: «Египет при фараонах». И он не только их написал, но ещё и составил подробную географическую карту древнего Египта, которую и представил в Гренобльскую Академию вместе с готовыми текстами. На публичном заседании Академии он зачитал введение к своей книге и рассказал о планах на будущее. И так всё это поразило собравшихся, что они единогласно присудили ему звание академика.

Ну а затем молодой академик переехал в Париж и уже там два года изучал санскрит, а также зендский и пехлевийский языки, ещё и работал в Парижской библиотеке над коптскими рукописями. О своей жизни в Париже он писал брату, что «беден, как поэт, и даже ещё беднее». Однако и это всё он перетерпел, превозмог, и уже в 1809 году вернулся в Гренобль профессором истории, получив это звание в 18 лет!


Здесь он продолжил работу над своей книгой «Египет при фараонах». В 1814 были напечатаны первые два тома. Казалось бы, жизнь налаживается и до успеха осталось не так уж и много. Однако как раз в это время Наполеон вернулся во Францию и направился в Париж через Гренобль. Братья Шампольоны были в числе рьяных бонапартистов. Старший вскоре поехал в Париж вслед за Наполеоном, а младший… стал редактором гренобльской газеты, которая поддерживала Наполеона.


А дальше Сто дней закончились, и вернувшиеся сторонники Бурбонов припомнили братьям весь их бонапартизм. Нет, в замок Иф, как Эдмона Дантеса, их не посадили, однако на целых полтора года отправили в ссылку в родной город Фижак. Потом, правда, им разрешили вернуться в Гренобль, но травили их там обоих постоянно, и мало того – в 1821 году добились увольнения Шампольона-младшего из местного лицея, чтобы лишить его средств к существованию.


И пришлось опять ему ехать в Париж к своему старшему брату. Впрочем, возможно, это было и к лучшему, что Шампольона-младшего выгнали из Гренобля. Теперь ничто не отвлекало его от той главной цели, которой он задумал посвятить свою жизнь.

Продолжение следует…