Гарри Кокая: «500 миллионов кВт пропали, мы даже никому не можем это предъявить»
При обсуждении в парламенте ситуации в энергетике Абхазии министр экономики и вице-премьер Кристина Озган заявила о том, что Бзыбский завод железобетонных изделий, который является государственным предприятием, потребил электроэнергию на 32 млн рублей и является крупным должником. Ответственность за ситуацию она возложила на нынешних оппозиционных политиков, указав, что это случилось в тот период, когда «один руководитель, который сейчас возглавляет политическую партию, был начальником РЭС Гагрского, а другой возглавлял профильное министерство». На следующий день госкомпания «Черноморэнерго» выступила с опровержением, заявив, что Гагрский филиал «Черноморэнерго», руководителем которого был Тимур Гулия, председатель оппозиционной партии «Аруаа», не мог нести ответственность за пресечение незаконных подключений и погашение задолженностей за потребленную электроэнергию Бзыбским ЗЖБИ.
Сам Тимур Гулия пояснил «Эху Кавказа», что филиал РУП «Черноморэнерго» города Гагры не обслуживал территорию ЗЖБИ, так как она не находилась на балансе госкомпании, следовательно, не мог нести ответственность за его несанкционированное подключение и оплату задолженности. В то же время он сообщил, что незаконное потребление и образование задолженности находилось в зоне ответственности гагрского филиала «Энергосбыта», который выявил и пресек незаконное потребление, определив сумму задолженности. О большом долге ЗЖБИ перед энергетиками говорил на заседании кабмина и премьер-министр Александр Анкваб.
Неработающее предприятие Бзыбский ЗЖБИ стало притчей во языцех, и вокруг него закипели политические страсти. В ситуации помогал разбираться наш «Гость недели», депутат парламента Гарри Кокая, член двух комитетов – по аграрной политике и природным ресурсам и по государственно-правовой политике.
– Гарри, сейчас возникла полемика вокруг Бзыбского завода железобетонных изделий (ЗЖБИ) и его долгов. У Министерства экономики одна позиция, у госкомпании «Черноморэнерго» – другая, прокомментируйте в целом эту полемику, что происходит?
– Эта полемика началась на нашем комитетском слушании из-за высказываний вице-премьера…
– Вы имеете в виду Кристину Озган?
– Да, Кристину Озган, которая была у нас на комитетском слушании. Я считаю, что это высказывание было ничем не обосновано, оно было с политическим окрасом, цель его была не в обсуждении проблем энергетики. Весь посыл был к тому, что прошлая власть делала что-то плохо, а сейчас они якобы хотят на них повесить то, что было сделано. На самом деле, когда делаешь какие-либо заявления, надо оперировать фактами и документами. А мы видим, что на следующий день дает комментарий руководитель «Черноморэнерго» и говорит, что эти заявления ничем не были обоснованы. Они пришли вместе, рассказывали нам об одной позиции, а на следующий день выяснилось, что позиции у них разные. Но на заседании парламента руководитель «Черноморэнерго» никак не прокомментировал это заявление. Видимо, люди были оскорблены заявлением, в котором она имела в виду председателя партии, как я понимаю, речь шла о Тимуре Гулия. И, наверное, когда они стали разбираться, поняли, что были не правы.
– Гарри, а в чем, собственно, суть этого дела?
– Вопрос объекта ЗЖБИ и раньше обсуждался в парламенте, это резонансный вопрос, он был главным аргументом в запрете майнинга криптовалют, потому что ЗЖБИ потреблял большое количество энергии, но не было запрета на деятельность, у него были официальные технические условия. А госкомпания «Черноморэнерго» не имела никаких правовых инструментов, чтобы прийти и отключить его.
– Какого рода деятельность была на этом заводе, на что этот железобетонный завод потреблял энергию?
– Здесь происходило то, что там майнили. Руководитель «Черноморэнерго» в то время, увидев такие большие нагрузки у себя в сетях, поднял тревогу. Обесточить завод они не могли из-за того, что от одной с ним линии питалось население. Когда они привели это в порядок, они его обесточили, это было в 2018 году. Помимо того, что они его обесточили, на этот завод была начислена та сумма, которую озвучивала Кристина Озган, сумма 32 млн рублей легла долгом на эту организацию. Было понятно, что там имел место майнинг, руководство «Черноморэнерго» несмотря на то, что не было правовых и технических норм, с этим боролось. Но на этом слушании Кристина Константиновна преподносила эту ситуацию как главное зло в проблемах энергетики, чтобы люди услышали: вот, что творилось.
У меня другой вопрос, очень резонный и обоснованный: в прошлом году, в 2020-м, перерасход электроэнергии был почти 500 млн киловатт/часов по отношению к 2019 году, это были нагрузки полностью по майнингу, я у них хочу спросить: «А на кого был начислен такой объем электричества, который потреблен, и куда эта потребленная электроэнергия делась? Осталась ли она долгом?» Как мы знаем, она просто была похищена, так как не была нигде зафиксирована. В случае ЗЖБИ, по крайней мере, есть возможность прийти сегодня или завтра на это предприятие, это вопрос изъятия у должника денег фискальными органами, которые наложили такую огромную сумму долга. 32 млн рублей – это огромная сумма, но есть возможность ее получить, если поработать. А в этом случае, где 500 млн киловатт/часов просто пропали, мы даже никому не можем это предъявить. И даже завтра, если будет эффективное управление в «Черноморэнерго», у них не будет ни методов, ни способов, чтобы забрать эти деньги, потому что эти миллионы киловатт просто пропали. Это является открытым хищением, настоящее преступление было совершено. Прокуратура, наверное, должна обратить на это внимание. Даже если брать по тарифу 40 копеек за киловатт/час, – это большая сумма выходит, но мы хотим считать по тем тарифам, которые предлагала Кристина Константиновна при легализации майнинга, – это полтора рубля. Тогда сумма будет 700 млн рублей в год, которые просто пропали, их нет, и некого за это посадить, ни на кого это не начислено. Вот самое страшное преступление, а не то, о чем она говорила, пытаясь уличить кого-то. А тот факт, что на второй день информацию вице-премьера опровергала ее подведомственная организация, говорит о некомпетентности и несогласованности.
Приведу и другие цифры по собираемости платежей за электроэнергию. У нас потребление с двух миллиардов киловатт выросло до двух с половиной миллиардов киловатт, а собираемость платежей за 2020 год снизилась. В 2019 году мы потребили 2 млрд кВт/час и собрали 360 млн рублей, а в 2020 году, когда мы потребили 2,5 млрд кВт/час, мы собрали на 46 млн рублей меньше. Это просто страшные цифры. Они еще раз подтверждают неэффективность управления, неправильные подходы, неправильные расчеты. Это уже даже доказывать не надо, уже даже стыдно об этом говорить. Но я хочу напомнить уважаемым представителям исполнительной власти, что они уже больше года находятся у власти, и все их заявления должны основываться на достоверных источниках. А сегодня ты приходишь в законодательный орган, сидишь и рассказываешь, что где-то произошло хищение, преступление, называешь ответственных, а на второй день руководитель «Черноморэнерго» дает опровержение. Надо призвать их прекратить уводить технические проблемы в политическую плоскость. Советую им заниматься решением проблем, потому что мы стоим на грани катастрофы в этой отрасли, и лучше пусть остановятся.
– Гарри, уточните: эти пропавшие неизвестно куда 500 млн киловатт электроэнергии в какое время испарились и кто, по-вашему, должен нести ответственность за то, что сложилась такая ситуация, что они нигде не зафиксированы?
– Спасибо за вопрос. Это период начала 2020 года до 2021 год. За год мы потеряли 440 миллионов киловатт часов. Я думаю, что ответственность должны нести те люди, которым государство доверило стратегическую отрасль. На такие ответственные должности должны приходить профессионалы, с опытом работы, но в данном случае это не произошло. Отрасль на самом деле ветхая, проблемы не сегодняшнего дня, и с этим никто не спорит. Просто нагрузки, которые росли из года в год, были в рамках 4-5%. Это нормальная практика, и во всем мире рост идет именно такой. В рамках роста на 4-5% мы находились 5-6 лет, но эти 4-5% критикуют так, как будто в этом была вся проблема. Но, когда мы подошли к 2020 году, произошла катастрофа, и объем потребления увеличился в 10 раз. Это сократило жизнь нашей энергетики примерно лет на 15. Если бы мы шли прежними нагрузками, то мы бы к этому пику подошли, возможно, через 15 лет.
– Скажите, с чем вы связываете такой катастрофический рост потребления? Это только майнинг?
– Причина в том, что в 2020 году приняли решение легализовать майнинг, хотя сейчас нам говорят, что это не легализация, а регулирование. По факту же мы видим абсолютно другое. Когда ты принимаешь решение, надо же сделать анализ, надо прогнозировать, и Министерство экономики должно это делать, это его первостепенная задача, и на ментальность надо смотреть. Мы же знаем, что у нас в сфере строительства происходит. Люди сначала что-то строят, а потом идут оформлять документы, это уже в практику даже вошло, ну, мы так живем. Они понимают, что за это никто их не посадит, это, в принципе, легальная деятельность: сначала построить магазин или дом, а потом собрать документы. В случае легализации майнинга для нашего населения произошло то же самое. Они начали строить фермы, потом по правилам, которые расписал кабинет министров, им надо было регистрироваться в Министерстве экономики, потом идти в таможню, потом в «Черноморэнерго» получить техусловия. Но наше население пошло обычным путем, как и всегда. Но ведь путем прогноза можно было определить, что вырастут нагрузки. Когда они принимали решение о легализации майнинга, мы это озвучивали в парламенте, у нас 21 сентября уже был выбран практически весь ресурс электроэнергии, мы можем потреблять в год примерно 1 млрд 900 млн киловатт в рамках 40%. У нас уже ничего не оставалось. «Если вы легализуете то, что увеличивает потребление, тогда что вы хотели продать майнерам? – у меня такой к ним вопрос. – Какое количество киловатт, которых не было?»
Если ссылаться на какую-то ошибку, то можно посмотреть предыдущие годы – 2013, 2015, 2016, мы в рамках наших 40% заходили выше и потребляли 41, 42, 43%, но не бывало такого, чтобы у нас оставались излишки. Всегда был какой-то дефицит из-за недостатка воды и низкой генерации, который мы покрывали за счет перетоков. Просто надо было заглянуть в архивные данные, посмотреть, и стало бы понятно, что нам нечего продавать майнерам в принципе. Помимо того, что нам по количеству нечего продавать, у нас еще и передающих возможностей нет. Много раз приезжали разные эксперты, оценивали состояние энергетики, комиссия парламентская создавалась, и оценка была такая, что у нас вся энергетическая система на 80% изношена, все линии и трансформаторы устаревшие, необходим большой ремонт. Поэтапный, а не как сейчас говорят, что надо разом найти 20 млрд рублей и все восстановить. Старое оборудование не могло выдержать новых нагрузок, это тоже логично, надо было просто провести анализ.
– На последнем заседании по энергетике прозвучало предложение запросить у России переток и продавать электроэнергию майнерам по коммерческой цене. Как к этому предложению относятся представители исполнительной власти? Как, по-вашему, может ли это быть выходом из сложившегося положения?
– Идея получать электроэнергию из Российской Федерации и не в наши сети, а обособленно, довести ее до нашей территории и дать майнерам какую-то альтернативу, у нас возникла, когда мы занимались ужесточением административной и уголовной ответственности в связи с майнингом. Нам было понятно, что будет трудно всех майнеров найти и сделать так, чтобы и меры принуждения работали, и какая-то альтернатива была. Если это реализовать, можно было бы снять нагрузку от этого вида деятельности с наших сетей. Мы долго рассуждали и пришли к мнению, что у нас есть приграничные подстанции, которые работают только на период перетока.
– О каких подстанциях речь?
– Например, подстанция «Гечрыпш», которая может принять до 50 Мегаватт, и там ЛЭП-110 идет, которая была построена в 2017 году. Она запитывает часть Гагры, когда мы получаем переток. Идея была в том, чтобы увеличить трансформаторные мощности, договориться о коммерческой цене с российскими партнерами, поставить там дата-центр, то есть фермы, и пригласить всех местных майнеров, чтобы они работали и оплачивали электроэнергию по коммерческой цене, но в то же время выгодной для всех. Эту идею прорабатывают в правительстве, по нашей информации, уже месяца три и еще не довели до конца, но это хорошая альтернатива в будущем для майнеров. Еще хотел бы добавить, что эта идея в исполнительную власть попала именно от депутатов парламента.
– Когда речь идет о продаже энергетики, есть ли у вас понимание, кто хочет купить энергетику, что именно хотят купить, по какой цене и какой в этом для Абхазии смысл?
– Очень интересный вопрос. На самом деле о продаже энергетики никаких официальных заявлений ни разу не было. Это выводы, которые делаем мы и общество, так как очень много говорят об инвестициях и изменении закона об энергетики. В частности, той статьи, где говорится, что энергетика, все линии и подстанции являются собственностью государства. Но, если говорить об инвестициях и привязывать к этому изменение нашего закона, тогда все делают выводы о том, что речь идет о продаже. Кто хочет купить? Никакие предложения не поступали в парламент точно. Мы услышали об этом от нашего многоуважаемого посла. Он заявлял о том, что какие-то договоренности есть. Мы обратились в кабинет министров, и оказалось, что никаких договоренностей ни с кем нет, нет ни покупателей, ни продавцов, это все на уровне слухов. Но мы хотим предостеречь правительство и тех, кто занимается этим вопросом и поставил цель что-то продать: мы не позволим лишить народ права на будущее, так как энергетика является основой нашей жизнедеятельности, основой функционирования экономики и напрямую связана с нашей независимостью, – это прямые национальные интересы. А все остальные предложения, если они будут, надо изучать и рассматривать с точки зрения выгоды нашего государства и народа.
Некоторые, рассуждая, говорят, что инвестициям мешает наш закон. Это неправда, инвестициям мешает нестабильность в стране и в сфере энергетики особенно. Мы только что говорили, что у нас 500 млн киловатт куда-то могут пропасть. Вы можете представить себе здравомыслящего инвестора, который поднимет данные перед тем, как вложить деньги в эту отрасль, и увидит такое хищение? Разве он захочет вложить хотя бы рубль? Понятно, что каждый инвестор хочет получить выгоду от своих инвестиций, а что может стать гарантом возвращения его инвестиций? Наше «Черноморэнерго» или наше правительство, которое принимает ужасные решения в этой отрасли? Именно это и мешает инвестициям, у нас нет понятных правил, нет даже учета абонентов, мы не знаем точно, сколько их у нас. И как привлечь инвестора в такой бардак? Это практически невозможно. Любой нормальный здравомыслящий инвестор хочет, чтобы были четкие правила, по которым должны играть все, обе стороны. И тогда мы сможем им выставлять требования, которые нам выгодны. Я считаю, что разговор об инвестициях неуместен и обсуждать нечего, пока мы порядок не наведем внутри. Когда мы наведем порядок, тогда уже будем на паритетной основе разговаривать как полноценные партнеры. А стоять с протянутой рукой и просить инвестора, – это уже не партнерство, в такой ситуации ты придешь к продаже, потому что ты – несостоятельный. И это в любом бизнесе так.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Сам Тимур Гулия пояснил «Эху Кавказа», что филиал РУП «Черноморэнерго» города Гагры не обслуживал территорию ЗЖБИ, так как она не находилась на балансе госкомпании, следовательно, не мог нести ответственность за его несанкционированное подключение и оплату задолженности. В то же время он сообщил, что незаконное потребление и образование задолженности находилось в зоне ответственности гагрского филиала «Энергосбыта», который выявил и пресек незаконное потребление, определив сумму задолженности. О большом долге ЗЖБИ перед энергетиками говорил на заседании кабмина и премьер-министр Александр Анкваб.
Неработающее предприятие Бзыбский ЗЖБИ стало притчей во языцех, и вокруг него закипели политические страсти. В ситуации помогал разбираться наш «Гость недели», депутат парламента Гарри Кокая, член двух комитетов – по аграрной политике и природным ресурсам и по государственно-правовой политике.
– Гарри, сейчас возникла полемика вокруг Бзыбского завода железобетонных изделий (ЗЖБИ) и его долгов. У Министерства экономики одна позиция, у госкомпании «Черноморэнерго» – другая, прокомментируйте в целом эту полемику, что происходит?
– Эта полемика началась на нашем комитетском слушании из-за высказываний вице-премьера…
– Вы имеете в виду Кристину Озган?
– Да, Кристину Озган, которая была у нас на комитетском слушании. Я считаю, что это высказывание было ничем не обосновано, оно было с политическим окрасом, цель его была не в обсуждении проблем энергетики. Весь посыл был к тому, что прошлая власть делала что-то плохо, а сейчас они якобы хотят на них повесить то, что было сделано. На самом деле, когда делаешь какие-либо заявления, надо оперировать фактами и документами. А мы видим, что на следующий день дает комментарий руководитель «Черноморэнерго» и говорит, что эти заявления ничем не были обоснованы. Они пришли вместе, рассказывали нам об одной позиции, а на следующий день выяснилось, что позиции у них разные. Но на заседании парламента руководитель «Черноморэнерго» никак не прокомментировал это заявление. Видимо, люди были оскорблены заявлением, в котором она имела в виду председателя партии, как я понимаю, речь шла о Тимуре Гулия. И, наверное, когда они стали разбираться, поняли, что были не правы.
– Гарри, а в чем, собственно, суть этого дела?
– Вопрос объекта ЗЖБИ и раньше обсуждался в парламенте, это резонансный вопрос, он был главным аргументом в запрете майнинга криптовалют, потому что ЗЖБИ потреблял большое количество энергии, но не было запрета на деятельность, у него были официальные технические условия. А госкомпания «Черноморэнерго» не имела никаких правовых инструментов, чтобы прийти и отключить его.
– Какого рода деятельность была на этом заводе, на что этот железобетонный завод потреблял энергию?
– Здесь происходило то, что там майнили. Руководитель «Черноморэнерго» в то время, увидев такие большие нагрузки у себя в сетях, поднял тревогу. Обесточить завод они не могли из-за того, что от одной с ним линии питалось население. Когда они привели это в порядок, они его обесточили, это было в 2018 году. Помимо того, что они его обесточили, на этот завод была начислена та сумма, которую озвучивала Кристина Озган, сумма 32 млн рублей легла долгом на эту организацию. Было понятно, что там имел место майнинг, руководство «Черноморэнерго» несмотря на то, что не было правовых и технических норм, с этим боролось. Но на этом слушании Кристина Константиновна преподносила эту ситуацию как главное зло в проблемах энергетики, чтобы люди услышали: вот, что творилось.
У меня другой вопрос, очень резонный и обоснованный: в прошлом году, в 2020-м, перерасход электроэнергии был почти 500 млн киловатт/часов по отношению к 2019 году, это были нагрузки полностью по майнингу, я у них хочу спросить: «А на кого был начислен такой объем электричества, который потреблен, и куда эта потребленная электроэнергия делась? Осталась ли она долгом?» Как мы знаем, она просто была похищена, так как не была нигде зафиксирована. В случае ЗЖБИ, по крайней мере, есть возможность прийти сегодня или завтра на это предприятие, это вопрос изъятия у должника денег фискальными органами, которые наложили такую огромную сумму долга. 32 млн рублей – это огромная сумма, но есть возможность ее получить, если поработать. А в этом случае, где 500 млн киловатт/часов просто пропали, мы даже никому не можем это предъявить. И даже завтра, если будет эффективное управление в «Черноморэнерго», у них не будет ни методов, ни способов, чтобы забрать эти деньги, потому что эти миллионы киловатт просто пропали. Это является открытым хищением, настоящее преступление было совершено. Прокуратура, наверное, должна обратить на это внимание. Даже если брать по тарифу 40 копеек за киловатт/час, – это большая сумма выходит, но мы хотим считать по тем тарифам, которые предлагала Кристина Константиновна при легализации майнинга, – это полтора рубля. Тогда сумма будет 700 млн рублей в год, которые просто пропали, их нет, и некого за это посадить, ни на кого это не начислено. Вот самое страшное преступление, а не то, о чем она говорила, пытаясь уличить кого-то. А тот факт, что на второй день информацию вице-премьера опровергала ее подведомственная организация, говорит о некомпетентности и несогласованности.
Приведу и другие цифры по собираемости платежей за электроэнергию. У нас потребление с двух миллиардов киловатт выросло до двух с половиной миллиардов киловатт, а собираемость платежей за 2020 год снизилась. В 2019 году мы потребили 2 млрд кВт/час и собрали 360 млн рублей, а в 2020 году, когда мы потребили 2,5 млрд кВт/час, мы собрали на 46 млн рублей меньше. Это просто страшные цифры. Они еще раз подтверждают неэффективность управления, неправильные подходы, неправильные расчеты. Это уже даже доказывать не надо, уже даже стыдно об этом говорить. Но я хочу напомнить уважаемым представителям исполнительной власти, что они уже больше года находятся у власти, и все их заявления должны основываться на достоверных источниках. А сегодня ты приходишь в законодательный орган, сидишь и рассказываешь, что где-то произошло хищение, преступление, называешь ответственных, а на второй день руководитель «Черноморэнерго» дает опровержение. Надо призвать их прекратить уводить технические проблемы в политическую плоскость. Советую им заниматься решением проблем, потому что мы стоим на грани катастрофы в этой отрасли, и лучше пусть остановятся.
– Гарри, уточните: эти пропавшие неизвестно куда 500 млн киловатт электроэнергии в какое время испарились и кто, по-вашему, должен нести ответственность за то, что сложилась такая ситуация, что они нигде не зафиксированы?
– Спасибо за вопрос. Это период начала 2020 года до 2021 год. За год мы потеряли 440 миллионов киловатт часов. Я думаю, что ответственность должны нести те люди, которым государство доверило стратегическую отрасль. На такие ответственные должности должны приходить профессионалы, с опытом работы, но в данном случае это не произошло. Отрасль на самом деле ветхая, проблемы не сегодняшнего дня, и с этим никто не спорит. Просто нагрузки, которые росли из года в год, были в рамках 4-5%. Это нормальная практика, и во всем мире рост идет именно такой. В рамках роста на 4-5% мы находились 5-6 лет, но эти 4-5% критикуют так, как будто в этом была вся проблема. Но, когда мы подошли к 2020 году, произошла катастрофа, и объем потребления увеличился в 10 раз. Это сократило жизнь нашей энергетики примерно лет на 15. Если бы мы шли прежними нагрузками, то мы бы к этому пику подошли, возможно, через 15 лет.
– Скажите, с чем вы связываете такой катастрофический рост потребления? Это только майнинг?
– Причина в том, что в 2020 году приняли решение легализовать майнинг, хотя сейчас нам говорят, что это не легализация, а регулирование. По факту же мы видим абсолютно другое. Когда ты принимаешь решение, надо же сделать анализ, надо прогнозировать, и Министерство экономики должно это делать, это его первостепенная задача, и на ментальность надо смотреть. Мы же знаем, что у нас в сфере строительства происходит. Люди сначала что-то строят, а потом идут оформлять документы, это уже в практику даже вошло, ну, мы так живем. Они понимают, что за это никто их не посадит, это, в принципе, легальная деятельность: сначала построить магазин или дом, а потом собрать документы. В случае легализации майнинга для нашего населения произошло то же самое. Они начали строить фермы, потом по правилам, которые расписал кабинет министров, им надо было регистрироваться в Министерстве экономики, потом идти в таможню, потом в «Черноморэнерго» получить техусловия. Но наше население пошло обычным путем, как и всегда. Но ведь путем прогноза можно было определить, что вырастут нагрузки. Когда они принимали решение о легализации майнинга, мы это озвучивали в парламенте, у нас 21 сентября уже был выбран практически весь ресурс электроэнергии, мы можем потреблять в год примерно 1 млрд 900 млн киловатт в рамках 40%. У нас уже ничего не оставалось. «Если вы легализуете то, что увеличивает потребление, тогда что вы хотели продать майнерам? – у меня такой к ним вопрос. – Какое количество киловатт, которых не было?»
Если ссылаться на какую-то ошибку, то можно посмотреть предыдущие годы – 2013, 2015, 2016, мы в рамках наших 40% заходили выше и потребляли 41, 42, 43%, но не бывало такого, чтобы у нас оставались излишки. Всегда был какой-то дефицит из-за недостатка воды и низкой генерации, который мы покрывали за счет перетоков. Просто надо было заглянуть в архивные данные, посмотреть, и стало бы понятно, что нам нечего продавать майнерам в принципе. Помимо того, что нам по количеству нечего продавать, у нас еще и передающих возможностей нет. Много раз приезжали разные эксперты, оценивали состояние энергетики, комиссия парламентская создавалась, и оценка была такая, что у нас вся энергетическая система на 80% изношена, все линии и трансформаторы устаревшие, необходим большой ремонт. Поэтапный, а не как сейчас говорят, что надо разом найти 20 млрд рублей и все восстановить. Старое оборудование не могло выдержать новых нагрузок, это тоже логично, надо было просто провести анализ.
– На последнем заседании по энергетике прозвучало предложение запросить у России переток и продавать электроэнергию майнерам по коммерческой цене. Как к этому предложению относятся представители исполнительной власти? Как, по-вашему, может ли это быть выходом из сложившегося положения?
– Идея получать электроэнергию из Российской Федерации и не в наши сети, а обособленно, довести ее до нашей территории и дать майнерам какую-то альтернативу, у нас возникла, когда мы занимались ужесточением административной и уголовной ответственности в связи с майнингом. Нам было понятно, что будет трудно всех майнеров найти и сделать так, чтобы и меры принуждения работали, и какая-то альтернатива была. Если это реализовать, можно было бы снять нагрузку от этого вида деятельности с наших сетей. Мы долго рассуждали и пришли к мнению, что у нас есть приграничные подстанции, которые работают только на период перетока.
– О каких подстанциях речь?
– Например, подстанция «Гечрыпш», которая может принять до 50 Мегаватт, и там ЛЭП-110 идет, которая была построена в 2017 году. Она запитывает часть Гагры, когда мы получаем переток. Идея была в том, чтобы увеличить трансформаторные мощности, договориться о коммерческой цене с российскими партнерами, поставить там дата-центр, то есть фермы, и пригласить всех местных майнеров, чтобы они работали и оплачивали электроэнергию по коммерческой цене, но в то же время выгодной для всех. Эту идею прорабатывают в правительстве, по нашей информации, уже месяца три и еще не довели до конца, но это хорошая альтернатива в будущем для майнеров. Еще хотел бы добавить, что эта идея в исполнительную власть попала именно от депутатов парламента.
– Когда речь идет о продаже энергетики, есть ли у вас понимание, кто хочет купить энергетику, что именно хотят купить, по какой цене и какой в этом для Абхазии смысл?
– Очень интересный вопрос. На самом деле о продаже энергетики никаких официальных заявлений ни разу не было. Это выводы, которые делаем мы и общество, так как очень много говорят об инвестициях и изменении закона об энергетики. В частности, той статьи, где говорится, что энергетика, все линии и подстанции являются собственностью государства. Но, если говорить об инвестициях и привязывать к этому изменение нашего закона, тогда все делают выводы о том, что речь идет о продаже. Кто хочет купить? Никакие предложения не поступали в парламент точно. Мы услышали об этом от нашего многоуважаемого посла. Он заявлял о том, что какие-то договоренности есть. Мы обратились в кабинет министров, и оказалось, что никаких договоренностей ни с кем нет, нет ни покупателей, ни продавцов, это все на уровне слухов. Но мы хотим предостеречь правительство и тех, кто занимается этим вопросом и поставил цель что-то продать: мы не позволим лишить народ права на будущее, так как энергетика является основой нашей жизнедеятельности, основой функционирования экономики и напрямую связана с нашей независимостью, – это прямые национальные интересы. А все остальные предложения, если они будут, надо изучать и рассматривать с точки зрения выгоды нашего государства и народа.
Некоторые, рассуждая, говорят, что инвестициям мешает наш закон. Это неправда, инвестициям мешает нестабильность в стране и в сфере энергетики особенно. Мы только что говорили, что у нас 500 млн киловатт куда-то могут пропасть. Вы можете представить себе здравомыслящего инвестора, который поднимет данные перед тем, как вложить деньги в эту отрасль, и увидит такое хищение? Разве он захочет вложить хотя бы рубль? Понятно, что каждый инвестор хочет получить выгоду от своих инвестиций, а что может стать гарантом возвращения его инвестиций? Наше «Черноморэнерго» или наше правительство, которое принимает ужасные решения в этой отрасли? Именно это и мешает инвестициям, у нас нет понятных правил, нет даже учета абонентов, мы не знаем точно, сколько их у нас. И как привлечь инвестора в такой бардак? Это практически невозможно. Любой нормальный здравомыслящий инвестор хочет, чтобы были четкие правила, по которым должны играть все, обе стороны. И тогда мы сможем им выставлять требования, которые нам выгодны. Я считаю, что разговор об инвестициях неуместен и обсуждать нечего, пока мы порядок не наведем внутри. Когда мы наведем порядок, тогда уже будем на паритетной основе разговаривать как полноценные партнеры. А стоять с протянутой рукой и просить инвестора, – это уже не партнерство, в такой ситуации ты придешь к продаже, потому что ты – несостоятельный. И это в любом бизнесе так.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия