После Хиросимы: как атомная бомба принесла страх и воодушевление Латинской Америке
Атомные бомбардировки Японии были восприняты спокойно в Латинской Америке, однако Карибский кризис заставил регион отказаться от ядерных амбиций.
Утром 6 августа 1945 года американский бомбардировщик В-29 сбросил на японский город Хиросиму ядерную бомбу «Малыш». Однако это известие не заставило латиноамериканские государства переживать из-за появления атомного оружия и массового истребления мирного населения. Некоторые из этих стран уверенно вступали в атомный век, считая, что у них появился шанс стать мировыми державами с помощью новых технологий.
Однако Карибский кризис 1962 года и угроза ядерной войны заставили власти региона пересмотреть свою политику. Из этих обстоятельств в 1968 году родился первый в мире договор о запрещении ядерного оружия в отдельном регионе мира, в Латинской Америке — Договор Тлателолько.
Атомные бомбардировки Японии во Вторую мировую произвели большое впечатление на Латинскую Америку, но реакция большинства государств была сдержанной. Автор Telegram-канала «Пиночет печет печенье» рассказывает о том, как американская пропаганда и католическая церковь формировали представления жителей региона о ядерном оружии, как Аргентина и Бразилия пытались заполучить ядерные технологии, и как из-за Карибского кризиса в 1962 году регион отказался от ядерного оружия.
Во имя всего человечества и Папы Римского
В Латинской Америке реакция на столь впечатляющую демонстрацию американской мощи была сдержанной. Регион с самого начала Второй мировой приобрел особую стратегическую важность для США и других западных союзников. Металл, топливо, продукция сельского хозяйства, а случае Мексики — миллионы рабочих рук, которые трудились в сельском хозяйстве, замещая американцев, убывших во флот и армию — все это шло на экспорт в США. Без ресурсов южных соседей военная промышленность Вашингтона не могла работать в полную силу. Это означало одно — с 1940 года весь регион обрабатывала американская пропаганда, которая убеждала латиноамериканцев, что союзники во Второй мировой борются за правое дело.
В июле 1941 года президент США Франклин Рузвельт назначил Нельсона Рокфеллера Координатором по межамериканским делам. Его главными задачами стали противодействие пропаганде стран Оси и агитация в пользу стран Антигитлеровской коалиции — в первую очередь США. Одним из средств достижения этих целей стало издание иллюстрированного журнала En Guardia.
Начав с 50-тысячного тиража, журнал к 1945 году дошел до тиражей в 600 тысяч экземпляров. Он пользовался большой популярностью среди среднего класса в странах Латинской Америки и количество его реальных читателей превышало тираж.
Атомная бомбардировка японских городов была подана как пришествие новой эры. Чтобы оттенить негативное впечатление от фотографий, столь явно демонстрирующих военные преступления США, в том же номере была статья о преступлениях нацистов, сопровождавшаяся фотографиями из захваченных концлагерей. Подход оказался грамотным — власти и общество в Латинской Америке восприняли бомбардировку как должное. К тому же Япония была слишком далеко, чтобы последствия бомбежек воспринимались близко к сердцу.
Вторым серьезным фактором, который способствовал такому отношению, стала позиция Католической церкви. Первоначально она была настроена резко против бомбардировок. Сразу после бомбардировки Хиросимы римская курия в своем официальном издании L’Osservatore Romano осудила США за использование атомной бомбы. Однако не прошло и года, как в июне 1946 года папа Пий XII согласился с тем, что обладание ядерным оружием — это хорошо, а готовность применить его — еще лучше, если ведет к «мировому балансу». Сказалось постоянное давление американских католиков и властей США на Ватикан, а также сползание послевоенной ситуации к Холодной войне.
Консервативные католические клирики в Латинской Америке не возражали против такой любви к атомной бомбе. Они постарались максимально доступно объяснить это своей пастве в регионе. Так что к началу 1950-х годов в Латинской Америке сложился своеобразный консенсус — атомные бомбардировки это не очень хорошо, но в целом «все нормально».
Грезы о власти
А вот в двух государствах региона бомбардировки Хиросимы и Нагасаки были восприняты с большим интересом. В Аргентине первой же реакцией властей стало решение генерала Мануэля Савио поставить под контроль правительства урановые месторождения и начать на базе Национального университета Куйо перспективные разработки в области ядерной энергетики. Но неожиданно виновником подрыва этих грандиозных планов оказался их самый активный поборник — вице-президент, а с 1946 года президент Аргентины Хуан Доминго Перон.
В 1943-1946 годах он вычистил из университетов страны по политическим причинам около 1000 профессоров, фактически разгромив аргентинскую науку. Решив, что стране срочно необходимо обзавестись ядерными технологиями, Перон столкнулся с тотальной нехваткой кадров.
В этих условиях президент сделал ставку на привлечение иностранных специалистов, которыми стали ученые из нацистской Германии. Проблема была в том, что из-за разгрома аргентинской науки никто не мог проверить их предложения на реалистичность. В результате Перон быстро оказался заложником странных идей физика Рональда Рихтера, который в 1948 году пообещал создать ему в ближайшие пару лет «устройство бесконечной энергии». Президент был так уверен в успехе, что даже думал на его фоне вторгнуться на Фолкленды. Однако в 1952 году выяснилось, что прототипы устройства не работают, и проект прикрыли. После свержения Перона в 1955 году Рихтера судили за мошенничество.
Вторым государством, власти которого восприняли бомбардировку и начало атомного века как шанс для усиления своих позиций на мировой арене, стала Бразилия.
В 1940-х годах страна поставляла США уран и торий, подготовка специалистов в области ядерной физики и технологий велась на базе Университета Сан-Паулу. В 1947 году офицер Альвару Альберту написал первый план развития ядерных технологий, который стал осуществляться с 1951 года.
Бразилия не стала изобретать велосипед — страна сделала упор на закупку уже отработанных технологий и обучение своих ученых в вузах США. Однако средств на программу выделялось слишком мало, и вплоть до 1957 года она буксовала.
В 1957 году у Аргентины и Бразилии случился прорыв. В рамках программы «Атомы для Мира» Штаты согласились поставить в эти страны экспериментальные реакторы и обогащенный уран. Оба реактора были запущены в 1958 году, начав в регионе атомную эру, которая вскоре обернулась кошмаром.
Атомный хлыст
В середине 1950-х ожесточенное противостояние двух ядерных сверхдержав, СССР и США, стало подогревать опасения латиноамериканских государств, что они могут быть втянуты не по своей воле в атомную войну. В 1958 году Коста-Рика предложила на очередной сессии Организации американских государств (ОАГ) объявить Латинскую Америку безъядерной зоной. Предложение не получило поддержки, и о нем забыли. Но про него вспомнили в октябре 1962 года, когда разразился Карибский ракетный кризис.
На горизонте замаячила атомная война, что напугало власти стран региона. 29 октября 1962 года, через день после окончания кризиса, бразильская делегация на сессии Генассамблеи ООН заявила, что Латинская Америка должна стать безъядерной зоной.
В МИД страны полагали, что только такой статус сможет гарантировать безопасность региона и автономию местных государств. В этом Бразилию поддержала Мексика, и уже в 1963 году Боливия, Эквадор и Чили присоединились к межгосударственным переговорам об установлении безъядерной зоны.
К 1967 в переговорах приняла участие 21 страна, включая те европейские страны, которые имели колонии в Латинской Америке (Великобритания, Голландия, Франция), а также Соединенные Штаты. Привлечение последних, среди которых было три ядерные державы, имело смысл, чтобы заручиться их поддержкой в соблюдении режима безъядерной зоны.
Переговоры шли сложно, несмотря на общие, казалось бы, интересы латиноамериканских государств. Например, США отстаивали право присутствия атомных подводных лодок в территориальных водах. В этом им помогла позиция Мексики, которая не считала, что это противоречит соглашению.
«У Мексики самая сильная и мощная армия в мире, но мы предпочитаем держать ее к северу от Рио-Гранде», — заявил один мексиканский генерал на военных учениях в ФРГ в 1966 году.
Однако больше всего затруднений вышло с Аргентиной и Бразилией. Обе страны обладали ядерными технологиями и хотели их развивать. Более того, после военного переворота в Бразилии в 1964 году страна взяла курс на подрыв безъядерного соглашения. Военные настаивали, чтобы в документ была внесена поправка, которая бы позволяла использовать «мирные ядерные взрывы» (PNE) для промышленных целей, например, для создания искусственных каналов. Другие страны-участники переговоров указывали, что это равносильно созданию атомного оружия — тогда, в чем смысл переговоров? И не хочет ли бразильская хунта устроить кому-нибудь мини-Хиросиму под таким предлогом?
Другим одним камнем преткновения стала заявление Бразилии о том, что будущее соглашение должны подписать абсолютно все страны региона. Иначе какой смысл, если одна из них (тут был явный намек на Кубу) может опять поставить мир на грань ядерной войны.
После долгих разбирательств было принято предложение Чили — подписать соглашение простым большинством участвующих в переговорах латиноамериканских государств (подписали 14 государств из 21). При этом будущее соглашение должно было остаться открытым для подписания другими государствами региона.
Наконец, 22 апреля 1968 года в пригороде Мехико был подписан Договор Тлателолько о признании территорий Латинской Америки и Карибского бассейна зоной, свободной от ядерного оружия. В последующие 35 лет все страны региона (33 государства), включая Карибский бассейн, ратифицировали его. Последней стала Куба, которая присоединилась к нему в 2002 году.
Начав с относительного равнодушия перед ядерными бомбардировками Японии, страны Латинской Америки сами столкнулись с вероятностью испытать на себе последствия применения самого мощного оружия на земле. Соглашение в Тлателолько стало первым международным соглашением, которое признавало целый регион безъядерной зоной.
В течение последующих 40 лет к подобному решению прибегнут африканские, среднеазиатские, юго-восточные и тихоокеанские государства. Впрочем, удивительнее всего даже не их подписание, а то, что эти соглашения до сих пор выполняются.
