Почему страны Центральной Азии заинтересованы в региональной интеграции

Для внешнего мира регион Центральной Азии всегда выглядел единым – не только культурно-исторически, но также отчасти политически и экономически. Однако в самом регионе сосуществовали две тенденции: с одной стороны, на сближение и сотрудничество, с другой – на соперничество между расположенными там странами.

В рамках СССР взаимозависимости между республиками возникали как естественным образом (за счет развития экономики и социальных связей), так и навязывались республикам искусственно – по идеологическим или политическим причинам, иногда по незнанию. На закате Советского Союза многие зависимости казались несправедливыми, а стремление к их искоренению становилось частью национального сознания жителей этих республик. В итоге складывались условия для действий в модальности, которую можно назвать «региональным эгоизмом». Этот эгоизм проявлялся в стремлении либо избавиться от взаимозависимостей, либо изменить их таким образом, чтобы получать от них выгоды в одностороннем порядке. Страны Центральной Азии втянулись в игру «обойди соседа»: автомобильные и железные дороги, трубопроводы и линии электропередач старались строить так, чтобы они не проходили по территории соседей, даже если при этом увеличивалась протяженность и стоимость транспортировки. Во многих случаях это оказалось невозможно, и тогда эксплуатация общей инфраструктуры порождала споры и взаимные претензии, ведшие к ухудшению политических отношений.

Региональный эгоизм подпитывался и стремлением как можно быстрее подключиться к набиравшей силу к концу ХХ века глобализации. Оставшаяся от СССР научно-техническая база, квалифицированная рабочая сила и расположенные в регионе природные ресурсы – все это давало надежду на достойную жизнь. При этом реализовать свой потенциал казалось возможным за счет сотрудничества, в первую очередь с передовыми и богатыми странами мира. Однако интеграции центральноазиатских стран в мировую систему мешала география – расположение в глубине Евразийского континента. А также то, что инфраструктурно они были завязаны почти исключительно на пребывающую в глубоком экономическом кризисе Россию. В силу этих причин республики Центральной Азии сосредоточились на диверсификации транспортной инфраструктуры во всех географических направлениях. Стремление к такой диверсификации стало частью стратегической культуры, частью, как иногда говорят, «внешнеполитического ДНК» местных элит.

Одновременно с этим стремлением во внешний мир шли и разговоры о более тесном региональном сотрудничестве – как в формате, объединяющем только государства Центральной Азии, так и в более широких форматах. Создавались соответствующие объединения. Однако долгое время направление регионального сотрудничество было скорее декларативным, а на практике преобладали региональный эгоизм и желание расширять связи с внешним миром.

Страны Центральной Азии пытались интегрироваться в мировую систему не как единый регион, а каждая сама по себе. При этом они нацеливались на разные ниши в мировой системе. Туркмения делала ставку на энергетический сектор и стратегически, и тактически. Казахстан с Узбекистаном делали первоначальный упор на сырье, рассчитывая затем перейти в индустриальную сферу. Киргизия и Таджикистан стратегически рассчитывали на водно-энергетический сектор, но в краткосрочной и среднесрочной перспективе старались заработать на транзитно-транспортных проектах. Важно, что в выбранных нишах все страны Центральной Азии хотели быть важными игроками не регионального, а мирового масштаба.

Однако на мировой арене государства Центральной Азии оказались примерно в таком же положении, что и многие другие развивающиеся страны: они должны были бороться с десятками конкурентов за внимание, интерес и благосклонность как правительств мировых лидеров, так и транснациональных компаний. В конечном счете это означало необходимость играть по чужим правилам. В мире есть глобальные вызовы, но нет универсальных ответов. Мы входим в новое историческое состояние – мир материально связанный, и в этом смысле глобальный, но идейно разный, неуниверсальный. Недостаточно эффективны глобальные структуры, но и национальные правительства, особенно малых и средних государств, не все могут сделать сами. Это только повышает интерес к региональному сотрудничеству.

В таких условиях элитам Центральной Азии предстоит принять стратегические решения, возможно, самые сложные за все годы независимости. Предыдущие три десятилетия были в основном периодом становления, укрепления государственности и закладывания основ для какого-то «светлого будущего». Теперь предстоит сделать шаги, которые определят облик отдельных стран и всего региона на одно-два поколения. Смогут ли страны региона полноценно участвовать в проектах евразийской интеграции и вести внешние отношения с позиций этого полиса мировой системы? Или отдадут приоритет большому китайскому проекту, разделив с ним «общую судьбу»? Или сделают основную ставку на южные проекты, расширяя связи с Южной Азией и Ближним Востоком?

На всех обозначенных направлениях обсуждаются масштабные проекты, экономические и инфраструктурные. Но какие из них «выстрелят», а какие останутся нереализованными, сейчас сказать сложно. В условиях стратегической неопределенности, естественно, хочется и не «складывать все яйца в одну корзину», и не упустить ни одну из потенциальных возможностей. Отсюда желание действовать сразу на всех направлениях. Впрочем, у этого желания, возможно, есть и еще одно измерение.

Выбирать предстоит не только то, за счет чего общества стран Центральной Азии будут богатеть, но и то, какими станут эти общества. Внешнеполитические и внешнеэкономические решения в среднесрочной перспективе будут влиять на внутреннее развитие государств и отражаться на ключевых социальных и мировоззренческих вопросах организации их обществ. И это в еще большей степени объясняет осторожность в выборе. Впрочем, грань между разумной осторожностью и опасной нерешительностью, между вдумчивым выбором и неспособностью сделать выбор может оказаться очень тонкой. И элитам стран Центральной Азии в ближайшие годы предстоит продемонстрировать зрелость при принятии стратегических решений.

Статья написана в рамках подготовки к конференции клуба «Валдай» «Россия и Узбекистан перед вызовами развития и безопасности на новом историческом этапе взаимодействия».

Автор – директор Центра евроазиатских исследований ИМИ МГИМО