Кто и как оттягивает левый поворот в России

МОСКВА (ИА Реалист). Тема левого поворота всегда была популярна в постсоветской России. Стремление к справедливости, понимаемой как равенство, — одно из национальных черт нашего народа. Прошедшие выборы подстегнули интерес к теме левого поворота. Все партии на этих выборах обратились к социальной проблематике и построили свою избирательную кампанию целиком или частично на теме борьбы с бедностью. Многие видят в этом признак того, что левый поворот, если не осуществился, то начался. Нас же это приводит к прямо противоположному выводу. Когда все поворачивают в одну сторону до упора, это приводит лишь к обороту вокруг собственной оси. А если серьезно, то, что такое левый поворот? Судя по заявлениям наших политиков и политологов, левый поворот — увеличение частоты использования левых лозунгов в политическом пространстве. Но это не так, поворот — это действие, а не разговор о действии. Более того, массовое использование левой риторики не усиливает ее воздействие на общество, а ослабляет его. Левые лозунги превращаются в ничего не значащий фон, как призывы к мировой революции в позднесоветское время — говорить обязательно, слушать не нужно. Что же такое реальный левый поворот не на словах, а на деле. Это не просто увеличение социальной составляющей в политике и экономике, а превращение социального сегмента в цель политики и экономики. В истории ХХ века мы знаем только два таких случая. Это «буржуазный вариант» в виде скандинавского социализма и «коммунистический вариант» в лице советской власти. Скандинавский социализм — высокое налоговое бремя на весь бизнес, за счет которого государство обеспечивает высокий для всех граждан уровень потребления. Но обратной стороной этого становится отказ от развития экономики — высокие налоги лишают экономику стимула к развитию. Поэтому скандинавский социализм у нас невозможен. Россия находится в процессе становления, нам необходимо развитие. Поэтому скандинавский социализм для нас будет означать, в лучшем случае, стагнацию. Конечно, многие механизмы развития у нас, мягко говоря, неэффективны. Чем менее эффективны они будут, тем чаще у нас будут вспоминать скандинавский социализм и тем более популярным он будет становиться. Но даже на пике популярности он не будет внедрен. Российская элита, а решать будет именно она, видит в скандинавском социализме неэффективную модель, в рамках которой придется тратиться на «бесполезных людей» вместо того, чтобы забирать эти деньги себе. И она такую нерациональную трату не позволит. Тем более, что мы всегда решали проблемы государства (элиты) за счет людей, а не наоборот. Так что не будет у нас скандинавского социализма. Второй путь — советский социализм — полное преобразование общества, отмена частной собственности и как неизбежное следствие этого полная ликвидация элиты. Очевидно, что элита такого не потерпит, она обладает достаточными ресурсами, чтобы этого не допустить. В 1917 году сложилась уникальная ситуация, когда на фоне Первой мировой войны существовал принципиальный антагонизм власти и экономической элиты. Царя свергли банкиры и промышленники. Но они не поняли, что революцию в России можно начать, но нельзя остановить, вот и случился Октябрь. Сейчас ситуация прямо противоположная. Мировой войны нет, между экономической и политической элитой не антагонизм, а союз. Более того, сегодняшняя элита учитывает опыт советской власти, и не допустит ошибок февралистов, которые вцепились в глотку друг другу. Наконец, левая политическая элита не заинтересована в новом Октябре, революция бьет и по ним, а они уютно устроились в парламенте и губернаторских креслах. Элита едина в своем стремлении не допустить Октябрь, более того нет политической силы, которой этот Октябрь был бы нужен. А если нет раскола, то элит революция невозможна. Итак, что у нас получилось? Левый поворот как действие у нас сегодня невозможен. Но тогда вопрос: «Зачем так много говорить о том, что не может случиться?». Ответ очевиден. Говорить о том, что случится то, чего не может случиться, можно лишь в одном случае, если нужно убедить человека в том, что это все-таки случится, хотя и позже. Разговоры о левом повороте — «морковка на удочке перед носом у осла». Мы вашу жизнь сделаем лучше потом, когда наступит левый поворот, а пока терпите. Это такой «открытый носик у чайника» — манипуляционный механизм, который позволяет избежать пассионарного взрыва низов. Но ничего нет страшнее обманутых надежд. Любая манипуляция рано или поздно заканчивается. И чем дольше она живет, тем с большим грохотом валится. Хорошо бы нашим левым манипуляторам не забывать об этом. Дмитрий Журавлев — директор Института региональных проблем, специально для ИА Реалист