«Глазковский некрополь» — что-то в этом есть, но «пока не летает»
Идея о создании музейного комплекса «Глазковский некрополь», одного из самых древних и обширных по площади погребений в мире, обсуждается с начала XX века. За это время было сделано несколько эскизов, но ни один из них не удалось претворить в жизнь. Сегодня иркутская мэрия предпринимает очередную попытку обратить внимание федерального центра на необходимость разрабатывать и продвигать этот проект. Главный архитектор города Антон Жуков рассказал «ИрСити», каковы перспективы создания музея под открытым небом и зачем это вообще нужно областному центру.
Глазковский некрополь — единственный в мире некрополь эпохи верхнего палеолита, сохранившийся в центре большого города. Здесь обнаружены погребения двух культур — китойской и глазковской.
Памятник археологии открыт в 1887 году действительным членом Русского географического общества Николаем Витковским при строительстве Транссибирской магистрали. В погребениях зафиксирован богатый сопроводительный инвентарь, среди которого встречаются каменные топоры, рыболовные крючки, костяные игольники с иглами, наконечники копий, украшения из клыков кабана, марала, белого и зелёного нефрита, скульптурные фигурки голов лосей и рыб.
За весь период раскопок зафиксирована 71 древняя могила, в которых находилось 115 погребённых. Возраст захоронений – около 8 тысяч лет, то есть некрополь на 2 тысячи лет древнее египетских пирамид.
В 1995 году указом президента комплекс археологических памятников «Глазковский некрополь» отнесён к объектам федерального значения.
В 1999 году за счёт спонсоров был разработан эскиз музейного комплекса, в 2006-м институт «Иркутскгражданпроект» за областные деньги откорректировал его. Эскизный проект музея был представлен на третьем Байкальском экономическом форуме в 2006 году. В 2015 году свой эскиз создал художник и скульптор Даши Намдаков.
- Почему вас так интересует этот проект?
- Вообще в школе и институте я особенно не любил историю, воспринимал её без энтузиазма, только с возрастом изменил отношение. Когда я узнал об этом месте, то с интересом пролистал материалы, прочитал имеющуюся информацию в интернете. Я понимаю, что здесь есть много недосказанного, неизученного, и что мы как общество остановились в его исследовании, а ведь это настоящий подарок судьбы! Нам история дала самородок, алмаз, который надо огранить. Глубокое изучение этого места поможет изменить представление об истории.
- А как это поможет развитию Иркутска?
- Ну вот смотрите. Иркутск строился и развивался как промышленный город, люди сюда приезжали работать. Также строился Ангарск, Шелехов, это всё кипело на благо страны. Но сегодня этот процесс закончился. В Иркутске нет градообразующих промышленных предприятий.
Мы сейчас учимся в Сколково, где команды из 100 городов, в том числе Иркутска, изучают городское управление, и там нас спросили: для чего сегодня существует город, если у него нет изначального предназначения? Мы не сразу нашли ответ на этот вопрос, но потом поняли, что город у нас для жизни. А для какой жизни?
Мы стоим на пороге четвёртой научно-технической революции, никто точно не знает, какая она будет. Но точно известно, что она сопряжена с высокими технологиями. При этом промышленные революции не происходят в тех же точках, в которых они были раньше. Ожидать, что в Иркутске будет промышленная революция новой формации не приходится, нет предпосылок для этого.
Но у нас есть Байкал, который мы, иркутяне, не используем на всю катушку. Мы плохо смотримся на туристической карте мира, не занимаемся маркетингом территорий, а ведь живём на байкальском берегу, на байкальской воде. Но Бурятия нас обгоняет по всем этим процессам. Мы эту повестку уже упустили.
В Сколково нам сказали: ребята, вы должны обосновать ставки развития своего города через призму того, какие у вас есть предпосылки. У кого-то есть солерудник, у кого-то - морской порт, а у нас что? А у нас 8-тысячелетнее захоронение, которое переворачивает представление о мировой истории. И сейчас у нас есть исторический шанс эту повестку оседлать. А как её оседлать? Просто и сложно одновременно.
Просто - в том смысле, что это наследие нужно сделать осязаемым. «Глазковский некрополь» — чрезвычайно интересная вещь для большого круга лиц по всей планете. Если у нас получится, то Иркутск попадёт на радары туристических маршрутов ЮНЕСКО. Сюда поедут люди, чтобы это место изучать, и наша задача сделать правильную обёртку, создать проект, который покажет, что здесь можно проводить массу мероприятий: от «пощупать, посмотреть, увезти сувенир» до «поступить в иркутские университеты, исследовать эту тему, писать научные работы».
- То есть ставка на научный туризм?
- Познавательный. Научный туризм узко сегментированный, а познавательный – намного шире.
По результатам исследований, турист, приезжающий в Иркутскую область, в Иркутске проводит меньше суток. Наша задача, чтобы эта цифра увеличилась до 3 суток, средний чек вырос со 100 до 500 долларов. То есть мы хотим, чтобы в иркутский ВВП вовлеклись деньги, которые приносят туристы. Но туристы здесь не остаются. Они остаются на Ольхоне, в той же Листвянке, в Бурятии, но не у нас.
Я горю идеей и верю в то, что мы построим большой археологический музей, которому, как говорят маркетологи, важно добавить «развлекуху», чтобы это был такой тур выходного дня, интерактивный сценарий плюс дополненная реальность.
В европейских странах современные музеи – это настоящее достижение науки и техники, потому что это всегда про технологии, которые позволяют чувствовать запахи, ощущать ветерок, температуру. Нам нужно сделать наш объект таким же, непохожим на музей истории города или краеведческий музей.
Я разговаривал с директором музея истории Иркутска Сергеем Дубровиным, который поддержал мой интерес к этой теме. Оказалось, что он жил и рос в этом районе. Он рассказал, что во время строительства расположенных рядом объектов люди находили какие-то нефритовые колечки, бусинки, ещё что-то, это было на поверхности. Но никто значения особо не придавал.
Сегодня существует два основных предпроектных эскиза, один из которых делал Даши Намдаков, они оба дают общее представление о масштабе будущего объекта. Как бы это могло быть? Например, покупаешь программный билет, спускаешься под землю, везде стеклянные стены, видишь, как работают археологи. То есть можно разработать такие сценарии, которые были бы интересными.
- То есть работы будут продолжаться и во время функционирования музея?
- Конечно. Тут работы непочатый край. Если мы будем ждать, когда она завершится, то строительство здесь – это точно уже не при нашей жизни, потому что у археологов всё долго, медленно и основательно.
- Как это может согласовываться между собой, потому что археологические раскопки – это всегда огороженная территория, тяжёлый физический труд, осторожность действий?
- Это очень сложно. Но в парке есть обследованные фрагменты, где уже была выемка, поэтому можно определить пятно застройки. Если мы его определяем в каком-то месте, то там полностью проводятся изыскания, что-то изымается, что-то признаётся малоинтересным. Это проектная деятельность и меньшая из проблем, хотя достаточно ресурсоёмкая.
Сегодня эта территория в собственности РФ, и это основополагающий тормоз именно в процедурном смысле. Мы так глубоко ещё не копнули. Мы просто провели несколько установочных сессий, на которых обозначили остроту вопроса, иркутские археологи сделали в общественной палате города презентацию. И на основании решения общественной палаты направлено обращение губернатору Игорю Кобзеву о том, что очень важно начать заниматься этим вопросом.
Это долгий путь, и его кто-то должен начать. А когда появятся средства на реализацию, это уже будет большое достижение, потому что сегодня в бюджетах ни одного уровня на такие цели нет строчки.
- А губернатор что ответил?
- Губернатор написал письмо в Москву. Сейчас мы ждём обратной реакции, но есть ощущение, что она не возникнет, поэтому будем снова эту историю побуждать. Этот процесс не очень быстрый.
- Может, не только на федеральный бюджет завязываться? Может, есть инвесторы, которым интересно зайти в этот проект?
- В сентябре прошла встреча с представителями корпорации Туризм.РФ, на которой как раз шла речь о том, какие внебюджетные источники можно было бы задействовать. Они изъявили готовность рассмотреть предложение, в котором будут видеть эту экономическую целесообразность. Представители корпорации говорят, что могли бы профинансировать гостиницу, в которой будут останавливаться туристы, приезжающие сюда группами или в одиночку для посещения или изучения этого музея. Мы подумали: почему бы и нет? Если в комплекс будет встроена гостиница, допустим, на 100 номеров, то всё только становится комплекснее.
Сам музей вряд ли может быть суперприбыльным с точки зрения хозяйствующего субъекта. На билетах он вряд ли окупится. Он должен быть, например, планово убыточным, но для города в целом это будет мощный аттрактор, который потащит городскую повестку и городской бюджет. Потому что элементарно малый бизнес будет более активно функционировать за счёт того, что здесь будет поток туристов.
- Как-то будет задействован стадион «Локомотив» и роща?
- Да, как-то будет задействован «Локомотив», и как-то будет разрабатываться роща. Но проектные решения – это вторично.
Главное — единый сценарий того, как и что здесь будет происходить. Тупо выкопать яму и увидеть в разрезе кости — это не то. Нужна интересная маркетинговая стратегия, как мы это будем продавать. Очевидно, нам нужно будет привлечь сюда какого-то эксперта международного уровня. Но это на сегодня шаг №2. А шаг №1 – простроить схему реализации проекта.
- Каковы перспективы?
- Если принять во внимание, что год назад этим вообще никто не занимался, то мы идём в достаточно хорошем ритме, но для обывателя, для горожанина он, конечно, незаметен.
Этот объект – не столько городские полномочия, сколько областные, а может, и федеральные. На уровне области мы уже сделали определённые шаги, сейчас надо, чтобы заговорили на федеральном. Если мы сегодня в головах заложим плодородную почву, то завтра появятся ростки.
- Сколько на создание музейного комплекса может потребоваться времени? Десятилетие? Два десятилетия?
- Да нет, этот проект вполне можно «схлопнуть» лет за пять. Но для этого потребуется удачное стечение обстоятельств.
Какие возможны планировочные решения по парку? Очевидно, что здание будет не во всё пятно парка, 25% — максимум. На сегодня здесь запрещено любое строительство, эта территория — археологический памятник. Чтобы строить музей, надо пройти массу «бумажных мероприятий», которые нужно потом провести через публичные процедуры, начиная с публичных слушаний, заканчивая решениями думы и заксобрания. Это всё очень медленный процесс, в котором у каждого есть какие-то свои мысли. Если бы мы с вами вдвоём это всё решали, то как-то с горем пополам договорились бы…
- Возможно.
- И то есть опасения, правда?
А когда это десятки, а то и сотни людей, у которых есть достаточно весомые аргументы, то обсуждение может затянуться неизвестно насколько.
Но как только мы добьёмся того, что где-то на высоком уровне прозвучит, что есть 2,5 миллиарда рублей, давайте программу реализации и погнали, то всё может очень быстро полететь. То есть условно изыскания, обследования – год-полтора, за это же время проектирование, экспертиза, получение разрешения на строительство, ещё два года — на строительство и отделку. И привет.
- Археологи, с которыми мы общались, сомневаются в целесообразности этого проекта, указывают, например, что людям надо будет представлять потенциально непривлекательный материал, как-то его компоновать, а территория некрополя большая, не всё раскопано…
- Есть главный археолог Иркутской области Михаил Скляревский. Вот вам с ним надо пообщаться, он с нами заодно, он тоже считает, что нужно это достояние предъявить общественности через строительство демонстрационных сооружений.
Археологи, которые работают в службе по охране объектов культурного наследия, подготовили обширный доклад, в котором содержится много интересных фактов. Не все они описаны, потому что исследована не вся территория и даже нет оценки, какая же территория из обследованной потенциально интересна. Но, например, из этого доклада я узнал, что есть захоронение девочки, а позднее, через 500 лет, к ней подзахоронен волк — в холке метр двадцать ростом. Анализ показал, что он питался приготовленной пищей, то есть это будущая собака. И это только маленькие фактики, которые на поверхности лежат.
Понятно, что это будет непросто. Понятно, что хоронили этих людей не для того, чтобы через 8 тысяч лет здесь что-то классно построить, а по каким-то другим принципам.
- 2,5 миллиарда – это условная оценка?
- Да, условная. Это примерный порядок цифр. Потому что мы понимаем, что только обследование может обойтись в несколько сотен миллионов. А строительные работы в этих условиях — в миллиарды. Наверняка, потребуется больше. Но надо понимать, что 2,5 миллиарда – это сумма сопоставимая со строительством современного стадиона, которой в городе в свободном плаванье нету.
- В городе — нету, в области – нету, судя по всему, в федеральном бюджете – тоже нету.
- Нет, где-то есть. В этом я уверен.
Сейчас сюда даже на технике нельзя заехать, чтобы начать шурфить для изысканий, это должны быть специализированные компании, которые имеют опыт таких работ, потому что может быть много непредсказуемых моментов. Эту команду специалистов ещё надо найти, она не сидит и не ждёт нас. Вполне возможно, что это будет сборный коллектив.
Он будет работать и после строительства объекта, будет его эксплуатировать. И это тоже серьёзный вопрос. Потому что эксплуатационную нагрузку обычно никто в фокусе внимания не держит. Например, потребуется выделять 150 миллионов рублей. Это точно не будет городским объектом — областным, а может, и федеральным.
Но по большому счёту мне всё равно, кто правопреемник, нам нужно создать классную историю, которая вдохнёт жизнь в экономику города. И мне как градостроителю это чрезвычайно интересно и в этом хочется поучаствовать.
- С дорогами тут явно надо будет что-то делать, потому что сейчас ни один турист по таким дорогам не поедет.
- Очевидно, да. У нас сейчас в проработке есть транспортно-пересадочный узел в районе улицы Джамбула, с переходами, эскалаторами, также мы думаем повернуть в обратную сторону движение на Маяковского. У нас миллион проектов, которые потянет за собой «Глазковский некрополь», но пока он не тянет, делать это бессмысленно.
- Может, и с инфраструктурой всё параллельно делать?
- Может. Но сегодня мы проектируем 8 школ, 25 проектов благоустройства, тепловой луч на Баррикад. Мы не сидим и не думаем: «Так, чё бы нам поделать? А, Глазковский некрополь! Да, давай поделаем». Нет, на это ресурсов здесь и сейчас нет. Наша задача — найти эти ресурсы.
- Знаете, пока что это кажется…
- Сказкой? Да, но любая новаторская идея переживает три этапа. Первый — этого не может быть, второй – в этом что-то есть, третий – кто ж этого не знал. Мы сегодня в фазе: ну, в этом что-то есть, но хрен его знает, пока не летает.
У нас есть проект моста через Чертугеевский залив или есть мост через водохранилище. Я считаю, что их строительство возможно, но не при нас, да и не нужно сейчас. Но когда-то эта идея достигнет состояния «Давайте делать». И здесь так же будет.
В конце минувшей недели была представлена очередная концепция развития музейного комплекса «Глазковский некрополь». Её автором выступает ООО «СТБ Проект», который также занимается проектами реставрации и застройки . Проектировщики предложили построить двухэтажный объекта площадью около тысячи квадратных метров на участке, который не представляет археологической ценности. Основной акцент сделан не на архитектурный вид, а на экспозиционную составляющую.
Таким образом, планируется возвести музейный комплекс на территории, где расположена подстанция ПС-35. Мэрия Иркутска уже работу по передаче сооружения и земельного участка под ним в муниципальную собственность.