Алексей Иванов: «Русский человек плохо умеет пользоваться свободой»

Писателя Алексея Иванова сегодня можно назвать одним из самых экранизируемых. К фильмам «Царь», «Географ глобус пропил», «Хребет России», «Тобол» и пр., снятым по его книгам, этой осенью добавились «Общага» и сериал «Пищеблок», а на начало следующего года намечена премьера «Сердца пармы» режиссёра Антона Мегердичева.

Так зачем нам Урал?

Юлия Шигарева, «АиФ»: Но я не про фильмы хочу вас спросить, Алексей, а про географию. Новый аэропорт Тобольска получил имя Семёна Ремезова – героя вашего романа «Тобол». Историческая справедливость восторжествовала? И много ли ещё таких героев, которые творили историю державы, а потомками оказались забыты?

Алексей Иванов: В истории России немало титанов вроде Семёна Ремезова. Неправильно говорить, что они забыты. До «Тобола» о Ремезове были написаны три романа и монография, в Тобольске и Тюмени стоят памятники. Поэтому правильно говорить, что о Ремезове не знала Москва. А она и сейчас не знает. Скажем, Ремезов – первый географ России, но Русское географическое общество об этом не в курсе. Титаны вроде Ремезова вернутся из «общенациональной безвестности», когда Россия начнёт интересоваться собой, а не властью.

– В одном из интервью вы, написавший столько книг про Урал, про уникальную горнозаводскую цивилизацию, сказали: «Нация не понимает, что такое Урал и зачем он нужен». А что же такое Урал? И почему мы так и не поняли про него ничего?

– Постиндустриальное общество – в первую очередь общество потребления, индустриальное – общество созидания. В силу многих исторических причин Урал стал лучшим в мире образцом индустриального социума, т. е. эталоном общества созидания. Главным способом самореализации человека на Урале был труд, а не власть, не бунт, не богатство, не вера и не слава. Поэтому главный культурный герой Урала – Мастер, а не Богатырь, не Разбойник, не Купец и не Святой. В XIX в. о таких вещах ещё не думали. В XX в. вся Россия была закатана в общую идеологию – в коммунизм. А в XXI в. созидание нам стало неинтересно, интересно стало потребление. Поэтому Урал и не обрёл своего лица.

– А про Сибирь мы всё поняли? Ею правильно распорядились?

– Жители страны не различают между собой огромные регионы, Урал и Сибирь, занимающие две трети территории России. Что можно понять, если даже не видишь?

– Фильм «Сердце пармы» может спровоцировать дискуссию: чем наше покорение Сибири отличалось от освоения европейцами Америки? Народы, обитавшие там, подминались, перекрещивались в иную веру – и далеко не всегда добровольно. Так недалеко и до призывов покаяться перед ханты и манси – это теперь модно.

– Каяться надо там, где это уместно. И спорить о разнице покорения Сибири и Америки нелепо, достаточно просто поинтересоваться историей. Американцам от индейцев ничего не было нужно, поэтому они истребляли индейцев, изгоняли их с родной земли. А русским от инородцев была нужна пушнина – она служила источником валюты. Добывать пушнину – очень тяжёлый труд. Русские предпочли доверить его инородцам, а себе оставили более выгодное и лёгкое земледелие. Поэтому инородцев по мере сил старались не притеснять, хотя случалось всякое. Грабёж и насильственное крещение были, но геноцида не было.

Вместо идеологии – конспирология

– В 90-е вы очень точно поймали образ героя нашего времени в романе «Географ глобус пропил». А сейчас этот герой кто? Поляк Клиховский из нового вашего романа «Тени тевтонов», который пытается разорвать петли времени, чтобы история перестала, наконец, ходить по кругу? Или советский боец Володя, который, даже тяжело раненный, не хочет видеть во всех немцах поголовно врагов?

– «Герой нашего времени» – это человек, личная драма которого совпадает с основной драмой эпохи. Например, Печорин – умный, воспитанный, но равнодушный, несущий только разрушение. Его внутренняя драма совпадает с главной драмой эпохи – гибелью аристократии, которая тоже хорошо воспитана и образована, однако мешает развитию общества. Образ солдата Великой Отечественной, который увидел в немце человека, для нашей литературы не нов. Можно вспомнить «Берег» Юрия Бондарева.

А вот Клиховский – да, он из нашего времени. Дело в том, что сейчас нет идеологии, т. е. системы взглядов. Её заменяет конспирология, т. е. способ объяснения. Конспирология всё на свете объясняет чужим злым умыслом. Не понравился роман – так писатель продажный. Живём плохо – так враги мешают. Лето холодное – так глобальное потепление. Конспирологические объяснения лишают нас свободы воли. Человечности. Они внушают нам, что мы марионетки в чьих-то руках. И мы сражаемся с призраками. Например, надо бороться с коронавирусом – а мы боремся с Америкой, потому что якобы ЦРУ наслало на нас эту заразу. Надо вакцинироваться – а мы боремся с Биллом Гейтсом, который якобы хочет нас чипировать. И люди умирают. Мой герой Клиховский в «Тенях тевтонов», пытаясь преодолеть проклятие сатаны, тем самым пользуется конспирологическим объяснением жизни и губит хороших людей.

Если же возвращаться к «Географу», то в фильме режиссёр Александр Велединский немного изменил акценты. Роман я написал в 1995 г. Что такое «лихие 90-е», думаю, все прекрасно помнят. Тогда люди хотели проч­ности, стабильности, чётких основ своей жизни. Разумеется, у каждого были ­собственные представления об этих основах. Кто-то хотел вернуться обратно в Советский Союз. Кто-то хотел построить либеральную экономику. А бандиты просто хотели всех нагнуть. И мой герой Виктор Служкин в романе тоже ищет эти основы, ищет примирения, ­стабильности.

Велединский же снимал фильм в 2010-е, когда поменялись и времена, и внутренняя драма, и герой. Тогда главной проблемой стал уже не поиск стабильности, а проблема свободы. Велединский снял фильм про человека, который дарит всем свободу. И это не его проблема, что люди вокруг не умеют пользоваться свободой правильно.

– Почему не умеют? Не научили? А на Западе умеют?

– Увы, исторически Россия – страна несвободная. Русский человек плохо умеет пользоваться свободой – не потому, что дурак, а потому, что мало опыта. Ещё Достоевский в «Братьях Карамазовых» писал, что главный русский вопрос – «кому отдать свою свободу?». Только этим и обусловлено отставание России. А чем ещё объяснить успех Запада? Природных ресурсов у нас больше, таланты у людей фантастические, и колоний нам не нужно было – своих рабов достаточно. В наших неудачах не надо искать вражеского заговора.

– Одна из центральных линий в «Тенях тевтонов» – поляки, которые так и не увидели в русских и в Красной армии тех, кто спас их от страшного. А под немцами Польша, по их мнению, расцвела бы? Как и Прибалтика? Все баварское поголовно пили бы? И как тем, чьи родные жизни положили, освобождая те земли от нацистов, на такие настроения реагировать?

– Поляки прекрасно ­знают, что нацистская Германия обрекла их на уничтожение – и как государство, и как народ. И прекрасно знают, что Красная армия ценой страшной крови спасла их от гибели. Ожесточение поляков обусловлено совсем иными вещами. Они не прощают нам оккупацию 1939 г. и лишение самостоятельности в послевоенное время. Но иначе Советский Союз тогда поступить не мог. Однако это уже в прошлом. И прошлое надо отпустить. Не забыть, а именно отпустить. Да, поляки озлоблены на нас за нашу былую власть над ними. Да, мы озлоблены на неблагодарность поляков за наши жертвы. Однако оставим Польшу Польше. Обидно? Разумеется. Но переживём. Это и есть «бремя победителя»: спасти от врага и не потребовать вознаграждения. Солдаты Великой Отечественной награды от поляков не требовали, потому и стали победителями на все времена. Словом, не надо лезть к полякам с поучениями. Насильно мил не будешь. Пусть живут как хотят – это их право. У нас дома своих забот хватает.