«Пороховая бочка всей области». Как живет рязанский поселок Лесной, где в октябре во время взрыва на заводе погибло 17 человек

Засекречено примерно все

Пытавшаяся прогнать журналиста женщина оказалась старшей смены охраны. Спустя минуту она скрылась за воротами, откуда позже с ней вышло два полицейских. Правоохранители подтвердили, что вывеску предприятия фотографировать нельзя, ворота — тоже: ни главные, ни те, что справа от них, — кривые и ржавые. Даже лужа и мусорные контейнеры напротив входа оказались «засекреченными».

Перед входом на предприятие пахнет гарью. Где-то в глубине заводских площадей находится разрушенный взрывом пороховой цех. Три десятилетия на «Эластике» работало почти все взрослое население Лесного. Молодежь училась в физико-технологическом техникуме, чтобы однажды пройти через ту же «вертушку» проходной. До середины 1960-х годов у поселка не было названия, это был просто почтовый ящик (п/я) 391539. Его не было на картах точно так же, как до сих пор на них нет предприятия «Эластик». Все засекречено: здесь было военное производство. Несколько поколений рабочих давали подписку о неразглашении (на сколько лет и каких именно сведений — не помнят). Поэтому даже спустя годы с журналистами общаться отказываются.

— В школьном сочинении о родителях давным-давно я написала: «Моя мама на заводе изготавливает детали для бомб», так мне чуть голову не оторвали, — сказала одна из собеседниц «7х7».

Даже для съемки пожарной машины пришлось брать разрешение. В согласовании поучаствовало сразу четыре человека. Был и пятый, который возмутился, что журналист пытается сделать фото.

— Вам смешно, а у нас секретность, — объяснил сотрудник МЧС.

«Почти Швейцария»

Старые пятиэтажки, двухэтажные бараки в заплатках из штукатурки, пятиэтажки «помладше» — так выглядит поселок Лесной. Здесь есть среднеобразовательная школа и школа искусств, свой «белый дом», сквер с уличными тренажерами. Намечался еще один, но из обещанного проложили только дорожку из плитки, по бокам от которой оставили серые поля с кучками строительного мусора.

— Начали делать, но выборы кончились, — пояснили местные жители.

Напротив «недоделки» — парк с мемориалом участникам Великой Отечественной войны, на обратной стороне которого нарисованы зубцы Кремлевской стены. Есть свой «Бродвей» — пешеходная часть улицы Школьной длиной 165 м. На ней чиновники установили ставший отличительной чертой провинциальных городков арт-объект в виде надписи «Я люблю Лесной».

— Мы просили пляж обустроить, пруд почистить, а нам «Бродвей» сделали. Зачем голосование устраивали, если все равно по-своему воротят? Спасибо, что лавок не наставили, иначе б нам вообще спать не пришлось, — отзываются о благоустройстве улицы жители поселка.

Одним «Бродвеем» не обошлось. Пенсионеры Юрий и Николай похвалились, что Лесной — это «Швейцария для пенсионеров»: рыбалка, грибы, свежий воздух. Работы нет, но им уже и не нужно, как отметили собеседники. По их словам, неподалеку от поселка построили предприятие по производству карандашей, но местных туда не берут — только гастарбайтеров. Местные жители говорят, что в советское время Лесной был «раем».

— У нас тут сгущенка продавалась, колбаса была... [Николай подсказывает, что не было колбасы] Да, не было колбасы, за ней в Москву ездили. А зато по целой пятиэтажке в год строили! — вспоминает Юрий. — Нам тут жаловаться не на что было, нас уже всех бы в новые дома переселили, если бы эти Ельцины с Путиными все не развалили [Николай подсказывает, что Путин ни при чем]. В смысле, Горбачёв и Ельцин, Путин ни при чем.

Последнюю пятиэтажку в поселке начали строить в 1990-е годы. Но не достроили. Сейчас голые стены стоят на самом видном месте поселка, пугают пустыми окнами приезжих и притягивают подростков. Примерно в то же время закончился для Лесного «советский рай».

«Родители работали на „Эластике“, мы жили в долг: приходили в магазин, там открывали „долговую тетрадь“, заглядывали в старые долги и записывали новые», «Денег не платили, все начали спиваться. Там кто не алкоголик — тот наркоман, кто не наркоман — тот сидит. Кто не попал в эти категории — уехали в Рязань и Москву. Депрессивный поселок, там делать нечего», — вспоминают бывшие жители поселка. Но даже они в беседе с журналистом попросили не называть их имен, потому что «родители там остались, им все кости перемоют».

Жители поселка тоже не скрывают, что пьют здесь очень много. Первым аборигеном, встретившимся корреспонденту в Лесном, оказался Виктор. В компании собаки Жульки в колтунах и, кажется, глухонемого приятеля он прогуливался в поисках более платежеспособного земляка.

— Сначала грохнуло что-то вчера утром, потом уж по телевизору увидел, что на заводе загорелось, — вспоминает случившееся ЧП Виктор. — Где работают? В Мосолове [ближайший населенный пункт к Лесному]. В Рязань, в Москву ездят.

У нас здесь мужики 20 тысяч зарабатывают. Вам сказали, что пьют много? А где не пьют?

Один из местных жителей рассказал, что в день, когда погибли рабочие, на смену опоздал сварщик: его автобус не пришел вовремя. Узнав о ЧП, мужчина пошел отмечать свой второй день рождения. Рассказать о случившемся журналисту он был не в состоянии.

— Конечно, пьют, а что еще делать? — отвечают жители Лесного — все, как один. Самый распространенный вид мусора в поселке — пустые бутылки из-под «Жигулевского», самый навязчивый пейзаж — трубы отопительных магистралей между домами и коты на каждой улице — всех цветов, пушистые, в противоблошиных ошейниках.

«Пороховая бочка»

— Хорошо, хоть по миллиону выплатят, потому что о гибели людей на всю страну рассказали. Раньше и этого не выплатили бы, потому что все было засекречено, даже между собой о таком шепотом говорили, — говорят жители поселка Лесного. Происшествие 22 октября 2021 года — далеко не первое. В конце 1970-х годов на предприятии от взрыва погибло четыре человека, в 1982 году — девять. 47-летняя Елена Тулякова последовала примеру матери и пошла работать на завод. 22 октября она погибла на пожаре в цехе, ровно как и ее мать 39 лет назад.

Местные жители философски комментируют: «Судьба!»

Бывшая жительница поселка вспоминает, что после первых двух взрывов вместо людей в гробах хоронили землю, потому что тела найти не удалось.

— Особо никто не ужасался, просто сочувствовали. Все знали, где они работают. Много других было случаев: кому руку оторвало, кому ногу. А сколько просто поумирало, до 45 лет не дожив, — добавляет собеседница.

Александр переехал из Лесного в Москву. Мужчина помнит рассказы бабушки, которая в советское время работала в бюро пропусков. Она рассказывала ему, что после второго взрыва в округе находили «то палец, то глаз». Бабушка Александра вместе с другим сотрудником ходила на место взрыва. Оба потом умерли от рака поджелудочной железы.

Поселок Лесной относится к населенным пунктам с радиоактивным загрязнением, жители получают «чернобыльские» выплаты. Многие говорят, что не все так просто: «чернобыльская зона» сама по себе, а «свое» радиологическое загрязнение — отдельно. Присвоения Лесному статуса «чернобыльской зоны» в 1992 году добился ликвидатор Сергей Штанько, но радиация в поселке, по мнению местных жителей, была задолго до самой аварии на Чернобыльской АЭС. Есть несколько версий, откуда она взялась. Одни считают, что от военного производства, другие указывают на некие карьеры в лесу, в которые скидывали бракованные свинцовые батарейки, — их также производили в советское время на территории предприятия.

Для местных жителей звуки разрывающихся снарядов — привычное дело. Однако в 1990-е годы они становились реже, экспериментальное производство боевых снарядов свернулось. Цеха начали сдавать в аренду коммерсантам. Одни производили там строительные лакокрасочные материалы, другие разливали водку «Урожай». В 1995 году появилось предприятие «Разряд», которое также специализировалось на взрывчатых веществах, — в последнее время там утилизировали боеприпасы.

— В лесу, чуть в стороне, находятся старые склады. Из-за секретности никто не знает, осталось ли там что-то с советских времен, может ли рвануть. Но работа на «Эластике» всегда была сопряжена с риском для жизни, это предприятие — пороховая бочка всей области, — считает Александр. — На кадрах в телерепортаже видно, что при въезде на предприятие сделана искусственная насыпь, на которой растут деревья. Это защитное сооружение для того, чтобы в случае взрыва основная волна пошла вверх, а не смела все на километры в округе. На этой насыпи раньше росли грибы. Люди шли с работы и по целому пакету собирали.

Миллион за жизнь

В одном из дворов двухэтажки женщина развешивает белье. Ее зовут Светлана. Она вспоминает, что услышала взрыв, когда несла пустые банки в сарай.

— Стало понятно, что на предприятии что-то случилось. Чуть позже уже разнеслось по поселку, кто погиб. У одноклассницы мужа убило, миллион дадут. А что он теперь ей? Мужа не заменит, — рассуждает Светлана. — Может, на частичную оплату квартиры в Рязани пойдет, тут больше делать нечего. И как тут жить, если я за две комнаты в коммунальной квартире восемь тысяч рублей за ЖКХ плачу? Такие тут расценки — выше рязанских.

Пока мы общались с ней, с женщиной поздоровалась одна знакомая, потом другая. И все говорили о трагедии, обсуждали причину. Одни считают, что всему виной халатность, другие грешат на старую проводку, которая «закоротила». И снова в разговоре упоминается слово «секретность», жители волнуются: «Ответ на вопрос, кто виноват в гибели людей, тоже засекретят?»