Наша история

ИЗ БЫТА АБХАЗОВ. АБРЕЧЕСТВО

(Этологическое эссе)

(Продолжение. Начало в № 90)

Аджгирей-ипа Кучук

Аджгирей-ипа Кучук – известный герой Апсны и Кабарды. Это историческая личность. Во главе отряда хаджеретов-абреков делал частые набеги на Кавказскую линию. О нем сложен целый цикл песен и сказаний как у абхазов, так и у адыгов. Приведем предание о том, как женился отважный Аджгирей-ипа Кучук.

Аджгирей-ипа Кучук был единственным сыном. Ближайшими его друзьями являлись Хартыз-Апи и Махмат Кача. В Апсны они отважно сражались во славу абхазского народа и свободу родины. В доме Кучука жили его мать, единственная любимая сестра и его супруга. Если Кучук отправлялся в поход, сестра одевалась в его одежду и, взяв оружие, пригоняла домой табун, на ночь остававшийся в лесу. По ночам она охраняла дороги вокруг села, и никто не догадывался, что ее старшего брата Кучука нет дома. Кучук, возвратившись, обнимал и целовал ее в голову. Комнату ее он поднял, как ни у кого, высоко над домом. Жена Кучука каждое утро подавала ей горячее молоко на завтрак. У него была прекрасная, воспитанная жена.

Он сражался с царскими войсками, защищая абхазский народ, и друзья у него были ему под стать, но случалось, что и их он спасал, беззаветно защищая и оберегая свой народ от врагов.

Однажды, когда он еще не был женат, в одном из приграничных абхазских сел была свадьба. Хозяйка дома, где он был гостем, была не в настроении.

– Я не могу пойти туда, где веселье, где поют и танцуют, уже прошел год, как моего отца убил генерал, а я еще не отомстила. Раз вооружившись, я пыталась выследить его, но ничего не смогла сделать, – ответила девушка на его вопросительный взгляд.

– Вспомни, как ты шутила, смеялась и танцевала прежде, одевайся во все лучшее и пойдешь со мной на свадьбу. Убийцу твоего отца я доставлю тебе живым или принесу его голову с божьей помощью. С божьей помощью я возьму тебя в жены и даю совестью своей тебе слово, – ответил он ей.

Девушка переоделась во все лучшее и, словно у нее не было горя, сияя весельем, отправилась с Кучуком на свадьбу. На свадьбе Кучук проджигитовал на коне, поразив всех собравшихся своим мастерством. «Какой смелый, какой отчаяннный!» – заговорили вокруг, но никто не знал, что это Кучук. Вдруг прибежал глашатай: «Вновь идет на нас генерал с войском, напавший на наше село в прошлом году!»

Когда жители аула начали решать, как быть, Кучук обратился к ним:

– Дайте мне моего коня, а сами поодаль следуйте за мной. И чтобы никто не стрелял.

Затем он взлетел на своего породистого скакуна, а остальные последовали за ним. Поднявшись на высокий холм, он обратился к остальным:

– Всем оставаться здесь, я сам его встречу!

Стегнув коня плетью, он понесся вперед. Когда Кучук приблизился к войску генерала, то тот сказал:

– Я сам справлюсь с этим всадником, а все войско пусть стоит на месте.

Они встретились в ущелье и стали друг напротив друга. Кучук воззвал к врагу:

– Ты гость, генерал, и пришел на эту землю, тебе стрелять первым.

Генерал выстрелил, но Кучук мгновенно перебросил тело с седла и повис на одном стремени. Пуля угодила в луку седла.

– Теперь чья очередь? – спросил Кучук.

– Вторым стреляешь ты, и я понял, что ты не пожалеешь меня.

– Станешь впереди меня, и я приведу тебя живым в село.

Став позади генерала, который до этого приказал не вмешиваться, Кучук привел его в село.

– Никто из вас не будет стрелять в него. Бог помог мне и с вашей помощью я пленил генерала.

– Да сложим мы голову вместо тебя! Одинокий всадник, мы не знаем, кто ты, у нас еще не было такого гостя, да еще пленившего генерала, не беспокойся за нас, – ответили ему.

Вернувшись обратно, все спешились и, закутанные в бурки, явились на свадьбу. Кучук подозвал девушку, у которой гостил, и обратился к ней:

– Я был твоим гостем и когда ты сказала, что у тебя погиб отец, я дал слово, что приведу генерала живым или принесу его голову. Ты поверила моим словам, оделась во все лучшее, вместе, плечом к плечу, мы прибыли на свадьбу. Бог был сегодня милостив ко мне, я привел его к твоим ногам живым, вот акяраху (абхазский длинноствольный пистолет) и смой кровь.

– Дорогой гость, пока ты жив, приводи себе достойных жен, я для тебя служанка, которая будет охранять твой покой. Дай мне акяраху.

Взяв оружие, она отомстила за отца.

Кучук повернулся к людям:

– Всего вам доброго. Разойдемся по-божески. Я возьму с собой ту, кто пойдет со мной, – и с этими словами он усадил девушку на своего коня.

– Дорогой гость, мы хотели в честь тебя устроить пир.

– Сейчас не время, я приглашаю вас на свадьбу.

– Мы хотим узнать, кто ты?

– Я тот, кого называют Аджгирей-ипа Кучук. Мое село находится там-то. Я пришлю вам людей, они сообщат срок свадьбы.

И взяв девушку, направился в свое село.

Вот так женился Аджгирей-ипа Кучук.

Дальские Маршаны

В Дале проживало пять братьев Маршан: Шабат, Иашсау, Химкуараса, Бейсангур и Баталбей. Шабат и Иашсау Маршан не признавали царской власти, и Шабат предательски был схвачен и посажен в Метехский замок. Впоследствии, когда его отпустили, он вместе с Баталбеем, Иашсау и Халыбеем поднял жителей Дала против царских войск.

Шабат, выступая перед собравшимися, обратился к ним с речью: «Смотрите, я обласкан начальством русским, я офицер, и мне обещали хорошее содержание, но для избавления родины жертвую всем!», – и с этими словами он сорвал с себя погоны и темляк и бросил их в огонь. Против восставших было брошено свыше двух тысяч войск. В результате упорных боев Дал был сожжен, но при отступлении карательного отряда, они попали в засаду и, бросив все захваченное, вынуждены были ретироваться.

Начало шириться абреческое движение, которое возглавляли Ахи Шабат и Иашсау. Во всех нападениях первенствовал и выделялся своим мужеством «Золотой Шабат». Этого человека природа одарила всем: статью, ловкостью, красноречием, отвагой, он в совершенстве владел, как рассказывают в народе, системой «маятник», т.е. был неуязвим от пуль. Сам он, по древнему рыцарскому адату «Одинокий воин», совершал нападения на гарнизон, ведя стрельбу из абхазского ружья. Если оно раскалялось, то Шабат вел стрельбу из другого. В народе считали, что в нем «сидят пламя и тридцать рыжих змей», т.е. натура у него была неукротимая. Он погиб, преследуя один целый взвод, от случайного выстрела. Как говорит предание, в тот момент в реке от его раны и внутреннего неукротимого огня в реке иссяк водоворот. В песне о нем говорится:

Тридцать рыжих змей сидело в тебе,

В один день все это (т.е. твоя неукротимая энергия)

Иссушило воду на месте впадения Амткела в Кудры

Оружие, от которого ты погиб,

Висит у врага на почетном месте,

Сын Дарыкуа, Шабат отважный!

Генерал Колюбакин – кутаисский ген.-губернатор, по этому поводу отмечал:

«Есть люди, которых несчастное стечение обстоятельств увлекает в бездну преступлений, но Шабат самовольно, по какому-то внутреннему призванию выбрал из многих представлявшихся ему путей к известности и счастью поприще крови, по которому он шел упорно, радостно и в конце которого он нашел смерть.

Звезда, которая способствовала ему всю жизнь, которая столько раз призывала его к существованию полезному и избавляла его от напрасной смерти преступника, осветила его последнее мгновение и его могилу, – он был убит на месте, как умирают храбрые...

Недалеко от Марамбы, вдали от темного ущелья и грозных скал, на зеленой возвышенности, под сенью роскошных фруктовых деревьев, где нет ничего ни мрачного, ни ужасного, лежит прах убитого князя Шабата Маршан. Из уважения к его роду на его могилу приходили плакать знаменитые князья Абхазии, Цебельды, Самурзакани.

Так о нем отзывается противник, а в народе и по сей день жива память о герое Шабате, о нем сложены песни и предания. Сохранился плач его жены, а также траурный песенный диалог ее с Инджи-Ханым Чачба, сестрой владетеля Абхазии – Ахмутбея.

Баталбей Маршан до 1845 г. во главе отряда из 500 человек постоянно не давал покоя царским гарнизонам.

Другой брат Иашсау Маршан свыше полутора десятков лет вел упорную борьбу с царскими войсками. В 1840 г. он с абхазским отрядом штурмовал Навагинское укрепление (Сочи), затем находился в Теберде, откуда совершал набеги, затем ушел в Дагестан, к Шамилю, где воевал на стороне горцев...

Сына Иашсау Дарыкуа-ипа Маршан воспитывали в Кабарде. Когда ему было шестнадцать лет, в одном из набегов он был тяжело ранен. К умиравшему сыну явился проведать отец. Увидев его, юноша, собрав все силы, встал и тут же ушел в мир иной...

Иашсау, выйдя из комнаты, сказал:

– Достойный бы воин вышел из него...

Это настолько огорчило его, что он сделался совершенно угрюмым, перестал разговаривать, отказался от пищи. Видя это, окружающие также не могли есть и пить.

На четвертый день какая-то женщина в глубоком трауре, с ребенком на руках, подошла к Иашсау (он все время сидел, не поднимая головы) и спросила:

– Это ты, Иашсау, сын Дарыкуа?

– Да,– с трудом ответил он, тяжело приподняв голову.

– Как бы ты не услышал худшее, чем то, что ты испытал! Что значит, перестать есть, с удовольствием будешь кушать! – произнесла она.

Озадачила эта женщина Иашсау, остановил он ее и спросил, что значат ее слова. И она рассказала следующее:

«Я была женою храброго мужа из рода Аимхаа, мы жили на берегу реки Игры. По другую сторону реки жил князь Аднан. Он и мой муж были соперники, ни в чем один другому не уступали. Однажды муж говорит мне:

– Рано или поздно мы столкнемся, и во избежание этого хотел бы установить с ним приемное родство.

– Хорошо, – ответила ему,– как я могу пойти против твоего желания, разве откажу свою грудь мужчине, которого ты захотел сделать братом.

И вот пригласили мы Адиана. С утра готовились к пиру. Тогда у меня было трое детей, старшему шел тринадцатый год. Вдруг на нас неожиданно напали, видимо, по наущению Адиана. Мужа убили на месте, старшего сына взяли в плен. Я выбежала во двор, а в доме в это время средний сын, подражая взрослым, убил ножом своего младшего брата, лежащего в люльке. Сам же в то же мгновение он, испугавшись, упал в котел с кипящим молоком и погиб. Похоронила мужа и детей. В ту же ночь Адиан вновь совершил нападение и меня взяли в плен со всем моим состоянием. Много лет я находилась в плену, была в рабстве у разных лиц. Последний мой владетель сжалился надо мной и выдал замуж за своего лучшего слугу. От него родился у меня сын. Однажды, укачивая ребенка в люльке, я невольно вздохнула – до этого ни единым звуком не выдавала своего горя.

– Что с тобой, – спросил муж. Как я не отпиралась, он заставил рассказать всю историю.

– Боже, похищенный сын твой – это я, и неужели женою мне мать? – воскликнул он и тут же застрелился. Я похоронила и его. И он, и сын его вышли из одной утробы, из моей. Вот что было со мной. А тебе, Иашсау, не стыдно так горевать за потерю сына и мучить других? – закончила она свою печальную историю.

Об Иашсау, сыне Дарыкуа в абхазской героической песне сохранились такие строки:

Когда ты на коне скакал среди нас,

Ты реял, как знамя, герой знаменитый,

Когда же ты пеший стоял среди нас

Ты был нашей крепостью, нашей защитой.

Скакун вороной твой, в сражении

Весь опален был пушечным огнем.

Но где же скончался ты?

Где ты погас?

Мы плачем о жизни, бесследной, сокрытой!

О жизни Иашсау сына Дарыкуа.

Об Иашсау мы встречаем очень интересный материал из документальной повести «Перевал» Валентина Зорина, где на основе дневника-путешествия вице-адмирала Серебрякова «дорога из Сухума к Кубани через Главный Кавказский хребет» в 1851 г. Сопровождали Серебрякова Баталбей Маршан с милицией. Приведем один эпизод.

«Проснулся вице-адмирал от толчка. Он откинул бурку, привстал, всмотрелся во тьму. Вокруг было тихо, прекратился и ветер. Но в палатке ощущалось присутствие кого-то незнакомого.

– Кто здесь? – спросил Серебряков. Спросил негромко, потому что сознавал нелепость такого вопроса. Он не ожидал ответа и вздрогнул, услышав голос.

– Не надо бояться, сардар, – раздались во тьме гортанные звуки, похожие на клекот большой хищной птицы. – Один маленький разговор, сардар, и я уйду...

– Кто ты и что тебе нужно? Серебряков говорил все так же негромко, испытывая не страх, а скорее, любопытство. – Как тебе удалось попасть сюда?

– Твоя охрана – ишаки, сардар. А зовут меня Иасшау-бей Маршан. Слышал?

Гортаннный голос звучал спокойно и почти дружелюбно. Серебряков подивился отчаянной смелости, звериной ловкости Иасшау Маршан.

Несколько точных ударов стального кресала о кремень высекли сноп искр. На миг Серебряков увидел худое, с глубокими оспинами на щеках лицо – орлиный нос, зеленоватые огоньки глаз.

– Слышал. Значит, это ты прислал ко мне Арслана. Зачем?

– Он должен был сказать тебе это.

– Он сказал. Но что тебе от того, справедлив я или нет?

– Неправильно говоришь, сардар! Если человек справедлив, это самое главное! Может, я пришел сдаться. – Твою судьбу будет решать суд, Иасшау-бей!»

(Продолжение в следующем номере)

Руслан АГУАЖБА, научный сотрудник Абгосмузея