Москва как вокальная столица мира: в Большом завершился оперный конкурс Пласидо Доминго
Главный театр страны в минувшие выходные принимал самый знаменитый международный вокальный конкурс планеты — «Опералию» Пласидо Доминго.
В Москве конкурс проходил второй раз за свою почти тридцатилетнюю историю. Впервые он приехал сюда десять лет назад и базировался в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Тогда же Доминго пригласил в жюри Галину Вишневскую, которая была его партнером по спектаклям в Венской государственной опере в начале 1970-х.
На этот раз конкурс переместился в Большой. Первые туры проходили на Новой сцене, а финал, совмещенный с гала-концертом, — на Исторической. В отличие от конкурса 2011 года в судейском ареопаге не было ни одного певца с мировым именем, да и вообще ни одного вокалиста, за исключением, конечно, самого дона Пласидо. В остальном там были сплошь интенданты музыкальных театров планеты, кастинг-директора, словом, менеджеры от искусства. Благо, что в отличие от многих других современных вокальных конкурсов подавляющее большинство из судей имеют хотя бы музыкальное образование, а ведь немало сегодня есть конкурсов, где даже этот санитарный минимум не соблюден.
В случае с «Опералией» так сложилось можно сказать исторически: Доминго, основывая свой конкурс в начале 1990-х (первый прошел в Париже в 1993-м), сразу посадил в жюри не профессионалов-вокалистов, а менеджеров. В этом решении были как плюсы, так и минусы. Известны проблемы судейства вокалистов вокалистами: предвзятость к представителям голосов собственного типа, проталкивание собственных учеников или учеников друзей, блокирование учеников конкурирующих педагогов и так далее. И очевидны выгоды от жюри, составленного из директорского корпуса, — молодежь имеет высокий шанс быть услышанными теми, кто фактически делает певческие карьеры. Но есть и обратная сторона медали. Проблема в адекватной профессиональной оценке технологических сторон вокала, которую большинство менеджеров по объективным причинам дать не в состоянии. Словом, независимая экспертная оценка благодаря этому неприкрыто превратилась в биржу труда.
«Опералия» традиционно привлекает рекордное количество желающих принять участие. Это происходит благодаря, во-первых, статусу Доминго в мире оперы и оперного бизнеса (а он до недавнего времени руководил еще и двумя крупными американскими театрами — Вашингтонской и Лос-Анджелесской операми), а также — внушительным премиям. Так, первый приз составляет 30 тысяч долларов, а финалисты не занявшие никакого места, получают по 5 тысяч долларов. Так что роли не играет, где «Опералия» проводится — в Астане, Пекине или мексиканской Гвадалахаре, — певцы со всего мира готовы были лететь по первому зову великого тенора, невзирая на расстояния, особенности менталитета принимающей страны или политические моменты.
В этом году и пандемия (из-за которой в прошлом конкурс был поставлен на паузу) этому не помешала: из тридцати двух выбранных предварительной фильтровкой участников девять оказались из Северной Америки, шестеро — из Евросоюза. Для сравнения: российские вокальные конкурсы, даже именитые, обычно довольствуются певцами из бывшего СССР и бывших и нынешних соцстран.
До финала добралась дюжина счастливчиков, из них россиян — четверо, еще двое из стран бывшего СССР. Все финалисты демонстрировали технический блеск, а некоторые и великолепное природное качество голосов. Но немного оказалось тех, кто умеет петь выразительно и стилистически корректно. Особенно это было видно по второй части состязания, где участники исполняли сарсуэлу — специфическую испанскую музыку, что-то вроде национальной испанской оперетты. Это оказалось самой скучной частью вечера. За исключением великолепного перуанского спинтового тенора Ивана Айона Риваса никто из участников не чувствует этой музыки и петь ее не умеет.
Неудивительно, что Ривас в результате получил первую премию — абсолютно заслуженно и не только за сарсуэлу. Классическую оперную арию (Коррадо из вердиевского «Корсара») он также исполнил блестяще, продемонстрировав и отличный материал, и подлинную экспрессию, и полное владение романтической стилистикой. Надо отдать должное жюри — они сумели это расслышать, невзирая на то, что внешность исполнителя не вполне соответствовала образу романтического героя. А сейчас в оперном мире часто ценят экстерьер чуть ли не больше собственно голоса.
Среди вторых премий, которых вручили три, запомнилась армянская сопрано Мане Галоян. Сарсуэла ей не очень удалась (хотя именно за нее она получила приз, но скорее потому, что остальные пели эту музыку еще хуже), а вот знаменитую и архисложную арию Виолетты Валери из «Травиаты» E strano она спела технически безупречно и, главное, невероятно проникновенно, представ сформировавшейся оперной артисткой, в пении которой — подлинная глубина.
Третьих премий также оказалось три. Две из них не вызывают никакого сомнения. Наш Дмитрий Чеблыков спел рахманиновского Алеко поистине совершенно, хотя зал Большого театра казался для его голоса все же великоват. Очень хорош был корейский бас-баритон Чусун Гэбриел Парк — в его Санчо Пансе (из оперы Массне «Дон Кихот») была осмысленность, глубина и выразительность; кроме того, своим приятным тембром певец прекрасно наполнял акустически непростой зал.
В целом судейство удовлетворило, хотя проход некоторых певцов в финал откровенно удивлял. Но в финале справедливость, можно констатировать, восторжествовала. Не завоевали ничего те, кто действительно пока еще недотягивает до заявленного высокого уровня. Из тех, кто осчастливлен премиями, безусловно, мастерство уже есть у всех, что касается эмоциональной наполненности и подлинной художественной выразительности — видимо, это дело будущего: получившие аванс из рук знаменитого мэтра молодые певцы имеют теперь дополнительный стимул к самосовершенствованию.
Фотографии предоставлены пресс-службой Большого театра. Фотограф — Павел Рычков.