«Черный список» Ивана Грозного: зачем царь записывал имена всех казненных по его приказу

Синодик опальных — так называется удивительный документ, который Иван Грозный писал лично. В какой-то степени это покаянная исповедь, ведь там были скрупулезно перечислены имена жертв опричнины. Зачем царь вел этот своеобразный дневник?

О достоверности

Синодик опальных был составлен Иваном Грозным в конце жизни (предположительно в 1583 году). Тогда царь простил большинство бояр, которых казнил за годы своего правления, и пожертвовал монастырям крупные суммы, чтобы церковнослужители поминали души убиенных. Вместе с деньгами в монастыри разослали и копии Синодика, которые историки со времен Карамзина использовали как основной источник для подсчета жертв опричнины. Однако подлинник Синодика никто из историков не видел, а сохранившиеся списки, составленные монахами позднее, весьма искажены.

О фрагментарности

Много времени посвятил изучению Синодика академик С. Веселовский. В своих монографиях «Синодик опальных царя Ивана Грозного как исторический источник» и «Исследование по истории опричнины» Веселовский критиковал выводы предшественников (Карамзина, Костомарова и др.) и излагал собственную точку зрения на исторический документ.

Академик обращал внимание, что царь Иван IV лишь незадолго до смерти озаботился поминанием душ казненных. До этого же он, напротив, лишал провинившихся отпущения грехов, что автоматически закрывало для душ «преступников» дорогу в рай. Получается, что за одни отнятые жизни царь решил покаяться, а за казни других угрызениями совести не мучился?

Веселовский дотошно изучал Синодик по спискам и пришел к двум основным выводам. Первое – хронология в документе нарушена. Он был составлен не по следам событий и наскоро: память царя могла подводить, а монахи, переписывавшие Синодик, могли выбрасывать «незначительные фрагменты», да и время не пощадило многие письменные источники. Второе — из многолетних массовых казней взяты лишь отдельные фрагменты опричнины и 3 года после нее — 1564—65, 1567—70 и 1571—75 гг. При этом почему-то не учитываются те, кого уничтожили в другие годы правления Грозного (зачастую с молчаливого благословения царя). По разным оценкам, цифра приближается к 30 тыс.

О неполноте и обезличенности

По мнению Веселовского, ценность Синодика как исторического источника снижает и то, что в нем указан не полный список всех казненных. В наиболее полной версии речь идет о 3300 человек. Две трети — писари, холопы, «простые люди», бабки-ведуньи и многие другие подданные из числа низших слоев — обозначены общей цифрой. Обезличенному списку «холопов» противостоят записи, в которых жертвы названы поименно. Набирается таких не больше 400 человек, при этом все они относятся к категории знатных землевладельцев или входят в окружение привилегированных лиц.

Жертвы или дорогие люди

Русский историк и журналист Вячеслав Манягин в книге «Правда Грозного царя» высказывает мысль, что в поминальный список царь мог включать не только казненных по его приказу, но и дорогих сердцу людей, о покаянии которых хотел просить у Бога в конце собственной жизни.

Так, в покаянный список внесено имя святого Корнилия, при этом долгое время историки обвиняли в смерти Святого именно царя. Он якобы собственноручно раздавил Корнилия «неким ужасным приспособлением». Эту версию, по мнению Манягина, историки повторяли вслед за князем Курбским, личность которого вызывает многочисленные споры. Не исключено, что, рассказывая очередную «кровавую байку», Курбский попросту мстил царю за опалу. О том, что Грозный лично казнил или отдал приказ убить игумена, нет подтверждений ни в одном письменном источнике времен Грозного. Единственное доказательство — текст службы, который составлен через 120 лет после смерти якобы убиенного царем Корнилия. И при этом имя Корнелия в Списке опальных есть.

Владимир Манягин соглашается с Веселовским: в Синодик занесены не все казненные по приказу царя или убитые им лично. Например, в смерти Московского чудотворца, святителя Филиппа, также обвиняют царя, но его имени в Синодике нет. Историк также убежден, что Синодику зачастую придают чрезмерное значение. Документ был фактически реконструирован Р. Скрынниковым по рукописным отрывкам XVII — XVIII веков. Зачастую в фрагментах не содержалось никаких подробностей — только имена и цифры. И автоматически перекладывать вину за убийство внесенных в список людей на Грозного, по мнению В. Манягина, несправедливо.

Дело Старицких

И все же при оценке преступлений Грозного Синодик нельзя снимать со счетов. Пусть он неполный и искаженный, но даже подтвержденных другими документами фактов в нем достаточно, чтобы обвинять русского правителя в массовом истреблении подданных.

По мнению советского историка Руслана Скрынникова, в Синодике перечислены все жертвы царского террора. Взять хотя бы дело 1569 года, главным фигурантом которого является князь Владимир Старицкий. Его неоднократно обвиняли в измене и заговоре, и в результате казнили вместе с семьей и служилыми людьми, а также всеми, кто подозревался в соучастии. Поименно перечислены дьяки, казненные на Богане, четыре нижегородца, жители Китай-города, 20 псарей из села Братошино, а также все приближенные к князю — от его матери княгини Евдокии до сытника Щекина и повара Молявы.

Сказка Малюты Скуратова

В Синодик включены отчеты Малюты Скуратова — главного опричника Грозного — о казнях, проводимых им лично во время службы. При этом донесения других «верных псов» отсутствуют. В отчете Малюты, называемом «сказкой», упомянуто, что во время разорения Иваном Грозным Новгорода в 1570 году Малюта «отделал 1490 человек ручным усечением», то есть, вероятно, зарубил (зарезал) и 15 человек застрелил «из пищали». При этом не более 20 жертв при казнях в декабре 1569 — январе 1570 гг. названы поименно. Например, некоего Данилу казнили с женой и детьми. Сказано, что самого его четвертовали, но ни слова нет о том, как именно погибли его жена и дети. Этому можно найти объяснение: главному виновнику-мужчине уделено больше внимания, чем его неповинной семье. Однако забвению преданы все псковичи (с женами и детьми), которых казнили по дороге в Новгород. В истории остались лишь сухие цифры: сначала убили 190 человек, затем еще 30. Однако новгородские летописи настаивают, что во время новгородских погромов была уничтожена треть населения — порядка 10 тыс. человек.