Бывшая рижанка создала петербургский нуар–код
Анастасия Ефремова (творческий псевдоним — Ананасова) — наша соотечественница из Риги, которая уже несколько лет живет в Петербурге и говорит, что нашла себя там — в местном поэтическом сообществе.
Она участвует в петербургских поэтических слэмах, публикуется в местных литературных журналах, а недавно в печати вышел и ее первый сборник стихов, получивший название "Нуар–код". По случаю публикации ее первой книги Анастасия провела и первое же в своей жизни "сольное" выступление, собрав полное кафе. В беседе с "СЕГОДНЯ" Настя рассказала о жизни в культурной столице России.
— Что изначально побудило тебя к тому, чтобы заняться поэзией? Как ты начала сочинять?
— Первым источником вдохновения стал прочитанный лет в четырнадцать "Властелин колец" Толкина. Это и сейчас моя любимая книга. В книгах Толкина, в его придуманном мире, Средиземье, все время кто–то поет или читает стихи. О романтике странствий и битв, о любви и дружбе, о красоте природы, о великих героях прошлого и их подвигах, о драконах, о тепле родного дома, о веселых пирушках. Среди поклонников Толкина много творческих людей, и они тоже сочиняют похожие песни — вот и мне так хотелось. Так что первые несколько лет я писала исключительно про благородных воинов, красивую смерть и всякое такое…
Чуть позже увлеклась русским роком, творчеством Башлачева, Кинчева, Гребенщикова — и стала подражать уже им. Сейчас, конечно, смотреть на написанное тогда немного неловко. Это было очень пафосно и очень банально. Вообще из всего написанного до 2014 года мне сейчас нравится разве что пара вещей. Остальное я никому не показываю.
— А как ты поняла, что твое творчество может быть интересно другим людям?
— В 2007–м я завела себе дневник в интернете. Стала выкладывать там написанное — и периодически какие–то люди говорили, что им нравятся мои стихи. Были и те, кто стебался над моими высокими чувствами и над тем, что я романтизирую войну и смерть. Некоторые мне вообще советовали оставить это дело: мол, поэзия — совсем не твое. Ну а поскольку я привыкла поступать людям назло, то так и пишу до сих пор.
Правда, пока жила в Риге, то по большому счету варилась в собственном соку, ни в какие творческие тусовки не вступала. Зато теперь в Питере хотя бы раз в неделю куда–то иду читать стихи и общаюсь с единомышленниками.
— Как именно проходило твое врастание в Петербург? Трудно приходилось?
— В марте 2019–го я приехала из Риги в Петербург для участия в финальном концерте конкурса "Поэзия в лицах". Ну, выступила с одним смешным стихотворением, а потом ко мне подошли несколько человек — "Слушай, а ты прикольно пишешь…".
Одним из них оказался Дима Севастьянов, известный тем, что постоянно организовывает какие–то литературные мероприятия. Через некоторое время он зазвал меня на одно из них — и я снова с огромным энтузиазмом рванула из Риги в Питер, опять здесь выступила, а потом затусила с местными молодыми поэтами. Поняла, что именно тут есть та творческая среда, которая мне необходима… В общем, психанула — и переехала сюда окончательно.
Рига последнее время похожа на музей, причем утром в понедельник.
О решении своем не жалею. Влилась в здешний движ, пишу и выступаю со стихами, регулярно участвую в разных культурных проектах, общаюсь и знакомлюсь с интересными людьми. Здесь есть жизнь, а Рига последнее время похожа на музей, причем утром в понедельник.
Питер и те его жители, с которыми я общаюсь, мне нравятся. Тем более что я изначально не воспринимала свой переезд в Россию как эмиграцию в полностью чужую страну. А ностальгия по Риге — да, иногда бывает. Одно время жила в Питере на стыке Московского района и Купчина. Эти места чем–то напоминают Болдераю и Иманту. Ходила по улицам, и мне казалось, что гуляю по Риге…
— Поделишься секретами своей творческой кухни? Как именно ты пишешь стихи?
— Как правило, все начинается с того, что меня посещает какая–нибудь интересная метафора. Или в мозгу внезапно складывается строчка, которую можно положить в начало стихотворения. Это может произойти где угодно — например, во время поездки в метро, на прогулке, на работе…
Тут же достаю телефон и записываю пришедшие в голову строчки. Картина маслом: зима, лютый холод — а я стою, опершись на фонарный столб, и поскорее, пока не забыла, натыкиваю пальцем буквы в телефон… А когда уже есть первая строка, то жалко ее бросать. Ты начинаешь дополнять ее, вертишь в голове и так и эдак, играешь словами по–разному — вот постепенно стих и рождается.
— У тебя недавно вышла книга "Нуар–код". Расскажи, как ты отбирала материал для нее — и есть ли у книги какая–то единая концепция?
— Это стихи разных лет. Самое раннее — 2014 год, самое позднее написано совсем недавно. Отбирала их просто — перечитывала и выносила оценку: это — фигня, это — ерунда, это — не совсем дрянь, но что–то я не хочу, чтобы люди его читали, а это… О! Это неплохая вещь, ее можно и взять…
Что же до концепции… Тут надо вспомнить события двухлетней давности. Когда началась пандемия Covid–19 и Петербург закрыли на самоизоляцию, мы с Димой Севастьяновым и прочими друзьями решили организовать онлайн–квартирники. Обозвали все это дело "Время Чу" — "Время чудес", "Время чувств" или "Время чумы", а может, и "Час Ч", понимай как хочешь.
Кинули клич по знакомым через соцсети, отобрали желающих. Собирались в "зуме" — и читали свои стихи, пели песни. Причем внутренняя логика этих мероприятий разворачивалась по ассоциативному ряду. Скажем, кто–то прочитал стих, в котором было слово "кувшин", а второй вспомнил о том, что у него тоже есть стихотворение о кувшине — и тут же его и огласил. И когда я отбирала стихи для сборника, то решила воспользоваться этой идей — произведения в книге расставлены в соответствии с цепочкой моих личных ассоциаций. Они не всегда очевидны для читателя, но тем не менее там присутствуют.
— А отчего такое название?
— "Нуар–код" — это самое первое стихотворение в сборнике. Такая игра слов — нуар–куар. Питер — это город с ярко выраженной нуарной атмосферой; чтобы жить здесь, нужен особый склад характера. Словом, нуар–код — это такой метафизический пропуск для жизни в Петербурге. "Это Питер, детка, предъяви свой нуар–код. Ты яндекс–метка, ты капля в сетке гранитных сот, Где триста лет — только неправильный мед…" Как–то так, в общем…
В начале книги у меня больше того, что принято называть "гражданской лирикой", далее про депрессию и выползание из оной, а потом — про любовь и друзей… Люди, мнению которых я доверяю, говорят, что моя книга воспринимается как некий единый арт–трип, погружение в кроличью нору — проваливаешься, и с тобой происходят увлекательные приключения.
— Есть у тебя такие вещи, при перечитывании которых ты сама испытываешь это чувство: "Ай да Пушкин, ай да сукин сын!"?
— Скажем так — у меня есть некоторое количество стихов, с которыми очень хорошо выступать, они прекрасно заходят публике. И когда ты при выступлении понимаешь, что контакт с аудиторией налажен — смеются в нужных местах, хлопают когда надо, оторвались от смартфонов — это очень воодушевляет. Чего уж там, это всегда классно, когда публика чешет твое чувство собственной важности.
— Недавно у тебя прошло сольное выступление. Расскажи о нем…
— Это был одновременно деньрожденьишный сольник и презентация сборника. Проходило все в чайной под названием "НеобыЧайная Silent Tea" на Васильевском острове — это такое интересное место, немного психоделичное, прекрасно подходящее для такого рода мероприятий.
Читала там стихи и под аккомпанемент друзей с гитарой и клавишами пела песни своего сочинения. Именно из–за этого изначально нервничала — пою я неважно. Специально предварительно брала у преподавателя уроки вокала, но тем не менее… Вообще для меня сочинение стихов и текстов для песен мало чем отличается. Мне приходилось читать свои стихи под музыкальное сопровождение. С другой стороны, некоторые мои стихи вполне можно и петь.
— А никогда не думала попробовать себя в прозе?
— А я и пробую — у меня уже есть ряд готовых маленьких рассказов. Они разных жанров — либо описываются какие–то смешные случаи из жизни, либо уход в чистое фэнтези…
Однажды я пыталась вытянуть себя из подавленного состояния — и написала очень позитивную такую сказку про осеннюю Ригу и ее духов… А позже я написала похожую сказку про зимний Питер… Впрочем, на полноценный сборник моих рассказиков пока не хватает. Написать же законченное более крупное прозаическое произведение у меня не получается — просто не хватает усидчивости. Я начинаю, потом меня оставляет вдохновение, и я бросаю текст на полуслове. Но я надеюсь когда–нибудь закончить начатое.
— Ты активно занимаешься благотворительностью. Расскажи об этой стороне своей жизни…
— Я бы не назвала это активным занятием. Я раз в неделю волонтерю в петербургском воскресном детском центре Красного Креста, куда меня привела одна подруга. И я там сейчас занимаюсь с детьми мигрантов и из неблагополучных семей, помогаю им учить уроки. Мне это нетрудно и даже привычно, я и младшему брату с уроками помогала, и некоторым одноклассникам когда–то.
В декабре оказалось, что этот центр по ряду причин лишился финансирования и в январе должен закрыться. Мне захотелось помочь хорошим людям. Я раскидала по творческим чатикам и группам вопрос — а вдруг кто–нибудь готов провести благотворительный концерт в поддержку центра? Я надеялась, что просто скину на кого–нибудь ответственность и все как–нибудь без меня организуется, но тут мне написала знакомая известная поэтесса Стефания Данилова и предложила устроить благотворительный фестиваль. Так я нечаянно стала соорганизатором. Мы привлекли аж девять разных творческих тусовок Петербурга! Люди согласились почитать свои стихи, спеть песни — чтобы потом передать собранные деньги на благо детского воскресного центра, а Красный Крест предоставил нам для этого свои помещения.
— И как, получилось собрать деньги?
— К сожалению, зрителей оказалось меньше, чем мы рассчитывали — а вот пожертвований гораздо больше, чем можно было ожидать. На билетах мы собрали тысяч сорок — а вместе с пожертвованиями сто двенадцать тысяч рублей. А это почти два месяца работы воскресного центра.