Александр Бородянский: «Куравлёв никогда не был алкоголиком и бабником, мы выпивали, как все нормальные люди»

«Афоня» входит в топ-15 любого рейтинга советского кино. В основу фильма легла курсовая работа студента ВГИКа, тогда ещё никому не известного сценариста Александра Бородянского, который впоследствии написал «Курьера», «Мы из джаза», «Дежа вю», «Палату №6» и другие. Его первый полнометражный сценарий про сантехника-алкоголика по кличке Афоня сразу попал в руки большого режиссёра Георгия Данелии, а главную роль исполнил звезда советского кино Леонид Куравлёв. «Собеседник» попросил Александра Бородянского рассказать, каким легендарный актёр был в жизни.

– Александр Эммануилович, на ваш взгляд, в чём феномен Леонида Куравлёва?

– Лёня Куравлёв был замечательный актёр. Понимаете, есть артисты, которые изображают кого-то, а он во всех своих работах настолько органичен, как будто это было про него. Он не играет Пашку Колокольникова («Живёт такой парень») и Афоню, а вживается в роль, создает полную иллюзию, что на экране он сам – такой, как есть в жизни.

– А кого вы представляли в роли сантехника, когда писали сценарий?

– Не поверите, представлял молодого Никулина. Когда я пишу, иногда представляю даже иностранных актёров, хотя понимаю, что эти артисты точно не будут у нас сниматься. Их образы помогают лучше представить персонажа.

– Правда ли, что на роль Афони пробовали Владимира Высоцкого?

– Вокруг «Афони» много мифов. Когда передали по телевидению эту печальную новость о смерти Куравлёва, в сюжете рассказали, что на роль Афони пробовались 20 актеров. Это неправда. Куравлёв был первым, кто пришёл в голову режиссёру, но это решение напрашивалось само собой, поэтому он как раз сначала не участвовал в пробах – мы решили попробовать других, вдруг найдём кого-то ещё, может быть, менее известного. Мы пробовали многих актёров, человек десять, наверное. Всё не то. Но про то, что пробовали Высоцкого, – это тоже неправда. Правда, у Георгия Николаевича Данелии такая мысль была. Когда директор студии сказал мне, что режиссёру очень нравится сценарий, у него даже замысел есть, что эту роль сыграет Высоцкий и что в фильме он сидит в туалете и играет на гитаре. Я тогда подумал: «Так, всё понятно, хана кино будет!». Высоцкий приходил к нам в группу, мы с ним разговаривали, да. Ведь актёров не сразу зовут на пробы, сначала приглашают на разговор с режиссёром. И вот Высоцкий приходил, полчаса общались, но быстро поняли, что он не подходит на эту роль. Даже не в смысле, что герой у меня без гитары и без песен. Он намного жёстче. А Куравлёв смог сыграть задуманный мной образ, идеально подошёл.

– Говорят, ему даже Гитлера не дали сыграть в «17 мгновениях весны» из-за добрых глаз…

– Лёня и в жизни был мягким человеком. Иногда ранимым. Когда сняли часть фильма в Ярославле, привезли в Москву, проявили плёнку, напечатали и вечером через день уже смотрели куски материала в кинотеатре после закрытия. Георгий Николаевич почему-то расстроился, ему не понравилась Лёнина игра. Он даже решил менять актёра. А мне Куравлёв очень понравился, я сразу сказал: «Это же живой Афоня! На экране он смотрится естественно». Данелия уже был опытный режиссёр, а я всего лишь начинающий сценарист, поэтому вряд ли он прислушался к моему мнению, видимо, сам пришёл к мысли, что надо всё-таки оставить Куравлёва, лучше его никто не справится. Так и получилось.

– Куравлёв играл алкоголика, весельчака и простачка, а в жизни он был другим человеком?

– Ну почему? Тогда съёмки длились 8 часов, а не 12, как сейчас. У нас было много свободного времени и мы по вечерам со съёмочной группой немного выпивали. Ну а что оставалось делать в экспедиции? Мы подружились с Лёней и много времени вместе проводили, ходили в гости к каким-то людям – Лёню везде звали. Да и когда он приходил ко мне в гости с женой Ниной, мы, как все нормальные люди, оттягивались. Лёня никогда не был пьяницей, никогда не уходил в запой. Несмотря на бешеную популярность, не был гулёной и бабником, не изменял жене. Он был душой компании, шутил, всегда весёлый. Это Лёня потом, с возрастом, когда Нина ушла из жизни, изменился, стал более замкнутым. Я помню, он как-то мне пожаловался, что за два года ни разу не снимался, редко давал интервью. Увы, возраст уже был почтенный и Куравлёв не мог уже играть таких персонажей, как Афоня.

– Кстати, а как Леонид Вячеславович относился к этой роли?

– Снимался в этой роли он с большим удовольствием. Но, разумеется, его, как большого артиста, раздражало, что все только про Афоню и про Афоню его спрашивают. Как будто за всю свою карьеру он только Афоню и сыграл. Но что поделаешь, бывают такие роли, которые становятся народными, к актёру образ прилипает и всё, он на мёртво ассоциируется у зрителей с этим персонажем. Так же, как Тихонова все знают, как Штирлица, хотя у него много других замечательных ролей. Куравлёв к моменту съёмок уже был известный актёр, поэтому это не то, что эта роль сделала его звездой. Но, наверное, он получил ещё большую популярность и стал для народа своим – вроде бы он из нашего двора, мы его все знаем.

– Афоне даже памятник поставили…

– Да, в Ярославле поставили групповой памятник персонажам Куравлёва и Леонова, в Екатеринбурге сделали люк, а из него торчит голова Афони. Во многих городах есть магазины с названием «Афоня». Лёня этим гордился и даже ездил на открытие в Ярославль. Помню, на дне рождении Георгия Николаевича он подарил фотографию скульптурной композиции в честь Афони, я оставил на столе и ушёл курить. А когда вернулся, фото уже не было. Может быть, забрали, подумав, что это какой-то невручённый подарок имениннику. Когда Лёня узнал, что я потерял его подарок, он на меня обиделся.

Конечно, очень печальная новость, что его больше нет с нами… У меня до сих пор где-то хранится шляпа, в которой он появляется в сцене, когда Афоня приезжает в деревню. Это, кстати, моя личная шляпа, которую я одолжил на съёмки.