Период моего пребывания в Египте совпал со священным по мусульманским религиозным верованиям месяцем Рамадан. Именно в этот месяц Бог Аллах сообщил через пророка своего Мухаммеда божественное откровение людям. Это месяц физического и духовного воздержания, когда с 5 утра до 5 часов вечера мужчины и женщины воздерживаются от пищи, питья, курения, секса и алкоголя, сохраняют чистоту помыслов, проводят много времени в чтении молитв и прославляют бога. Вечером же и всю ночь можно кушать и пить, но не алкоголь, курить, но иметь сексуальные отношения только с законной женой. Все данные клятвы и обещания должны быть исполнены перед лицом бога. По этой заповеди – как проведет благоверный сей священный месяц, так и пошлет ему в жизни Аллах.

Поэтому, как ни просила я Тарэка отправляться восвояси, но он мне свое – раз пообещал, что пока не увидит меня отъезжающей в Амарну, до тех пор будет искать варианты как это будет правильнее всего сделать. Без него я бы уже двадцать раз уехала… но обижать доброго человека нельзя.

И тут я увидела как в холл прямо-таки вышагивают двое хорошо упитанных, с узенькими поросячьими глазками на круглых красных от загара лицах, в коротких серых жилетках поверх беленьких футболочек, в шортах по колено, объявленные мне американцы. У одного была на голове шляпа как у техасского рейнджера, так забавно. За ними прибежала арабская девушка-гид и заговорила с ними по-английски. Потом ее окликнул менеджер с рессепшена и кивнул в мою сторону, тогда она обратилась ко мне, с трудом подбирая по-русски слова. Она объяснила, что очень извиняется, но взять с собой меня не сможет, так как транспорт оказался очень маленьким, едва хватит места для ее небольшой группы. Но через два часа появится другой гид, который возможно мне сможет помочь, только надо снова подождать и т.д. ну, в общем, мне объяснялась уже ставшая привычной, ситуация.

Я поняла, что на этом надо ставить точку и брать обстоятельства в свои руки.

И таким образом, все вернулось в свою начальную форму, мы с моим другом вышли на шоссе и стали ловить такси. Как только машина остановилась, Тарэк стал договариваться, по моему наставлению, уже за любую цену, лишь бы, в конце концов, начать этот путь. Договорились за 100 фунтов туда и обратно. Попрощались, и я поехала. Через пять минут начала спрашивать у водителя через какое время мы прибудем в Амарну и поняла, что человек меня совершенно не понимает, даже такое распространенное – “ес”, ему оказалось совсем незнакомое слово. Ладно, думаю, будь что будет.

Но меня ждали новые “чудеса”. По дороге, водитель все время останавливался напротив более-менее презентабельно выглядящих открытых магазинчиков и спрашивал, как проехать в Тель-Эль-Амарну. Вот тебе на, оказывается он еще даже и не знал на что подписался… Возможно, он знал в какую сторону нужно ехать, но конкретно где находится это место – не знал, …так каждый здесь старается заработать как может.

И вот мы уже на трассе в мчимся в трехполосном потоке машин. То обгоняем, то равняемся с открытыми, битком набитыми беднотой потрепанными тойотами, шикарными меринами без верха, старыми расписными рекламами нескафе автобусами, многочисленными каретами, запряженными лошадьми, и повозками с ишаками. И среди всего этого потока контрастов, мой водитель, не придумав ничего лучше, отыскал тентированный полицейский “уазик”, и поравнявшись с ним, на скоростях стал громко орать им свой вопрос, я сползла по сидению вниз…

Копы замахала руками в сторону машины, которая двигалась за ними. О, боже, за ними двигалось белое японское авто с теми самыми американцами из отеля, я узнала одного из них по рейнджеровской шляпе, а полиция – нанятый туристической организацией, конвой. Ну надо же, совпадение… или так все и должно было быть? Удивительно, а поверни мы где-нибудь раньше или задержись по каким-то причинам…

Обстоятельства сложились как нельзя лучше, мы встали в “хвост” и следовали по трассе за полицейским конвоем. Водитель был так доволен, музыку арабскую громко включил, любезно стал предлагать мне сигареты, причем сам ни разу не закурил… Рамадан.

Довольно долго мы ехали по трассе, потом свернули на пыльную проселочную дорогу, которая пролегала мимо фермерских хозяйств и плодородных земельных угодий. Желтая песчаная пыль врывалась сквозь открытые окна и покрывала изнутри всю машину и нас, и закрываться от нее было совершенно бесполезно.

Орошаемая водой из специально вырытых каналов, черная египетская земля, буквально восхищала густой растительностью. И сахарный тростник, овощи, капуста и картофель, всевозможные разноцветные пряности, поля кукурузы, подсолнечник, виноград, фруктовые кустарники, дыни и арбузы, - от всего этого многообразия видов я приходила в неописуемый восторг. Но вместе с тем, нельзя не сказать, насколько каторжные труженики эти люди-фермеры. Ведь чтобы вести и содержать такое хозяйство, надо работать на земле день и ночь не покладая рук во все времена года.

Так, через два с половиной часа, добрались до Нила, где нас ожидала паромная переправа. Въехав на площадку огромного парома, наш кортеж очутился в окружении грузовиков, повозок, запряженных осликами, и многочисленной арабской бедноты, преимущественно состоявшей из пожилых мужчин и оборванной детворы, которая лезла в окна машины с непонятными изумленными возгласами. Один мальчик скорчил такую рожу, и буквально влип в стекло как “смешная образина”, это было так забавно, а он так и стоял как приклеенный, пока его не отогнали копы.

Водитель вышел пообщаться с полицией и все время кивал в мою сторону. Но я уже была настолько уверенной в себе, что мне было все равно до всего остального, ведь цель близка. Ко мне в машину подсела уже знакомая арабская девушка-гид из отеля и сказала, что мой водитель попросил ее перевести для меня его большое беспокойство, он и не думал что поездка будет такой затяжной и когда он сможет вернуться назад в свою семью и сколько денег ему заплатят, так как он уже не согласен получить только оговоренную ранее сумму. Сам водитель, заметя наше с ней общение, тоже сел в машину и у нас состоялся разговор на троих, из которых один путался в словах, другой нервничал, а третий смеялся.

Пообещав ему, что он останется доволен оплатой и вернется домой часа через четыре, водитель кое-как успокоился и снова вышел к полиции. И теперь вся толпа полицейских направилась в мою сторону. Открылись двери и двое из них сели на передние сидения. И началось… вопросы, откуда, куда, зачем, почему одна, где зарегистрировалась, кто меня там ждет, как долго я собираюсь там пробыть и когда возвращаюсь в отель…

Сначала я отвечала мягко и осторожно, но когда один и тот же вопрос задавался по несколько раз, моя английская речь местами становилась даже не русской. Потом они вышли и двери захлопнулись. Через двадцать минут паром причалил.

Все! К черту всех! Я на Святой Земле!

Выскочив из машины, увешенная всякой фототехникой, я стояла среди разбредающейся в сторону Амарнской деревни толпы и не замечала никого. Как мне хотелось все это время вдохнуть этого воздуха, аромат которого я только могла себе представить. Какой он? Как здесь светит Солнце Эхнатона? Ярче ли оно того, луксорского, которое освещает Карнакский Храм? Какая трава здесь растет… ведь она, земля, все помнит… Во мне тогда смешалось столько чувств… И как я была благодарна судьбе, что не смотря ни на что все-таки вот она, Амарна, и я в ней.

Полицейские прыгнули в уазик, водитель такси позвал меня и мы продолжили путь. И снова – “здрасте”. Чтобы въехать на территорию деревни, нужно преодолеть КПП. Группа американцев, смешно даже, состоявшая из двух человек, это сделала быстро, а со мной опять начались разборки.

На этот раз своим вниманием меня удостоил сам генерал полиции. Высокий, в белой чистейшей форме с огромными звездами на погонах, он представился мне на четком английском и попросил документ. Я подала паспорт и снова рассказала свою историю про русскую журналистку и прибавила, что уже поздно что-то менять в обратную сторону, лучше пропустить меня и не мучиться. Тогда он сел в машину и минут пятнадцать стал рассказывать о порядке поведения туристов на территории Египта и свои должностные инструкции, в которых я мало что понимала. Видя мое нетерпение он остановился и сказал: о раша, раша… бьютифул крейзи вуман. Господи, какое счастье, что он оказался понимающий человек.

Следующие пятнадцать минут он уже рассказывал мне историю Египта и Амарнского периода, а я для важности делала пометки в блокнот, чем безусловно вызвала к себе большое уважение. Тут же ко мне по его инициативе были приставлены трое полицейских, и наша машина, в которой теперь не осталось ни одного свободного места, проследовала дальше в пустыню.

Мы неслись по песчаной дороге, куда-то все ближе и ближе к скалам, я смотрела во все глаза и не понимала – а где все? Где все то, что здесь когда-то было, о чем я читала? Где город? Где хотя бы кромки от его развалин? Кругом сплошной ровный песок… Хотела спросить у копов, но, к сожалению, они не понимали по-английски. Мы остановились у подножия высоких скалистых гор и я вышла. Несколькими метрами впереди я увидела кем-то заботливо установленную табличку, на которой по-английски с исправлениями была начерчена краткая история древнего города Ахетатона, покинутого людьми.

Итак, я была у гробниц Амарны.

Вверх ко входам вела свежепостроенная каменная лестница. Наверху вдруг появилась высокая фигура очень пожилого мужчины, который поприветствовал нас и пригласил подниматься для просмотра гробниц.

Не могу объяснить, но, словно ноги отказывались идти, я совсем не хотела смотреть что там и, тем более, заходить внутрь. Мне хотелось смотреть только то, что было “жизнью”, но не “смертью”, где стенали, плакали и прощались с близкими и дорогими. Копы прошли вперед и кто-то из них предложил мне руку. Я отвернулась от любезности, включила камеру, начала снимать и бог весть что наговорила в микрофон… Пожилой человек сам спустился за мной вниз.

Он был очень добрый. Старался правильно и медленно, выговаривать слова, чтобы мне легче было понимать его. Я сказала ему, что хочу смотреть только город, дворцы и Храм, а в гробницы не пойду из-за своей гипперчувствительности. Он сказал, хорошо, пойдем тогда поднимемся и просто посидим, там на верху в тени есть места где можно присесть и отдохнуть, а он мне что-то расскажет из древней истории. Но рассказывать стала я. Про свое древнеегипетское исследование и про то, что по моему мнению здесь произошло. Когда он меня не понимал, я схематично чертила на песке. Тогда он сказал мне: “журналисты все знают, но ты не видела много интересных вещей здесь. Что ты будешь помнить?… только ничего.”

И я вошла. (О. Боровикова)