Километры «весёлого праведника». Как в Крыму писатель проектировал дорогу

В Крыму остался «дорожный след» одного замечательного человека: Николая Георгиевича Гарина-Михайловского. Инженера-путейца по профессии, писателя по зову души и призванию.

В воспоминаниях путешественников полуторавековой давности то и дело встречаются упоминания: мол, добрались до Симферополя, отдохнём — и на Южный берег. Или впечатления о вояже из Севастополя в Феодосию, занявшем дня три. А от чего отдыхать? Почему так долго ехали? Нам не понять. Как бы мы не ругали нынешние дороги, они не идут ни в какое сравнение с шоссе того времени.

В Крыму остался «дорожный след» одного замечательного человека: Николая Георгиевича Гарина-Михайловского. Инженера-путейца по профессии, писателя по зову души и призванию.

Горький называл его «весёлым праведником». Писал о нём: «обладая совершеннейшим искусством и счастьем восторженной любви, не мог не делиться этим счастьем с людями». 20 февраля исполняется 170 лет со дня рождения Гарина-Михайловского.

Мистика какая-то...

Тяжёлое послевкусие осталось у Николая Георгиевича от путешествия в Керчь. Это был 1894 год, и ехал Гарин-Михайловский к старому приятелю, которого не видел десять лет. Был поражён тем, как умный и талантливей человек изменился, увязнув... в битве за дорогу.

«Местные жители, остались без дороги: нарыли канав, под грунтовые дороги отвели три сажени и благодаря этому весной и осенью в степи нет никаких сообщений, колеса тонут по ступицы в липкой грязи. Конечно, ни хлеба, ни товара не повезешь по таким дорогам, — описывал «околокерченские» злоключения писатель. — А под грунтовую дорогу должно быть отведено 40 саженей. И вот мой друг, законник, уже третий год всё пишет и пишет... Если и будет победа, то ведь чисто академическая, потому что на деле дорог ведь нет уже».

Никто не сказал бы, что инженер Михайловский, ещё в «дописательские» времена, без довеска «Гарин» к фамилии, не был профессионалом в своём деле. Он работал в разных уголках России и за её пределами. Нередко — там, где опасно, невыносимо трудно. И морально тоже. Слишком много вокруг появлялось людей, которые основательно наживались на стройках. Прокладка железной дороги становилась золотым дном. Инженеру Михайловскому то и дело предлагали разные суммы: за то, что закроет глаза на хищения, за «малюсенькую» правку проекта — к выгоде какого-нибудь помещика, владения которого могли оказаться у железнодорожной ветки... А Михайловский был неудобен, прямолинеен и честен.

Он подавал в отставку, отвлекался на другие дела, и... снова и снова возвращался к любимому делу.

А теперь про «чугунку» и Крым. Железная дорога от станции Лозовая в Харьковской губернии до Севастополя, законченная в 1875 году, полуострову дала целый букет возможностей. Курортники теперь без пересадки могли добраться в Крым. Промышленники вывозили вина, фрукты, соль. И даже живые крымские устрицы успешно доставлялись в рестораны Москвы и Петербурга.

Но лет через десять зазвучал вопрос: почему, собственно, «чугунка» лишь до Севастополя? А как же Ялта и вообще Южный берег?

И в 1886 году родился первый южнобережный железнодорожный проект. А потом второй: из Севастополя до Ялты, вдоль морского берега. И третий, и четвёртый... Проекты критиковали, объявляли нежизнеспособными, слишком дорогими, даже небезопасными. Инвесторы, готовые вложить деньги то появлялись, то исчезали. И даже мистика какая-то витала над всей идеей: один из энтузиастов этой стройки, инженер Гронский, погиб вместе с чертежами во время крушения парохода.

Лучший памятник

В 1902 году казалось, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Комиссия Министерства путей сообщений приняла решение: проект поддержать, дорогу профинансировать из казны.
И вот тогда в Крым прибыл инженер путей сообщения Николай Гарин-Михайловский. Его командировка продлилась восемь долгих месяцев. Предстояло тщательно изучить возможности воплощения нескольких вариантов дороги. Из Севастополя до Ялты, через Алушту — и вдоль ЮБК. Второй проект — из Симферополя в Ялту. Третий — через Главный хребет Крымских гор. Был ещё четвёртый — от Бахчисарая до Ялты, но по нему не предлагались изыскания.

Предстояло пройти сами трассы, выяснить, сколько и каких потребуется мостов, тоннелей, сколько грунта придётся вынуть и скал сокрушить. Именно инженерные изыскания уточняют сумму строительства, потребность в рабочей силы и сроки. Свою работу инженер Гарин-Михайловский выполнил добросовестно.

Его пытались «подмазать»: мол, совсем нетрудно подвинуть ветку на километр, два, пять... Он сухо отвечал, что проложена дорога будет по самому целесообразному маршруту. Кстати, в крымской изыскательской экспедиции работала... женщина, инженер путей сообщения Раиса Каневская. Далеко не всякий начальник был готов не то, что работать рядом — терпеть женщину, покусившуюся на чисто мужскую профессию. «Очень мила, застенчива, трудолюбива, носила широкие шаровары, но работа в горах, на солнечном припёке давалась ей с трудом, — описывал её Александр Куприн, заглянувший в экспедицию Гарина-Михайловского. — Инженеры порядочно-таки травили как ее, так и вообще женский труд — и травили не всегда добродушно. И я часто бывал свидетелем, как Николай Георгиевич умел мягко, но настойчиво прекращать эти шутки, когда замечал, что они причиняют боль этой барышне».

Николай Георгиевич был уверен, что будет строить Южнобережную железную дорогу. И в шутку говорил, что она станет лучшим памятником ему.

В октябре 1903 года в письме к самарскому литератору Александру Смирнову он писал: «С начала постройки, а это, вероятно, будет с февраля или марта, Вашего сына с величайшим удовольствием возьму. Оклад не меньше 2400 р... Изыскания подходят к концу. Вполне удачно, работал много».

Южнобережная железная дорога так и не появилась: помешала Русско-Японская война. Потом было не до важной для Крыма стройки. А затем не стало и самого Гарина-Михайловского.

Остался чудесный очерк, написанный на полуострове, несколько писем, присланных отсюда, несостоявшаяся дружба с Чеховым: «Плох он. И догорает, как самый чудный день осени».

Инженерные изыскания Гарина-Михайловского смогли использовать уже в советское время. В 60-х годах прошлого века началось строительство шоссе Севастополь-Ялта. На тридцать третьем её километре была установлена мемориальная плита с барельефом и надписью: «При строительстве автомобильной дороги через Ласпинский перевал использовались изыскания, которые в 1903-1904 гг. осуществил Н. Г. Гарин-Михайловский, инженер-строитель, известный русский писатель».
Шесть лет назад барельеф обрушился. И пока прежнее своё место не занял...