Этот замечательный непредсказуемый очень странный и волшебный - мой новый армянский друг Григор…
Часть первая: Это человек, который делает добро… детям и птицам. Первый раз в жизни не знаю с чего начать… Нет, серьезно. Как я его впервые увидел?.. Да, пожалуй, именно с этого и начну… Нет-нет! Начну с птиц! Всего несколько часов прошло с тех пор, как наш самолет приземлился в ереванском аэропорту «Звартноц» и сейчас мы с женой сидим на террасе открытого ресторанчика в небольшой уютной гостинице «Machanents Guesthouse», что находится в духовном центре Армении, рядом с древним армянским собором – городе Эчмиадзине, он совсем недалеко от Еревана – и ужинаем. На ужин подали что-то очень армянское и очень вкусное (мы пока еще не разбираемся в тонкостях местной кухни) и, в постепенно наступающих сумерках, мы сидим и балдеем. Не только от вкусной еды, но и от наполненного незнакомыми нам ароматами воздуха, от дружелюбных улыбок обслуживающих стол девушек, от нереальной для карельских глаз обстановки. А обстановка для наших глаз действительно нереальная. У нас было немного времени перед первой в Армении трапезой для того, чтобы оглядеть интерьеры, в которых нам придется жить чуть более недели. Собственно говоря, «Machanents Guesthouse» - это нечто, похожее на небольшой замок. Ты входишь в массивную арку на улице Шаумяна – на ее стенах развешаны детские рисунки, какие-то забавные поделки и даже стихи на английском и армянском языках – и попадаешь в первый двор замка. Этот двор ограничен стенами трех зданий, предназначение коих пока нам неизвестно. Со стороны двора одна из стен арки украшена какими-то густыми вьюнками, внутри которых то и дело раздается громкое, но совсем не раздражающее тебя чириканье и щебетание. Я и приглядываюсь и… - Смотри, Лен, - говорю я жене. – Смотри сколько здесь пичуг! Маленькие птички разных совершенно окрасов просто снуют по вьющимся зарослям. Они перелетают с веток на листы, с листов уползают куда-то во внутрь зарослей, прыгают друг на друга – играют? – и поют какие-то свои птичье-армянские песни… - Они здесь живут, Саня, - говорит жена. – Смотри какой интересный у них дом! Зеленый, воздушный! Повезло пичугам. Мы проходим дальше. В этом первом дворе имеется бассейн с чистейшей голубой водой. Он совсем небольшой и, скорее декоративный, чем предназначенный для купания. Рядом табличка, объясняющая, что этот бассейн – уменьшенная в тысячи раз копия знаменитого армянского озера Ван. В этом первом дворе стоят древние армянские кувшины, в которых во времена оны зрело вино, и растут яркие южные цветы… Вторая арка. На ее зубчатой вершине надпись по-английски: «Крест Армянского единения» и дата: «1990». Вторая арка украшена вещами просто удивительными. Старый уличный телефон-автомат и советский еще почтовый ящик соседствуют с копиями древних наскальных рисунков, со старыми семейными армянскими фотографиями, со старинными серпами, пилами, еще с какими-то неведомыми мне орудиями труда. И даже со старыми башмаками! А вот за этой второй аркой скрывается настоящий армянский дворик! С высушенными тыквами, с колодцем посередине, с коврами ручной работы и даже с медным осликом! Ослик грустно глядит на окружающую действительность и будто ждет, что его сейчас нагрузят тяжелой ношей. На старых комодах выставлено домашнее вино и всякие лакомства. Рядом – на верандах, сделанных из старого дерева – расставлены столики. И вот как раз за одним из этих столиков мы сейчас сидим и вкушаем армянские яства. И тут к нам подходит человек, лица, которого мы не видим, поскольку у нас за столом приятный полумрак, сам дворик довольно ярко освещен. - Здравствуйте, - говорит он. – Я приветствую вас! Вы всем довольны? Голос его тих и приятен. - Спасибо, - отвечаю я. – Все отлично. Вкусно. А вы кто? - Я? – Он немного удивляется. – О, я… местный садовник. - Садо-о-овник? – В свою очередь удивляюсь я. – Вы, наверное, очень хороший садовник! У вас тут все очень красиво! - Спасибо, стараюсь, - наклонив голову отвечает человек. – Я всегда здесь. - А какие у вас заросли для птиц! – вступает в разговор Лена. – Там, у входа. Это вы их специально сделали? - Конечно! Чем птицы хуже людей? Они должны жить тоже в радости… Он развел руками. - Извините, я вам, наверное, мешаю. Меня зовут Григор. Если что – попросите меня позвать, и я приду к вам, помогу всем, чем могу. И он исчез… Встретились мы с этим таинственным Григором лишь через десять дней. Лена и я уже за это время успели объездить пол – Армении, искупаться в Севане, познакомиться с замечательными людьми, увидеть множество интересных мест… и вот мы опять в Эчмиадзине. Идем по улицам старинного города. Мы разморены жарой и очень хотим оказаться в нашем прохладном гостиничном армянском дворике. И тут слышим: - Здравствуйте! Вы уже приехали, да? И как вам у нас? Честно скажу: лишь по голосу я узнал нашего «садовника». А он уже протягивает мне руку: - Мы тогда не успели хорошо познакомиться. Если помните, меня зовут Григор. - Вы садовник! - Да. И, по совместительству, хозяин гостиницы. Тут мы с Леной и «сели»! - Ой, извините… мы не знали! - Ничего. Не надо извиняться. Вы уже мои друзья! -Почему?! - Я видел, как вы гуляете по Эчмиадзину. Вам нравится наш город, правда? - Правда, - искренне ответили мы. - Замечательно! А сегодня я приглашаю вас на экскурсию по своим владениям… И он опять исчез! Возник он перед нами вечером. Так же, буквально из ниоткуда. И сказал свое замечательное: «Здравствуйте!» - Пойдемте я покажу вам свой музей… Музей Григора располагался в здании, что стояло сразу у первой арки. В этом музее –предметы быта армянских семей – от начала века до распада СССР. Все экспонаты собирал он сам и его друзья, и ученики. - Советский Союз. – говорит он. – Это наша общая Родина. И в этой стране было и хорошее, и плохое. Все было. Сейчас мы – Россия и Армения – разные страны. И сейчас у нас есть и хорошее, и плохое. Кто-то говорит: в Советском Союзе было хорошо, а сейчас – плохо. Кто-то – наоборот. Но что сравнивать? Тогда мы жили в одном мире, сейчас – в другом. Как это можно сравнивать, а, Александр? А здесь все посвящено моим предкам и предкам других армян. Тем, кто выжил в период геноцида армян, в репрессиях времен Сталина, кто жил в советской Армении. Это наши корни… Он повел нас на второй этаж музея. - А вот здесь мои стихи в вещах, - с гордостью объявил Григор. – Я придумываю тему, а потом воплощаю ее вот в таких композициях. Тут все – и Иисус, нарисованный ребенком, и старая колыбель, и покинутый выпивохами стол с пустыми бутылками и распотрошенными раками. Старинный патефон с застывшей на середине пластинки иглой. Папаха, кинутая на старый диван, покрытый старыми половиками, иконы, утварь… - Это все стихи, поверь, - говорит мне Григор. – Это наша жизнь, другой ни у кого нет. Жизнь – это и есть поэзия… Меня поразила вот такая инсталляция. В старой раме фотопортрет красивой пожилой женщины. На раме висят бусы, а сам портрет залит красной краской, словно кровью. Григор объясняет: - Эта женщина была с молодых лет очень красива. И любила украшения, золото. И отдавала себя за эти побрякушки. И вот наступила старость. И она – одинокая, всеми покинутая – плачет кровавыми слезами по своей загубленной жизни. Мне стало как-то не по себе… Потом мы спустились в его винный зал, где каждый стул из массивного дерева на своей спинке имел высказывание о влиянии вина на человека. Там были цитаты из Хайяма, из Пушкина, западных и армянских поэтов. Там нам его дочь Арпинэ устроила камерный концерт. Поет она замечательно. Но об этом потом… Продолжение следует… Александр Ершов