Дело — табак: в защиту царя Петра I, который Россию к курению не приучил
Есть большое заблуждение в среде обывателя: история отечественного табакокурения началась в эпоху Петра I. Мол, навёз европских гадких порядков, воскурил адское безобразие, выбил трубку о карту патриархальной Руси, погрузив её в смрад и вонь «бесовского развлечения от скуки», как церковники любили поговаривать. Неправда.
Документальная история
табака на Руси начинается во времена Ивана Грозного. Уже при его жизни наши предки прекрасно знают, что это такое, каким образом должно потреблять. Не повсеместно, конечно. Но крупные города и торговые внутренние маршруты ко времени Смуты уже крепко табачком пованивали. Знакомство с вредным заморским товаром состоялось благодаря английскому торговцу и мореплавателю (и заядлому курильщику) Ричарду Ченслору, открывшему волей случая маршрут в Россию через Белое море в 1553 году. Это официальное предположение, весьма примитивное и неточное.
После приёма потерпевшего крушение Ченслора русским царём между Англией и Московским государством открывается постоянный морской торговый путь. Первые же корабли доставили «адскую траву» в товарных количествах (дюжина бочек по британским источникам), но никакого ажиотажа товар не вызвал. Табак уже был известен, попадал в земли России через Речь Посполитую, усилиями аптекарей и врачей. Польская и литовская шляхта тоже уже начинала тратить золотишко на табаки, а в Новгород «жидовины привозили «немецкие трубки».
Патриархальная Москва, весьма закрытая в то время, с губительным новшеством справлялась… почти равнодушно. Не было выработано регуляторов, ни моральных, ни правовых — как относиться к новомодному веянию, как его расценивать. Возглавила процесс, как водится, православная церковь, полностью согласная со своими западными коллегами — сие есть бесовство, дымный признак адского пламени внутри человека. Тут-то всё и началось…
Справка.
Табак, как известно, эндемик Нового Света, наравне с томатами, картофелем, подсолнечником, кукурузой и т.д. Первые свидетельства об его употреблении насчитывают более 6 тысяч лет. Индейцы использовали «табакко» как лекарственное средство от такого широкого спектра заболеваний — медицинскую энциклопедию можно составить.
После Колумба и детального описания этого странного растения рода пасленовых — Испания узнала о другом способе потребления табака, помимо прикладывания, разжевывания и втирания. Появилось другое индейское слово — «сик-ар», которое на языке майя обозначало процесс курения (сигара и сигарета — от этого корня, кстати).
После попадания в Европу табак изначально рассматривался как лекарство от многих болезней. Посол Франции в Португалии Жан Нико сделал обычай нюхать табак при французском дворе — профилактическим медицинским ритуалом, избавляющим от головных болей и мигреней. В честь Нико табак получил свое латинское имя, потом ставший «никотином».
Но как только табак начали, на индейский манер, курить… на дыбы встала католическая церковь, объявив этот процесс «вознесением фимиама дьяволу». Первым действительно влиятельным человеком, который начал говорить о вреде табака — был английский король Яков I Стюарт, весьма образованный и начитанный монарх. В 1604 году он даже опубликовал работу «Возражения против табака», дав миру истории знаменитую цитату:
«Эта привычка отвратительна для глаз, разрушительна для мозга, ненавистна носу, опасна для лёгких, а сопутствующий ей чёрный вонючий дым — почти как дым в бездонном аду».
После него фактические исследования и наблюдения врачей и аптекарей подтвердили вредность табака, расколов медицину на два больших лагеря. Одни считали курение страшным злом, другие по-прежнему верили в прекрасный терапевтический эффект жевания и нюхания листьев «табакко».
Восточный дым.
Точно известно вот что. Уже в 1505 году (Христофор Колумб едва вернулся из последнего, четвёртого плавания в Новый Свет) табак появляется в… Крыму. Его привозят из Персии. Посевы возникают в некоторых прибрежных областях, им занимаются самые беднейшие слои населения, беженцы из шахских владений. Урожай используют исключительно для собственных, науке неведомых нужд.
Мода именно на курение табака в Крымском ханстве приходит из Османской империи в самом начале XVII века, как только пагубная привычка становится популярной во всех странах Востока. В Египте, по свидетельству ал-Исхаки, обычай подымить трубками уже стойкий в 1601-1603 годах. А по сообщению удивлённого английского путешественника, бывшего в Стамбуле в 1610 году, — на городских рынках можно часто встретить даже солдат, которые попыхивают табачком. «История» Ибрахима Печеви говорит:
«Английские «гяуры» привезли табак в Османскую империю в 1600 г., причём первоначально его продавали как лекарство».
Согласно персидским источникам, в Иран и Индию табак попадает «из страны франков» в эпоху правления шаха из династии Великих Моголов Джалал ад-Дина Мухаммада Акбара (1556-1605 гг.). Дурная привычка сразу осуждается духовенством, попадает под жесточайший запрет и преследуется самыми изуверскими способами. В годы правления сефевидского шаха Аббаса I (1587-1629 гг.) курильщикам трубок отрезали нос и губы.
На некоторое время в армии перестают выдавать на руки солдатам жалование в монетах, поскольку они немедленно его спускают на приобретение табака. Но запрет отменён следующим шахом — Сафи (1629-1642 гг.), табак становится ценным ходовым товаром. Казна полнится пошлинами, главной перевалочной базой табака в регионе оказывается Крымское ханство.
Татары очень быстро пристрастились к курению, не забыв сделать продукт одним из главных во внешней торговле. В XVII веке потребление табака стало абсолютно обычным явлением, приобрело широкие масштабы. Эвлия Челеби, побывавший в Крыму в XVII веке, в своей «Книге путешествия» пишет:
«Все татары охотно упиваются табаком. Они не выпускают от него дым, а только вдыхают его до упоения, потом же становятся, как пьяные, приговаривая при этом: «Мы напились!».
Столь повальное увлечение вызвано запретами на употребление табака в Османской империи, где первое время курение было наказуемо страшными гонениями. Первый раз курильщика могли до полусмерти избить палками, в случае рецидива — укоротить на голову. Но турецкие гарнизоны в Крыму и на Балканах… трубочки покуривали исправно, снабжаемые крымскими татарами, которые на возмущение Стамбула лишь выпускали дым… в сторону Проливов. А челноками снующие крымские евреи (через Речь Посполитую) стремительно подсаживали на курение поляков и Московское государство.
По сообщению Адама Олеария, побывавшего в Москве в 1634 году, запрещённый процесс курения русские передавали глаголом «пить» (калька с тюркского «içmek»). То есть, употребляли табачище так же, как и крымские татары, глубоко вдыхая, а не на европский манер, где процесс курения был полностью сродни современному, дым непременно выдыхался.
Буферное Касимовское ханство тоже прекрасно знало о табаке, поволжские татары завели себе схожие с Крымом вредные привычки. Тот же Олеарий, следуя в Персию, сообщает: проезжая через Касимов, послы подарили хану Сеид-Бурхану (12-тилетнему пацану) фунт табака и бутылку французской водки. Подарок был заранее согласован с приближёнными, «благодарность хана была велика».
Точно известно: начиная с 1634 года (вплоть до 1649 года) русские власти начинают бескомпромиссную борьбу с табаком. Народишко во время Смуты подсел на него основательно. Курили английские, голландские, ганзейские смеси. Вдыхали дым и пыхали глиняными трубочками наёмники, поляки, литовская шляхта. Самым дешёвым был «турецкий тютюн», исправно доставляемый казачками из южных земель.
Но скоро лавочка прикрылась. Если табак находили в доме — смертная казнь, без вариантов. Михаил Фёдорович Романов к курильщикам жалости не имел, явление в крупных городах, корчмах и «государевых кабаках» почти извели. В 1649 году наказание стали смягчать, со всей русской изобретательностью. Теперь курильщика не казнили, а рвали ноздри, клеймили и отправляли дышать таёжным свежим воздухом… в Сибирь.
«А которые стрельцы и гулящие и всякие люди с табаком будут в приводе двожды, или трожды, и тех людей пытать и не одинова, и бити кнутом на козле, или по торгом, а за многие приводы у таких людей пороти ноздри и носы резати, а после пыток и наказанья ссылати в далние городы, где государь укажет, чтоб на то смотря иным так неповадно было делать». (Соборное Уложение)
Из Соборного Уложения 1649 года, базового источника права Московского Царства, уже становится понятно: вредное явление течёт рекой через Речь Посполитую. Главные распространители табака — «литовские люди», им посвящена отдельная графа:
«А будет которые люди с табаком будут в приводе, а скажут, что они тот табак купили у литовъских приезжих людей на продажу, и тех людей пытати, прямо ли они тот табак у литовъских людей купили».
Остальные «иноземцы» с торговлишкой табаком завязали, их товары проходили строжайший таможенный досмотр. Рисковать правом появляться в русских землях и лишиться всего имущества — не решались. Но табак продолжал распространяться через казачьи земли и Польшу. Борьба с контрабандой велась до времён государыни Софьи. При ней разрешили курить в «Немецких слободах», завозить туда дымное зелье «для собственных нужд».
Петровские времена.
Именно там к дурной привычке пристрастился молодой Пётр, наученный дымить трубками Францем Лефортом, заядлым курильщиком. Во время Великого Посольства (1697-1698 гг.) это уже стало привычкой. Не стоит государя обвинять в злом умысле, будто он таким образом собирался европеизировать русский народ. Просто ему очень нравилось, когда окружающие его люди… курили. Это сообщают все иностранцы в своих воспоминаниях.
Вторым поводом для снятия запретов на табак стала обычная жажда пополнить казну. Советник Петра Алексеевича Федор Алексеевич Головин во время визита государя в Лондон специально приезжал к нему, чтобы заключить «табачное соглашение» с лордом Кармартеном. Акцизами на зелье оплачивались поставки оборудования для пороховых мануфактур, в частности.
11 февраля 1697 года выходит Указ, который разрешает свободную продажу табака: «Продавать оный явно в светлицах при кабаках». Россия опешила: её почти две трети века отваживали от «бесовского зелья», казнили, пытали, забивали насмерть кнутами, резали носы, ссылали в Сибирь… а тут такие вольности! Гренадёрской поступью, через армию и ассамблеи, курение пошло в широкие городские массы. Глубинка курить отказывалась.
А царь Пётр, приезжая в гости к бородатым боярам, начинал лютовать… не найдя специальной комнаты в теремах, где обязательно должны быть трубки для курения. В 1705 году учреждена «казённая табачная продажа» по чертежам винной. Казна ненадолго начала пополняться звонкой монетой, что оказалось весьма кстати для воюющей России.
Бдительное православие никак не ожидало такого фортеля, даже не успело расчехлить оружие веры, чтобы сопротивляться новой причуде Петра Алексеевича. Патриарх Адриан к тому времени тихой мышкой сидел под веником, научился «жить из-за куска, беречь мантии и клобука белого». То есть, по едким и циничным замечаниям современников, даже близко не смел перечить яростному государю, который кровавым подавлением Стрелецких бунтов показал… как относится к патриархальным пережиткам страны и особому мнению «православия».
Но иноземные купцы, зашуганные в прежние времена «табачными проклятиями» церкви, сомневались. Англичане специально уточнили у неистового царя: «будет ли патриарх протестовать против свободно продаваемого зелья?» Пётр коротко бросил:
«Патриарх при мне блюститель только веры, а не табачный надзиратель».
Вопрос решился. Однако оставалась небывалая косность мышления многомиллионного крестьянского населения, которое шёпотом отвращали от «государевой монополии» деревенские попики. Но Пётр I, как обычно, широко замахивался всегда. Лично повелел выписывать табачных дел мастеров из Голландии, строить специальные мельницы, где высушенные листья крошили, мельчили и «вили в рули», — всё по западной технологии.
В январе 1716 года Осип Соловьёв, поверенный царя в Амстердаме, получил письмо: государь сетовал, что «в черкасских (малороссийских) городах довольно табаку родится», но что с ним делать — не знают. Просто отвозят сушёный лист на Восток (Остзей), а потом втридорога покупают правильно обжатый «увитый» табак. Тем же письмом Пётр подробно перечислил нужное оборудование, повелел нанять умных мастеров. Кстати, так к нам попал Ян Тессинг, отец-основатель гражданского книгопечатания, ставший приближённым царя.
Особо много Пётр Алексеевич размышлял о Малороссии, собираясь сделать земли современной Украины «табачной житницей». Отправил иноземцев, которые доложили: климат для разведения табака почти идеальный, сравнимый с турецким. Тем более, именно в этих землях курение уже давно стало символом независимого казацкого воинства, где потерять «люльку» — хуже чем голову, саблю или ружьё.
В 1716 году решение принято, нужные люди найдены. В маленьком малороссийском городе Ахтырка (сегодня в составе Сумской области Украины) начали строить первую табачную фабрику. Будете удивлены — первую в Европе (легендарная Баденская заложена только в 1718-ом, а Берлинская — в 1738-ом).
Параллельно с Ахтырской строится Санкт-Петербургская табачная фабрика, под бдительным присмотром самого государя. Но просуществовала она недолго, сырьё часто портилось при доставке. Да и объёмы потребления зелья были невелики, Ахтырка вполне справлялась с внутренним спросом, даже в Ревель, а после Северной войны и в Швецию начала гнать продукцию.
Дело в Малороссии пошло в гору быстро, народ смекнул насколько выгодно выращивать табак из «заморского зерна». А фабричные 50 десятин без особых усилий приносили ежегодно 115 тонн сырья. Уходом за полями занимались нанятые местные мальчишки, руководили всем агрономы-голландцы. Они же следили за всеми фабричными механизмами и строго контролировали технологический процесс.
Но дело успешным оказалось только в производстве, казна на табаке терпела убытки. Как всегда, вмешалась вторая главная беда России — непролазное бездорожье. Транспортная связность с Малороссией была такова, что ни одна поставка (например, в Тверь или Нижний Новгород) не приходила вовремя. На это сетовали воеводы и местные торговцы. Даже «табачное довольствие» в армию могло не попадать месяцами из Ахтырки. А процент «порченного лежалого табаку» мог достигать половины партии.
Экономически стало выгодно (и логичнее) закупать именно европейский продукт, возить его кораблями в Санкт-Петербург. А уже оттуда, по более-менее сносным дорогам — доставлять потребителю. Вторым гвоздём в гроб отечественной индустрии табака стала «откупная система». Она всячески тормозила свободную рыночную экономику.
Сопротивлялся и народ, цепляясь за былые воспоминания земщины и самоуправления. По указу Петра была установлена казённая продажа табака через бургомистров и целовальников, «а также через выборных, рассылаемых в села, деревни и на ярмарки».
Вскоре дело полностью заглохло, «прогрессивные купцы» жаловались в столицу: крестьяне специально обходят лавки и палатки с «бесовским зельем» стороной. Кабаки, где появлялся табак, — начинали терпеть убытки. Смрадно чадили только ассамблеи, полковые казармы и высшая аристократия. Больше потакая царю, а не моде.
Уйдя в полный и беспросветный «минус», казна отдаёт «шуваловским людишкам в откуп» продажу табака внутри страны (беря по копейке с фунта) и выставляет на продажу в 1722 году Ахтырскую фабрику. Почти два года… не могут найти покупателя, насильно производство впихивают купцу Матвееву. И то… на попечение, в качестве общественной нагрузки. Дело так и не расцвело.
Тогда в 1733 году фабрику передают Ахтырскому пехотному полку. Солдатики тоже не блеснули талантами фабрикантов и маркетологов, петровское табачное детище тишком закрывают в 1759 году, в состоянии полного упадка и развала производства.
Лишь 14 марта 1763 года об отсутствии отрасли вспомнили, издали специальный Указ, учредив специальную канцелярию в Ромнах. Контора стала «безденежно» снабжать малороссийских крестьян американскими семенами с подробными инструкциями по разведению табака. А через год появились льготные условия (даже специальные правительственные премии) для развития ряда дефицитных производств:
«Кто заведёт шёлковый завод, виноградный сад, табачную фабрику и прочее такое, чего в государстве мало или совсем нет, тому дозволяется 10 лет беспошлинно за границу и внутри государства тот продукт и товар продавать».
Вот именно с той поры начинается действительно широкое распространение табака и сопровождающей его вредной привычки. К курению пристрастились состоятельные люди, мастеровой люд, военные и флотские. В среде крестьян и женщин зелье категорически не приживалось, но это упущение будет устранено через век, когда задымит вся страна.
Выводы короткие.
Эксперимент Петра I Алексеевича с внедрением табака в российское общество можно считать неудачным. Лишь пару-тройку лет акцизы на него приносили прибыль казне, потом всё сменила привычная контрабанда, мздоимство и хитрости местного начальства. За времена неистового государя Россия потребила не более 800 официальных пудов отравы, но вот с 1780 по 1790 годы — уже завозила в Петербург до 5000 пудов.
Несмотря на государев указ «курить разрешено», хитрый русский обыватель желание царя-батюшки хоронил очень забавным образом. Русская глубинка не позволяла распространять в уездах и городках «бесовское зелье» по… соображениям пожарной безопасности, заставляя купцов и «откупщиков» финансировать пожарные команды.
Эта предусмотрительность вскоре подтвердилась: в 1736 году случился грандиозный «табачный пожар» Петербурга. Причиной стала неосторожность слуг персидского посла Ахмед-хана, живших на Мойке, близ Зелёного (ныне Народного) моста. Историк Пыляев писал:
«Они курили трубку на дворе, искра запала в сено, и через полчаса дом пылал. Пламя распространилось с чрезвычайной быстротой и вскоре охватило многие деревянные здания на берегу Мойки и Гостиный двор, стоявший на месте нынешнего дома Елисеева. Пожар продолжался восемь часов и истребил все здания от Зелёного моста до церкви Вознесенья».
о вредную привычку было уже не остановить, как за дело взялись сообразительные «маркетологи», а выгоду производства табака увидели помещики южных губерний. Между тем, купцы наладили поставки более дешёвого зелья из Китая под названием «шар». В Петербурге, полностью изменившем политику продвижения продукта, была учреждена специальная государственная кампания, начавшая планомерно отраслью заниматься.
Выдавались кредиты на «механизмы обработки табака», выращенного в России, назначались небывалые льготы на поставки за границу, послабления для внутренней торговли. И когда начали осваивать Крым и выращивать там действительно наилучшие сорта… отрасль стала соперничать по прибылям — с винной. А где «государев интерес»… там здоровья не сыскать, курение стало повсеместной модой. Но это другая история.