«В отдельных секторах это просто может привести к катастрофе». Андрей Нечаев — о санкциях и будущем экономики

О последствиях «спецоперации» для экономики

Первые оценки, достаточно алармистские, уже есть. Например, аналитики известной компании JPMorgan предсказали, что ВВП России упадет на 20% во втором квартале. Самый последний прогноз Европейского банка реконструкции и развития – что в целом за год ВВП упадет на 10%.

Пока это все гадания на кофейной гуще, потому что мы не знаем, какой будет окончательный вариант санкций и чем закончится вся эта абсолютно драматическая история.

Сейчас гораздо важнее остановить гибель людей и с той, и с другой стороны, остановить реальные военные действия, а уж с экономическими последствиями будем разбираться позже.

Но первые, самые первые последствия люди на себе уже ощутили — это резкий скачок инфляции. Вот даже Росстат, который всегда дает очень, я бы сказал, деликатные оценки, и он уже три недели фиксирует, что за неделю 2-2,5% рост цен, то есть это по году — под 100%. С учетом того, что начало года было все-таки более благоприятным, я думаю, что в терминах Росстата (еще раз говорю, что это такой особый жанр) инфляция по году будет не меньше 20%. Хотя любая домохозяйка вам назовет, конечно, гораздо более драматические цифры.

О санкциях и параллельном импорте

Нельзя сравнивать санкции 2014 года и нынешние. Нынешние просто на порядок или, как хотите, на три порядка более жесткие и действительно бьют по очень болезненным местам российской экономики. Наиболее опасны стратегически санкции, которые были введены, кстати, одними из первых, — это решение «большой семерки» о том, что вдвое снижается экспорт в Россию высокотехнологичной продукции.

Вот это действительно в отдельных секторах просто может привести к катастрофе.

Наиболее лежащий на поверхности пример — российская авиация. У нас 980 пассажирских самолетов, из которых, если мне память не изменяет, 717 бортов — импортные, то есть в основном Boeing, Airbus, Bombardier, собственно. Остальное так, по мелочи. И 515 из них — в лизинге, и лизингодатели потребовали их вернуть.

Но самое главное, что западные компании отказывают в обслуживании: и Airbus, и Boeing уже заявили, что они не будут осуществлять техническое обслуживание этих самолетов, что… А мы дальнемагистральные самолеты не производим больше вообще. При российских просторах еще во Владивосток за 8 суток можно с помощью РЖД добраться, а куда-нибудь там на Камчатку, на Чукотку, в Якутию — вот там просто со многими пересадками, включая оленей на последнем этапе.

Поэтому это действительно тяжелейший удар.

Если мы говорим, например, о техническом обслуживании самолетов, то тут никакой параллельный импорт не поможет. Иранские инженеры не умеют обслуживать и сертифицировать Bombardier и Boeing. Нет, конечно, будут искать и находить какие-то обходные пути, это понятно: через третьи страны, через фирмы-прокладки, через подставных юридических лиц.

О продаже российского газа за рубли

Это чисто политическое решение. Сейчас «Газпром» получает евро за свой газ и продает 80% на рынке, остальное частично тратя на комплектующие, на какое-то оборудование. А теперь будет все то же самое, но вид сзади — теперь покупатели будут продавать свои евро за рубли и расплачиваться с «Газпромом». С точки зрения валютного рынка, ничего не поменялось, как вы понимаете. Формально добавятся вот эти 20%, но только «Газпрому» теперь придется покупать (условному «Газпрому», «Роснефти» и всем остальным) эти евро и доллары, для того чтобы, значит, обеспечить тот импорт, который ему необходим.

А дальше начинаются «но», «но», «но», «но», «но». Западные партнеры говорят: «Мы вообще ничего такого не знаем, у нас в контрактах написано евро». Поэтому если вы отказываетесь их принимать, то это нарушение контракта, дальше потенциальные иски, которые, наверняка, будут выиграны. А зачем им это надо, вот эта лишняя головная боль? Схемы, как они будут получать рубли, еще нет. Вот по поручению как раз 1 апреля должна была быть завершена разработка предложений, как, собственно, западные покупатели будут рубли-то получать.

Второй момент. Они говорят, что «в таком случае мы вступаем в отношения с Центральным банком Российской Федерации, который находится под санкциями, а мы не можем нарушать санкции».

В любом случае, это сильный дополнительный мотив для того, чтобы отказаться в принципе от российского газа. Они давно уже встали на этот путь, но сейчас усилия явно будут удесятерены.

Об условности текущего курса доллара

Мы можем уже говорить только о частичной конвертируемости рубля. Полноценная внутренняя — так называемся внутренняя — конвертируемость отсутствует, потому что введено огромное количество ограничений: запрет на покупку наличных для граждан, а самое главное — запрет на вывод денег за рубеж нерезидентами, запрет на продажу нерезидентами ценных бумаг и так далее. Определенную роль сыграл тезис о переводе оплаты газа [в рубли]. Сейчас звучат и такие более радикальные предложения: вообще торгуем только за рубли. Это на таком психологическом уровне, конечно, тоже фактор укрепления рубля. Но сказать, что вот тот курс, который мы имели перед нашей встречей, доллар 83 с копейками, что он отражает реальное соотношение спроса на рубли и доллары, сказать нельзя, потому что, еще раз говорю, есть большие ограничения со стороны спроса.

Если мы говорим о торговле за рубли, то интересный вопрос — а по какому курсу. Большой соблазн вообще ввести политику, как в Советском Союзе, когда курс был 67 копеек за доллар, как вы помните, но только доллары нельзя было купить ни за 67 копеек, ни за какую другую сумму.

То есть курс уже, в общем, стал в известной степени условным.

Мы имели условный натурный эксперимент, когда еще все эти ограничения не действовали, в пике курс рубля падал до 121 с копейками за доллар. Понятно, что там был и большой элемент паники, но вот... истина где-то между 83 и 125.

Про рынок труда и малый бизнес

Есть достаточно алармистские прогнозы относительно российского рынка труда. Вот, в частности, знаменитый Центр стратегических разработок сейчас предложил два прогнозных сценария, как будет развиваться ситуация. Первый, по его версии, — это очень жесткий, но сравнительно краткосрочный кризис с ростом безработицы на 2 млн человек. Где-то, по их оценкам, это будет от 7,1% до 7,6%. Сейчас мы имеем 4% с копейками. Второй сценарий — что кризис будет менее жестким, но более продолжительным, тогда безработица будет где-то 6,5% против нынешних 4%.

То есть в любом случае это полуторный или почти двукратный рост. Я думаю, что эта история малый бизнес доконает окончательно.

Ему пандемия нанесла тяжелейший удар уже — я думаю, что многие, кто ушел тогда с рынка, уже на него не вернутся. Но сейчас — это дополнительное бремя, которое малый бизнес с трудом выдержит.