Как мы передавали Урлашову и Лопатину продукты в СИЗО

Журналист радио «Эхо Москвы - Ярославль» Людмила Шабуева приехала в следственный изолятор без предупреждения и выяснила, как там принимают передачи для арестованных

ЧАСТЬ 1

Обвиняемые в получении взятки Евгений Урлашов Алексей Лопатин и Дмитрий Донсков находятся в СИЗО №1 города Ярославля с 8 сентября. В народе это место называют Коровники, а еще самым плохим СИЗО в России.

С самого начала, как политические заключенные приехали из московского СИЗО «Матросская тишина» начались скандалы. Лопатина бросили в карцер из-за того, что он занавесил свое спальное место простыней, после чего он объявил голодовку, Урлашов тоже голодал, Донскову не могли передать продукты питания. И вот, после всех публикаций в СМИ в СИЗО «Коровники отправился уполномоченный по правам человека Сергей Бабуркин, чтобы выяснить, где правда, а где пиар?

«Нарушений нет, а если и есть, то незначительные» - заявил в интервью нашей радиостанции Сергей Александрович. Мы засомневались. Ведь пиар пиаром, а разговоры о том, что в СИЗО бардак начались не с Урлашова. Однако заглянуть через замочную скважину камер, к сожалению, нельзя без шапки-невидимки, поэтому журналисты «Эха» попробовали себя в роли их друзей и родственников. Купили продуктов, собрали передачку и пошли взаимодействовать с сотрудниками СИЗО, не предупреждая их о своем визите, как это сделал Сергей Бабуркин...

Помещение, где вручают передачи для заключенных представляет из себя небольшую комнату, выкрашенную желтой жуткой краской. Говорят, раньше было хуже, на старой краске была грязь, поэтому сейчас, благодаря свежему слою хотя бы чисто. Окон на улицу нет. Душно.

Мы решили собрать продукты для Евгения Урлашова и Алексея Лопатина, забыв заглянуть на сайте УФСИНа в перечень разрешенных товаров, который довольно странный. Из колбасы только сырокопченая, молоко сухое, конфеты без обертки, сигареты без упаковки, «Доширак». Пищевые продукты должны быть промышленного изготовления, в фабричной упаковке, с указанием срока годности.

Мы купили хлеб, два вида колбасы, которые в последствии не приняли (они были в фабричной упаковке, но не сырокопченые), сыр, печенье, конфеты, фрукты, чай. Можно было бы заказать через магазин СИЗО, но выбор там скудный, да и он, говорят, сгорел. Не работает, в общем.

Приходим с пакетом еды. Куда это нести, в какое окно стучать и чего делать - непонятно. Нигде никаких объявлений. Новичкам приходится обо всем спрашивать завсегдатаев.

- Надо вначале узнать: «Вы за кем?», - шепотом посоветовал мне мужчина, увидев мой растерянный взгляд.

- А потом что делать?

- Заполнять документы. Во-первых, написать заявление на имя начальника УФСИН, во-вторых, заполнить бланк в двух экземплярах, где перечислить наименования продуктов, количество и сколько весят в граммах. В каждой бумажке указать свои ФИО, паспортные данные, место жительства.

- А где взять бланки?

- Купить.

- Как купить?

- Каждый листочек вам обойдется в пять рублей.

Я несколько раз постучала в окошечко, чтобы оплатить бланки, но, к сожалению, в течение получаса окно так никто и не открыл.

- Уже давно ждем, - подсказывают мне, - никого там нет просто.

В соседних двух окошках принимают продукты. Я пошла туда.

- Можно бланки?

- Чего надо? Пять рублей один бланк, - услышала я речь, обращенную ко мне таким тоном, как будто я не человек и даже не животное, а какое-то насекомое.

- Протягиваю 50.

- У меня нет сдачи. Чего вы мне даете? Я сказала мне надо давать без сдачи. Я сказала 5 рублей один бланк.

Хлобысь. Окно со всей силы закрывается.

Стучу еще раз. Протягиваю мелочь.

С охами, вздохами и руганью отдают бланки. В тот момент меня уже затрясло. Я поняла, что дальше будет только хуже.

Кругом чистенькие опрятненькие люди стояли и ждали своей очереди. Кто-то распаковывал сигареты и складывал папиросы в пакеты, пересчитывая их. Кто-то сидел на лавочке, кто-то стоял у окошек в надежде, что в передаче не откажут.

Больше всего меня возмутило, когда две женщины уже прошли, казалось бы, все круги ада и остался последний - надо было найти пакет, в котором потом продукты понесут заключенным. Я опишу эту историю, чтобы вы поняли масштаб издевательств, хотя таких историй за три часа моего пребывания можно было бы рассказать не одну. Женщины предложили "извергу" в окне десять видов пакетов - «маечку», с ручками, «Дикси» и другие. Но работник СИЗО требовала пакет из магазина «Пятерочка»!!! Вдумайтесь только! Она орала и орала на них, хлопая туда-сюда окном, но женщины стояли и молчали. Со слезами на глазах они с мольбой просили, чтобы тетя выбрала хотя бы один из предложенных пакетов. Оказывается, пакеты из «Дикси» не прочные, и СИЗО принимает только из «Пятерочки» или мусорные, хотя об этом нигде не написано. В итоге, пакет из «Дикси» все-таки взяли, но родственники столько всего услышали в свой адрес, сказанное в таком тоне, что чувствовали себя явно очень подавленно. Понятно, что выбор нужного пакета - это желание работниц СИЗО показать свою силу и власть, не более того. Они же в конце концов взяли пакеты из «Дикси». Правильно? Просто кому-то унижение человеческого достоинства доставляет удовольствие. Я не знаю, как к этому можно привыкнуть, но обруганные женщины поделились со мной, что так происходит всегда, и они уже привыкли.

Я заполнила бланки, что заняло около получаса, и постучалась в окно, где орут.

- Чего вы стучите? - услышала я хамское отношение опять, - я занята.

- Можно бланки отдать? - спрашиваю.

Окно закрылось, прервав на полуслове. Через пять минут я опять постучала и услышала вой: «Девушка, я вам сказала, что занята. Чего не понятно? Хватит стучать, или я вообще у вас ничего принимать не буду. Пойдете домой сейчас».

И тут я не выдержала, испортив свое журналистское расследование. Мне бы дальше терпеть, как меня унижают, но я больше не смогла. Я рассвирепела и поставленным голосом сказала:

- Так, значит, фамилию свою скажите. Я на вас жалобу напишу. Совсем уже обнаглели. Кто вам позволил так вести себя с людьми?

У тети из окна даже глаз задергался. Она явно не ожидала услышать что-то в ответ.

- Я сейчас вызову охрану и вас заберут. Хотите в СИЗО посидеть?

- Вызывай, - сказала я.

- Так я сейчас начальника позову.

- Это будет еще лучше. Вызывайте, - сказала я так, что тетя поняла, что я не обычная родственница заключенного.

Почему? Сейчас объясню. Просто в этот момент ко мне бросились все остальные, кто был в каморке, и начали уговаривать: «Да, вы что хоть? С ними так нельзя? Они же плюнут в продукты, которые вы принесли или вообще не донесут. Они мстить будут, и вы хуже сделаете не себе, а тому, кто в СИЗО. На них это очень сильно отразится».

Самое ужасное, что жаловаться правда некому. Жалобы можно отдать только тем же тетям из СИЗО. Когда ты пишешь заявление на имя начальника УФСИН, на бланке даже не написана его фамилия. Поэтому жаловаться в самом СИЗО некому и получается, что за колючей проволокой отношение к людям, как преступникам (хотя они еще в СИЗО), а к их родственникам еще хуже, хотя они вообще не совершали никакого правонарушения и ничего с этим не поделаешь.

ЧАСТЬ 2

С приездом Урлашова, Лопатина и Донскова все очень сильно изменилось - так сказали многие, кого я встретила, приехав в «Коровники». Адвокат одного из заключенных (но не тех, к кому я пришла) поделилась, что раньше можно вручить передачу буквально за полчаса и записаться на свидание за считанные минуты, а сейчас она проводит два-четыре часа, заполняя всякие бланки. Работники стали более раздражительные. Атмосфера нервная.

За небольшим столом мужчина раскладывал продукты питания, привезенные в больших картонных коробках.

- Эх, не знаю, что примут, а что нет, - вздыхал он, - это каждый раз от смены зависит.

Все что принимается - режется, крошится, кромсается, дробится, раздирается. Апельсины - на мелкие кусочки. Конфеты, хоть и в фабричной упаковке, но превращаются в кашу, сигареты крошатся до табака, хлеб и тот - на крошки. Представляете, в каком виде это приносится подследственным? Однако эти правила распространяются на всех, чтобы родственники не смогли, например, спрятать сим-карту в печенье или лезвие в пирожок.

После моей перепалки с работницей СИЗО и моих обещаний написать жалобу в комнате приема передач стало потише. Никто больше не кричал и не ругался. Просто все окошки закрылись и на какое-то время перестали работать. Я задумалась о том, как же это ужасно, когда твой родственник или близкий человек находится в СИЗО, сколько испытаний нужно пройти. Мои мысли прервала тетя из окошка, с которой я недавно ругалась. Подошла моя очередь.

- Я не буду у вас ничего принимать, вы мне не нравитесь, - сказала она мне.

- Я могу вам действительно не нравится, но работу свою вы обязаны делать. И скажите свою фамилию, - попросила я ее еще раз.

- Не волнуйтесь, я скоро ухожу на пенсию, - ответила она, - а за то, что вы меня сфотографировали, я вообще на вас в суд подам.

Спорить, пререкаться и объяснять человеку, что на работе у нее не может быть личных симпатий и антипатий, она просто обязана ее делать и все, а для суда никаких оснований нет - смысла не было. Поэтому я постучала в другое окошко. Там у меня приняли заявление и увидели фамилию Шабуева...

- Урлашову и Лопатину? - переспросила меня работница СИЗО, которая недавно просила найти пакет Пятерочка моих подруг по несчастью, - Урлашову и Лопатину мы берем передачи только с разрешения начальства (надо сказать, она была уже в меру вежлива).

- Почему так? - удивилась я, - Они такие же обычные сидельцы, как и все.

- Ничего не знаю. Это приказ.

Кстати, насколько мне известно, в тот же день отказались брать передачу для Лопатина, сославшись на то, что потерялась его личная карточка. Скорей всего, это был предлог. Просто никому не хотелось тратить время и силы, лишний раз встречаться с начальником ради какого-то Лопатина, когда работа кипит и таких Лопатиных еще миллион.

Через какое-то время со мной разговаривал уже мужчина в погонах, к сожалению, он не представился, но скорей всего это был как раз начальник.

- Людмила, у нас фотографии делать нельзя на территории СИЗО. Кроме того, когда к нам приходят журналисты, обычно они договариваются с пресс-службой.

- Тьфу, ты, блин, они уже пробили, что я журналист, - чуть в слух не сказала я. Честно, это было досадно.

- А почему для сидельцев дела Урлашова какие-то особые правила и необходимо разрешение начальства? - задала я вопрос.

- Я ничего про это не слышал, - ответил мужчина в погонах.

Наконец, у меня приняли продукты. Пакеты (пришлось даже в машину за ними бегать) потребовали, но к надписям на них уже не придирались. Как резали мои продукты я через закрытое окно не видела, но зато слышала разговор мужчины в погонах и тетенек, одна из которых, отказалась у меня принимать передачу. Она постоянно жаловалась на меня. После чего мужчина ей сказал (это я очень четко расслышала): «Слушайте, от вас столько негатива, я тут всего десять минут, а негатива больше, чем за весь день».

В итоге передачу приняли. Начальник разрешил. Правда, как я писала в первой части, по объективным причинам у меня не взяли колбасу. Поэтому без колбасы Евгений Робертович получил лишь раскрошенный хлеб и печенье. Лопатину повезло больше. Ему достался сыр, конфеты, чай и фрукты.

Про «Коровники» говорят, что это самый плохой изолятор и я лично убедилась, что он, как минимум, не самый лучший. А еще я его увидела не так как все официальные лица и уполномоченные, потому что они инкогнито не ходят, а их встречают, также как должны встречать журналистов. И с этим надо что-то делать. Ведь если положено крошить печенье, так и крошите, но без хамства.

Людмила ШАБУЕВА

Фото и видео: Михаил Контуев