Россия укрепляет свою национальную безопасность: мировой баланс сил меняется не в пользу коллективного Запада

Финансовая стабильность и безопасность России в условиях нынешних «адских санкций» со стороны коллективного Запада по факту обеспечены. Об этом свидетельствуют возвращение обменного курса рубля внутри страны к уровням до 24 февраля 2022 года, а также снижение ЦБ ключевой ставки с 20% до 17% и переход на договорные цены при покупке золота. Есть признаки нормализации и на рынке нашего внешнего долга: как государственного, так и корпоративного. Минфин США, который 4 апреля заблокировал поручение российских коллег на оплату по гособлигациям 2022 и 2042 годов из замороженных средств наших ЗВР, получил «ответку» в виде рублевого платежа по текущему обменному курсу. После чего вопрос с «дефолтом России по внешним долгам» был поставлен на паузу до 27 мая, то есть фактически на полтора месяца. Впрочем, тема нашей финансовой безопасности уже рассматривалась. Об энергетической безопасности даже нет смысла беспокоиться — Россия производит почти вдвое больше первичной энергии, чем потребляет. Так, по итогам «ковидного» 2020 года это были, соответственно, 1,402 и 731 млрд тонн. Важно, что ни в одном из видов минерального топлива — нефть, газ, уголь, энергетический уран, — не наблюдается дефицита. При этом отказ стран-«санкционеров» от импорта российских энергоносителей носит декларативный характер и, наряду с накачкой западных экономик денежной массой, способствует дальнейшему повышению мировых цен на данные товары. Как известно, за март те же США увеличили закупки российской нефти на 100 тыс. баррелей в сутки (б/с), а заявление президента Байдена о распечатке стратегического запаса «черного золота» (Strategic Petroleum Reserve, SPR) на миллион б/с длительностью в 180 дней, согласно мнению большинства экспертов, технически неисполнимо, поскольку имеющиеся мощности позволяют отбирать из хранилищ SPR ежедневно не более 450 тыс. баррелей. Скорее всего, Байден негласно «приплюсовал» к этому объему согласованную ОПЕК+ дополнительную добычу 432 тыс. б/с. В том числе — в России. Что касается угроз Европы отказаться от российских энергоносителей, а тем более от их покупки за рубли (для начала — газа), то подобный отказ будет означать существенную дыру в их энергообеспечении: согласно данным Еврокомиссии, Россия в 2021 году обеспечила ЕС примерно 45% импорта «голубого золота», 27% — сырой нефти и 46% — угля. Полностью «закрыть» эту дыру за счет альтернативных поставок из других стран и более широкого использования ВИЭ на обозримую перспективу невозможно, и любые еврозаявления на этот счет являются или блефом, или согласием на социально-экономический коллапс. То есть для России проблема заключается не в нехватке энергоносителей, а в их избытке (в этом отношении показательны заявления российских энергетических компаний о «затаривании» своих мощностей некоторыми продуктами нефтепереработки — в частности, мазутом) и, соответственно, в необходимости комплексно переориентировать экспортные поставки на азиатские рынки, увеличить внутреннее потребление, а в крайнем случае — даже сократить производство данных товаров, несмотря на сверхвостребованность мировым рынком. А вот еще одну составляющую нашей национальной безопасности — безопасность продовольственную — сейчас нередко пытаются поставить под сомнение. Как правило, указывается на то, что критически, от 50% и выше, велика зависимость от импорта сельскохозяйственной техники, семенного и посадочного материала по ряду агрокультур, племенного — по скоту и птице, а также широкого ассортимента агрохимической продукции, от добавок к комбикормам до пестицидов. Несомненно, что подобные «прорехи» существуют, и закрывать их придется как собственными силами, так и за счет альтернативных поставок, в том числе по «серым» схемам. Но основными видами продовольствия — зерном, сахаром, растительным маслом, — Россия, вне всякого сомнения, способна себя обеспечить. Более того, экспортный агропотенциал нашей страны, включая производство удобрений, таков, что его можно направить на рынки «дружественных» стран, прежде всего Китая, Индии, Бразилии и т.д. Но если пройти по всей агроцепочке производства/потребления — от полей и ферм до холодильников наших сограждан, — нетрудно обнаружить в ней по-настоящему «слабое звено». И таким звеном является сфера оптовой и розничной торговли продовольствием, в которой ведущие позиции по-прежнему занимают компании с иностранным (в том числе офшорным) капиталом. На этом уровне попытки устроить искусственный голод в России, от Москвы до самых окраин, выглядят не только вероятными, но и практически неизбежными — разумеется, под «объективными» предлогами и в тесной связке с контролируемой странами коллективного Запада российской медиасферой. Примерно то же самое можно сказать и о сфере лекарственной, фармацевтической безопасности, с поправкой на то, что здесь главная угроза — не в блокировке со стороны торговых сетей, а в физическом прекращении поставок продукции западной Big Pharma. В 2021 году импорт в Россию по статье «Фармацевтическая продукция» в стоимостном выражении вырос на 27% и достиг 13,8 млрд долл., или 4,7% общего объема импорта в Россию. Перейти на аналоговые фармпрепараты из стран «третьего мира», Индии в том числе, а также временно ограничить действие патентного права по этой группе товаров и услуг — конечно выход, но весьма затратный и не слишком эффективный. Сходные проблемы могут наблюдаться по продукции бытовой и промышленной химии, автономных источников электроэнергии (от батареек до аккумуляторов) и ряду других «точечных» позиций. Но это уже менее значимые проблемы, способные затруднить жизнь наших сограждан, но системных социально-экономических угроз для нашей национальной безопасности не представляющие. И — последнее по месту, но не по значению — информационная безопасность, включая кибербезопасность. Объем и качество угроз в этой сфере, на мой взгляд, пока трудноопределимы, но понятно, что они чрезвычайно велики, поскольку российский бизнес, общество в целом и даже органы публичной власти, сверху донизу, за исключением, может быть, силовых ведомств, используют «хард» и «софт» западных производителей. Эта тема, несомненно, заслуживает отдельного специального рассмотрения. Здесь же заметим, что упомянутый в начале статьи Минфин США специальным распоряжением вывел из-под санкций все долларовые транзакции, связанные с поставкой в нашу страну «информационного и телекоммуникационного оборудования», включая программное обеспечение. Видимо реальную степень своего присутствия в российском медиапространстве и контроля за ним в Вашингтоне сочли недостаточной, а потому решили запустить сюда новые табуны своих «троянских коней». Почти даром для отечественных пользователей, поскольку на информационную войну против РФ после начала специальной военной операции странами коллективного Запада уже выделено более 4 млрд долл., и такие поставки способны нанести нашей стране намного больший ущерб, чем поставки оружия режиму Зеленского. На угрозу формирования — вернее, существенного расширения — прозападного «киберспецназа» внутри России также стоит обратить самое серьезное внимание. Хотя тотальное уничтожение и/или захват российского киберпространства является для США и их союзников таким же риском, как и массированное применение против нас ядерного оружия или других видов ОМП. Подводя итог этого краткого обзора, можно сказать, что Россия в условиях «адских санкций» коллективного Запада существенно сократила и продолжает сокращать свои «окна уязвимости»: как доставшиеся «в наследство» от Советского Союза, так и возникшие за последнее тридцатилетие. Общий баланс сил на мировой арене меняется далеко не в пользу США и их союзников. Данная статья является исключительно мнением автора и может не совпадать с позицией редакции.