Е.В.Трифонова. Ребенок, стоящий на цыпочках

Елена Евгеньевна Кравцова Просьба написать что-то о Елене Евгеньевне застала меня врасплох. Что я могу написать про Елену Евгеньевну? Мы даже знакомы-то не были… Как человек, занимающийся детской игрой, разумеется, я хорошо знала и с удовольствием перечитывала ее книги, постоянно и огромным интересом ловила и слушала ее выступления, неизменно обращалась к ее работам и всегда цитировала те или иные положения в собственных лекциях и выступлениях. Как человек, для которого значимы идеи Л.С. Выготского, я внимательно прислушивалась к ее трактовкам и интерпретации тех или иных тезисов, высказываний. Это было важно, поскольку очень помогало понимать глубокие и непростые вещи. Как человек, который в 1988 году пришел работать в НИИ дошкольного воспитания АПН СССР, я, разумеется, не могла не сталкиваться с ней в коридорах, в актовом зале на каких-то собраниях… Правда, тогда я еще не знала, кто это – это понимание приходило потом, уже с погружением в профессию и судьбу. Тем не менее память сохранила отрывочные воспоминания, которые казались давно забытыми, но медленно всплывают из каких-то глубоких подвалов небытия, а потому могут быть где-то ошибочными, где-то искаженными, но вот такими они сохранились. Что помню: выходной. Светлана Леонидовна Новоселова как завлабораторией попросила меня, свою лаборантку, приехать и помочь, чтобы напечатать какую-то очень-очень срочную и очень-очень важную работу. Квартира, кажется двухкомнатная. В одной комнате – тети, дяди, горячо спорят, что-то пишут, зачеркивают, переклеивают, снова горячо спорят, что-то доказывают друг другу, опять пишут… Приносят мне. Я послушно тюкаю всё это на машинке. Мне 18 лет, я после школы попала на работу в НИИ дошкольного воспитания, т.к. провалилась на психфак МГУ. Меня все это мало трогает, поскольку в планах – поступить на следующий год на психфак и забыть эту работу навсегда. Я еще не знаю, что то, что я считала временным, станет моей судьбой. Листочки для печатания приносит периодически невысокого роста уютная женщина, которая попутно успевает позаботиться обо мне, узнать, не нужно ли чего, не голодна ли я… Я очень смущаюсь этим вниманием, отказываюсь, тем не менее меня между делом успевают покормить, а черновики рукописей буква за буквой превращаются в четкий текст Концепции дошкольного воспитания. Второй, о которой мало знают. Опубликованной впоследствии в журнале Дошкольного воспитание, в номере 9 за 1989 год. Авторами которой были как раз сотрудники НИИ дошкольного воспитания. А создавалась она (насколько я понимаю теперь) в квартире Елены Евгеньевны и Геннадия Григорьевича в одно из воскресений. Потом была книга «Разбуди в ребенке волшебника», которая в чем-то, видимо, разбудила и меня, потому что понимание того, что авторский текст должен быть легким, интересным и понятным стало аксиомой на всю жизнь. Потом были живые выступления Елены Евгеньевны и их записи. Она всегда говорила очень быстро, как будто бы боясь, что перебьют, и она не успеет сказать что-то самое существенное. Такой речь становится, когда надо рассказать о чем-то важном-важном, и нужно, чтобы тебя поняли, но почему-то не понимают… Почему не понимают? А почему тогда происходит то, что происходит в дошкольном образовании с игрой, с занятиями, со всем укладом жизни дошкольника? И в этой манере говорить и доносить свою мысль для меня тоже было что-то очень близкое, понятное, очень родное… Для меня Елена Евгеньевна – это масса ярких образов, которые очень точно передают специфику мировосприятия и бытия ребенка-дошкольника, и которые я постоянно пытаюсь донести и до своих слушателей: это и недовольный мальчик-строитель с его знаменитым «А вдруг получится?», и мальчик-доктор, который вместо осмотра пятки просит открыть рот и сказать «А», и ребенок, придумавший задачку про маму, которая съела ножницы… И главный образ, разводящий ведущую и преобладающую деятельность – ребенок, стоящий на цыпочках. «Долго ли можно удержаться на цыпочках?» – задавала риторический вопрос Елена Евгеньевна. Да, это очень трудно. Но пока стараемся, держимся, тянемся….