Череп, нефть и «хребет Евразии»
В столице завершился основной проект шестой Московской биеннале современного искусства. Название звучало интригующе: Как жить вместе? Взгляд из центра города в самом сердце острова Евразия. Символичным стало и место проведения Центральный павильон ВДНХ. Однако теперь, когда десять дней позади, можно констатировать: смена вывески вовсе не означает улучшение ассортимента. А ведь затея была хорошая. Показать, что contemporary art, каким бы странным ни был этот зверь, — вовсе не вещь в себе, а также не циничное осваивание бюджета. Организаторы всячески подчеркивают: мы существуем на деньги государства (в нынешнем году главным спонсором выступило Министерство культуры, выделившее биеннале 30 миллионов рублей) и хотим быть в тесной связи с обществом. Однако выйти за пределы профессионального мирка не получилось.
Представьте: величественный павильон, находящийся в стадии большого ремонта. Отвалившиеся буквы советских надписей, гулкое эхо, запах штукатурки. Здание — одной ногой в перестроечной эпохе и голодных 90-х, другой — уже в современности. В аналогичном состоянии пребывает и территория ВДНХ, где после реформ хотя и стало значительно приятнее (исчезли шашлычные и торговцы шубами), но по-прежнему громко орет радио, будто это не место для семейных прогулок, а общественный пляж. Обстановка в павильоне — под стать месту проведения: никаких готовых экспонатов. Из-за сократившегося бюджета от привычной концепции пришлось отказаться, поэтому в течение десяти дней здесь строили, рисовали и показывали перформансы. Один из кураторов, Барт де Баре, всячески подчеркивал: перед нами — «тайна творчества».
Так ли это? Вот, скажем, проект Таус Махачевой. Каждый день крепкие гимнасты брали несколько картин (копии полотен из Дагестанского музея изобразительных искусств им. П.С. Гамзатовой выполнила сама художница) и выстраивали сложные многофигурные композиции. Почти в духе советских физкультурных парадов 19201930-х. Правда, непонятно: неужели классическое искусство в нынешние дни возможно лишь в сочетании с акробатическими трюками? Кстати, название у перформанса ожидаемо стёбное: «О пользе пирамид в культурном восприятии, укреплении национального сознания и формировании морально-этических ориентиров».
Другой художник, француз Фабрис Ибер, предлагал желающим нарисовать их портрет... нефтью. Нельзя сказать, чтобы идея была новой: в сытые нулевые подобные экспонаты не раз мелькали в московских галереях. Да и вообще: при чем тут евразийство?
Не менее головоломный пример: в течение «биеннальных» дней художница Элс Дитворст работала над созданием огромного черепа. Зубы к нему были выполнены в виде человеческих фигурок, сделанных из деревяшек, которые прибило к берегам Ирландии. Произведение, по ее словам, стало своеобразным откликом на современные миграционные проблемы Европы. Надо сказать, эта тема оказалась западным гостям куда ближе, чем непонятное евразийство, которое — будь то классические теории Петра Савицкого и Николая Трубецкого или неоевразийство Александра Дугина — для многих темный лес. И немудрено: на Западе свои проблемы. Там существует понятие «колониальный дискурс» — в университетах есть даже кафедры и центры, занимающиеся его изучением. В основе — груз вины «белого человека» за разграбление и эксплуатацию колоний, попытка взглянуть на ситуацию глазами «Другого». Нам эта тема не близка в силу исторических причин. Россия не разоряла присоединяемые территории — наоборот, обустраивала. Вот так и получилось, что мы не всегда понимаем Европу, а она нас.
В итоге геополитическая проблематика плавно перетекла в специальные проекты. В Центре дизайна ARTPLAY представили «Урал-Трансцендентал» — попытку осмысления феномена «хребта Евразии». Правда, лишь мельком оказалась затронута Сибирь — огромная территория, о размерах которой имеет представление далеко не каждый житель России. В МВЦ «Рабочий и колхозница» — проект «Аланика. Метод эксперимента», посвященный форуму, девять лет проходящему во Владикавказе. В Третьяковке — выставка «Метагеография». Однако всем этим экспонатам, инсталляциям и перформансам не хватило масштаба. Хочется, чтобы о глобальных проблемах говорили не в жанре анекдота — трудно иначе охарактеризовать, например, павильон «Кавказ», созданный анонимной группой «Безудержные» с обильным использованием штампов: лезгинка, угги «Шанель» со стразами, ботинки с длинными носами и объявления в духе «Ломаю уши. Недорого»...
Организаторы биеннале осторожно предупреждали: мы не собираемся давать ответы, для нас главное — вопросы. Но, как говорили в известном фильме, вопросы надо ставить уместно и своевременно. Во многом именно от них зависит будущий ответ. В ситуации, когда с вопросами не заладилось, а геополитика отказывается скрещиваться с современным искусством, остается радоваться старой доброй классике. На открытии биеннале многие застывали у витрины, за которой восстанавливают недавно обнаруженный горельеф Вучетича. Как сказал стоявший рядом со мной коллега: «Это самое интересное».
Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции
Представьте: величественный павильон, находящийся в стадии большого ремонта. Отвалившиеся буквы советских надписей, гулкое эхо, запах штукатурки. Здание — одной ногой в перестроечной эпохе и голодных 90-х, другой — уже в современности. В аналогичном состоянии пребывает и территория ВДНХ, где после реформ хотя и стало значительно приятнее (исчезли шашлычные и торговцы шубами), но по-прежнему громко орет радио, будто это не место для семейных прогулок, а общественный пляж. Обстановка в павильоне — под стать месту проведения: никаких готовых экспонатов. Из-за сократившегося бюджета от привычной концепции пришлось отказаться, поэтому в течение десяти дней здесь строили, рисовали и показывали перформансы. Один из кураторов, Барт де Баре, всячески подчеркивал: перед нами — «тайна творчества».
Так ли это? Вот, скажем, проект Таус Махачевой. Каждый день крепкие гимнасты брали несколько картин (копии полотен из Дагестанского музея изобразительных искусств им. П.С. Гамзатовой выполнила сама художница) и выстраивали сложные многофигурные композиции. Почти в духе советских физкультурных парадов 19201930-х. Правда, непонятно: неужели классическое искусство в нынешние дни возможно лишь в сочетании с акробатическими трюками? Кстати, название у перформанса ожидаемо стёбное: «О пользе пирамид в культурном восприятии, укреплении национального сознания и формировании морально-этических ориентиров».
Другой художник, француз Фабрис Ибер, предлагал желающим нарисовать их портрет... нефтью. Нельзя сказать, чтобы идея была новой: в сытые нулевые подобные экспонаты не раз мелькали в московских галереях. Да и вообще: при чем тут евразийство?
Не менее головоломный пример: в течение «биеннальных» дней художница Элс Дитворст работала над созданием огромного черепа. Зубы к нему были выполнены в виде человеческих фигурок, сделанных из деревяшек, которые прибило к берегам Ирландии. Произведение, по ее словам, стало своеобразным откликом на современные миграционные проблемы Европы. Надо сказать, эта тема оказалась западным гостям куда ближе, чем непонятное евразийство, которое — будь то классические теории Петра Савицкого и Николая Трубецкого или неоевразийство Александра Дугина — для многих темный лес. И немудрено: на Западе свои проблемы. Там существует понятие «колониальный дискурс» — в университетах есть даже кафедры и центры, занимающиеся его изучением. В основе — груз вины «белого человека» за разграбление и эксплуатацию колоний, попытка взглянуть на ситуацию глазами «Другого». Нам эта тема не близка в силу исторических причин. Россия не разоряла присоединяемые территории — наоборот, обустраивала. Вот так и получилось, что мы не всегда понимаем Европу, а она нас.
В итоге геополитическая проблематика плавно перетекла в специальные проекты. В Центре дизайна ARTPLAY представили «Урал-Трансцендентал» — попытку осмысления феномена «хребта Евразии». Правда, лишь мельком оказалась затронута Сибирь — огромная территория, о размерах которой имеет представление далеко не каждый житель России. В МВЦ «Рабочий и колхозница» — проект «Аланика. Метод эксперимента», посвященный форуму, девять лет проходящему во Владикавказе. В Третьяковке — выставка «Метагеография». Однако всем этим экспонатам, инсталляциям и перформансам не хватило масштаба. Хочется, чтобы о глобальных проблемах говорили не в жанре анекдота — трудно иначе охарактеризовать, например, павильон «Кавказ», созданный анонимной группой «Безудержные» с обильным использованием штампов: лезгинка, угги «Шанель» со стразами, ботинки с длинными носами и объявления в духе «Ломаю уши. Недорого»...
Организаторы биеннале осторожно предупреждали: мы не собираемся давать ответы, для нас главное — вопросы. Но, как говорили в известном фильме, вопросы надо ставить уместно и своевременно. Во многом именно от них зависит будущий ответ. В ситуации, когда с вопросами не заладилось, а геополитика отказывается скрещиваться с современным искусством, остается радоваться старой доброй классике. На открытии биеннале многие застывали у витрины, за которой восстанавливают недавно обнаруженный горельеф Вучетича. Как сказал стоявший рядом со мной коллега: «Это самое интересное».
Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции