Синопский бой. Миф о бомбических пушках и разные иные обстоятельства

Неизвестные войны. Бой закончился уничтожением турецкой эскадры, но… давайте теперь посмотрим, в каком положении после него находилась эскадра Черноморского флота. Охарактеризовать его можно одним словом – в плачевном! На линкоре «Императрица Мария» было 60 пробоин в корпусе, включая и подводную часть. Были разбиты бушприт, все мачты и стеньги. «Три святителя» – 48 пробоин, разбит бушприт, а также все мачты, реи и стеньги получили повреждения. На «Великом князе Константине» 30 пробоин, бушприт и все мачты, реи и стеньги повреждены. «Ростислав» имел 25 пробоин и разбитый такелаж. «Чесма» – 20 пробоин, разбитый бушприт, а грот-мачта, грот-рея и грот-марс-рея получили повреждения. «Париж» каким-то чудом пострадал меньше всего, получив только 16 пробоин. Сам Нахимов писал Корнилову об этом так:


Но положение «Императрицы Марии» оказалось столь тяжёлым, что 19 ноября адмирал Корнилов настоял, чтобы Нахимов перенёс свой флаг на менее повреждённый «Великий князь Константин», опасаясь, что «Мария» не выдержит буксировки в штормовом море и затонет. То есть совсем неплохо стреляли турецкие моряки, о чём, кстати, написал в своей передовице и Энгельс. Кстати, а вот как он в этой же статье описал само Синопское сражение:



Но оставим на совести основоположника марксизма его измышления насчёт польских евреев, которые сейчас, в данном материале, невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Важно другое – четыре часа канонады при двойном превосходстве в силах это не выдумка.

К итогам сражения нужно будет отнести и ещё один удивительный факт: несмотря на все похвалы бомбическим пушкам, их применение того эффекта, о котором принято говорить, не дало совершенно. То есть сожжение турецкого флота при Синопе с их помощью – это ещё один миф, вроде поголовного вооружения союзных армий нарезными штуцерами или чистки русских ружей кирпичом. Чтобы посмотреть, так ли это, достаточно сравнить количество выстрелов, сделанных с каждого русского корабля, с количеством использованных при этом бомб: «Императрица Мария» – 2180/5, «Париж» – 3944/70, «Великий князь Константин» – 2602/30, «Три святителя» – 1923/28, «Ростислав» – 4962/16, «Чесма» – 1539/18. То есть бомб использовано было не просто мало, а очень мало. А раз так, то и говорить о том, что Нахимов при помощи снарядов бомбических орудий сжёг турецкую эскадру, бессмысленно. Фрегаты так и вообще стреляли только ядрами: «Кулевчи» – 260 выстрелов, а «Кагул» – 483. Ну а всего русская эскадра сделала 16 865 выстрелов, выпустила 18 055, израсходовав 2163 пуда 25 фунтов пороха. Конечно, возможно, что какая-то бомба куда-то там всё-таки попала и какой-то корабль взорвала. Но… ведь были же и промахи. Так что именно поэтому большинство турецких кораблей сначала выбросились на берег, а гореть начинали уже потом. И вполне может быть, что сами же турки их и сожгли, чтобы они не достались трофеями русским!


К тому же под вопросом и меткость огня русской эскадры, во всяком случае – меткость её отдельных выстрелов. Недаром же Корнилов наблюдал всплески от ядер, перелетавших через Синоп. И это как же и куда надо было целиться, чтобы... так кидаться ядрами? Либо бомбами, ведь мы же не можем сказать, падение каких именно снарядов мог он видеть. Или с 200 метров не попасть в пароход «Таиф», а ведь это фактически дальность прямого выстрела любого корабельного орудия тех лет!

То есть корабли русской эскадры при Синопе вели огонь главным образом традиционными ядрами и картечью, но никак не бомбами. Об этом, в частности, писал ещё А. Кратков в статье «Морская старина», напечатанной в «Морском сборнике» № 6 за 1905 г. Так, он сообщал, что 120-пушечный линейный корабль, имеющий на борту бомбическую артиллерию, должен был иметь в запасе 520 бомб для 28 68-фунтовых орудий, 520 гранат для 72 36-фунтовых орудий и 120 гранат для 24 24-фунтовых пушек. То есть всего 1160 бомб и гранат. Причём 140 бомб, 72 36-фунтовых и 24 24-фунтовых гранаты непосредственно перед боем следовало иметь снаряжёнными порохом и запальными трубками. Однако на деле стрельба из 68-фунтовых орудий довольно часто велась пустотелыми ядрами, то есть неснаряжёнными бомбами (!), из-за чего их разрывное и зажигательное действие попросту не использовалось, а ударная сила пустотелых ядер была ничтожной. Кратков, однако, так и не смог объяснить, почему на эскадре Нахимова в этом бою действовали таким странным образом.


Причина, однако, лежит на поверхности и заключалась она… в недоверии к новому оружию. Дело в том, что бомбы к бомбическим орудиям были несовершенны и едва ли не более опасны для тех, кто ими пользовался, нежели для неприятеля. Причина – очень несовершенный запал! Ещё Петр I в своём наставлении бомбардирам писал:


С бомбическим орудием такое проделать было в принципе невозможно. И бомба поджигалась (или не поджигалась!) непосредственно в стволе. Но она могла в нём и взорваться, и такое случалось. Хранить бомбы заряженными было опасно, применять, получается, тоже опасно. К тому же их применение не гарантировало, что они будут взрываться при попадании в цель. Вот и действовали наши артиллеристы по старинке, предпочитая стрелять ядрами, которые уж, конечно, не подведут.


Сам Нахимов составил подробный рапорт о Синопском сражении и описал действия каждого корабля русской эскадры в бою. На основании этого рапорта Кратковым было дано процентное отношение по снарядам разных типов, которые были выпущены шестью самыми сильными её кораблями: линкор «Императрица Мария» – 92 % ядра, 5 % картечь, 3 % бомбы и зажигательные снаряды; «Великий князь Константин» – 90 %, 9 %, 1 %; «Чесма» – 96 %, 2 %, 2 %; «Париж» – 73 %, 23 %, 4 %; «Три святителя» – 70 %, 19 %, 11 %; «Ростислав» – 80 %, 18 %, 2 %. В конце статьи он, правда, написал, что какие-то корабли могли быть взорваны бомбами, но вот говорить об их массовом применении и исключительной роли в этом сражении никак нельзя.

Но вернёмся к нашим кораблям. Они были настолько избиты, что вплоть до 20 ноября оставались в Синопе и чинились. Нельзя было даже начать их буксировку пароходами. Когда же она всё-таки началась, то шла так медленно, что Корнилов, потеряв терпение, отбыл на пароходе «Громоносец» в Севастополь, лишь бы только первым сообщить об этой славной победе. Весть о победе Нахимова тут же облетела весь город, и люди начали сходиться к гавани, встречать победителей. Меньшиков вроде бы и обрадовался, но задумался обо всех прочих последствиях этой победы и уже 21-го отправил канцлеру Нессельроде письмо, в котором прямо обвинил Нахимова в том, что он нарушил его приказ и самовольно разрушил Синоп. Хотя… сам же 17-го ноября дал разрешение на его атаку! Более того, когда 22-го корабли Нахимова прибыли в Севастополь, он поставил их на… трёхдневный карантин. А пока эскадра обреталась на карантине, отправил к Николаю I своего адъютанта с подробным рапортом о… выполнении повеления государя-императора об уничтожении турецкой эскадры, снаряжённой для овладения Сухума и помощи горцам! Умелый и ловкий был царедворец, что и говорить...


В свою очередь, адмирала Корнилова восторг по поводу победы просто переполнял. Вот, например, что он написал своей жене в письме от 22 ноября:



Что касается наград, то всем участникам боя император повелел выдать по годовому окладу жалования. Офицеры награждены производством в очередное звание и орденами. Матросам дали по 10 Георгиевских крестов на роту, то есть всего 230 знаков отличия, но на какие-то корабли пришлось их больше, на какие-то меньше. Ничего не получил лишь командир линкора «Чесма», хотя и был представлен Нахимовым к очередному званию, что подтверждает лишь то, что император посчитал, что тот особо-то в бою и не участвовал. И это при том, что нахимовский рапорт изобиловал такими словами, как «прекрасно», «превосходно», «хорошо», причём отмечались в нём все без изъятия.

Но самым, пожалуй, интересным документом в данном случае будет отрывок из письма Николая I Меньшикову, полученного им 7 декабря. В нём император писал:



По тексту письма видно, что император Николай I иллюзий относительно политических последствий Синопского сражения не имел никаких и вполне реалистически представлял себе, чем в итоге оно может обернуться для России. Но вот качественные оценки событий и перспектив с его стороны были неверными. Он явно переоценивал морские силы союзников, имевшиеся на тот момент и, соответственно, недооценил свой флот, отдав без боя господство на море англичанам и французам. А вот сухопутные силы в Крыму, равно как и укрепления Севастополя, он фактически переоценивал, зато возможность высадки крупного десанта союзников явно недооценил. А ведь именно на основе его мнения и будут приниматься те решения, которые в ближайшем будущем станут причиной уже известных нам трагических событий!

Продолжение следует…