Дом отечества: как Гонконг отметит 25 лет возвращения к КНР
Гонконг 1 июля отмечает 25-летие с момента возвращения в «лоно Родины», по случаю чего район посетит председатель КНР Си Цзиньпин, впервые за два с лишним года пандемии выбирающийся за пределы материка. В год партийного съезда, на котором Си, как все уверены, должен порвать с давней традицией и пойти на третий срок, личное присутствие китайского лидера станет символом того, что еще недавно бушевавшая автономия отныне под полным контролем Пекина. О том, каким стал Гонконг за четверть века китайского правления, — в материале «Известий».
К ним приедет, к ним приедет
Надежды на то, что председатель КНР Си Цзиньпин посетит специальный административный район (САР) Гонконг в торжественную дату, невзирая на то что с начала 2020 года из-за пандемии коронавируса он вообще не покидал пределов китайского материка, ходили все последние месяцы. Однако из-за того же коронавируса, еще не стихшего ни в КНР, ни в Гонконге (на днях им заразились два высокопоставленных местных чиновника), визит официально подтвердили лишь в минувшие выходные.
Первым пунктом программы Си Цзиньпина станет участие 30 июня в банкете в честь уходящего лидера САР Кэрри Лам, которую он сам приводил к присяге пять лет назад, в 20-ю годовщину передачи Гонконга от Великобритании Китаю. На следующий день лидер КНР поучаствует в церемонии празднования уже самой годовщины и понаблюдает за присягой нового главы Гонконга Джона Ли. При этом, несмотря на то что визит продлится два дня, на ночь в Гонконге товарищ Си не останется — по данным South China Morning Post, вечером 30 июня председатель вернется на скоростном поезде в Шэньчжэнь, чтобы вновь приехать оттуда обратно утром следующего дня.
Как поспешил заметить на этой неделе будущий лидер Гонконга Джон Ли, «присутствие председателя Си станет очень важным стимулом для новой команды администрации Гонконга и народа региона», особенно на «решающем этапе перехода от хаоса к управлению и постепенного продвижения к процветанию».
Упоминание хаоса из уст нового лидера, до недавнего времени возглавлявшего службу безопасности района, не случайно. Появление китайского лидера на торжествах в усмиренном, но еще памятном своим бунтарством Гонконге станет важным знаком того, что отныне и впредь этот специальный административный район — под полным контролем Пекина. Демонстрация этого как внешнему миру, так и внутренней аудитории особенно важна в преддверии осеннего XX съезда Компартии Китая. Как считает большинство аналитиков, на нем Си Цзиньпин, заработавший имидж лидера «национального возрождения» на фоне наращивания военной мощи и более напористой политики Китая за рубежом, впервые в новейшей истории страны порвет с традицией и будет выдвинут на третий пятилетний срок у руля государства.
Переоценка ценностей
Как известно, после полутора веков британского колониального правления в 1997 году Гонконг был возвращен Китаю с обещанием, что в последующие 50 лет район сохранит высокую степень автономии. Однако в последние годы Пекин стал всерьез опасаться, что САР уж больно свободолюбив (что нередко выражалось в любви местных к уличным акциям протеста, немыслимым на материке), и стал потихоньку его осаждать. В 2018 году, в преддверии 20-летия возвращения Гонконга в «лоно Родины», на тот момент третий в китайской политической иерархии человек — председатель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Чжан Дэцзян предупредил Гонконг, что отношения автономии с Пекином «основаны на делегировании власти, а не на разделении власти» и что городу не стоит переоценивать свою «высокую степень автономии».
Но гонконгцы, не чуждые оппозиционно-либеральных настроений, продолжили отстаивать свою инаковость от материка, причем не всегда мирно. В 2019 году по городу прокатилась серия демонстраций против планов властей принять под явным давлением Пекина закон об экстрадиции. Он позволил бы выдавать подозреваемых в совершении ряда преступлений странам, включая материковый КНР, и жители Гонконга сочли, что это ставит их под юрисдикцию Китая, подрывая автономию и ограничивая демократические права.
Протесты оказались затяжными, и ответом центрального правительства на них стала новая законодательная инициатива. Летом 2020 года КНР ввела закон о национальной безопасности, направленный на предотвращение и наказание за сепаратизм, терроризм, подрыв госвласти и сговор с иностранными силами.
Этот закон, оспорить который гонконгцы поначалу также активно пытались при помощи уличных акций протеста, во многом стал водоразделом в отношениях Китая с Западом. Вслед за его принятием западные страны развернули серию нападок на Пекин. Первыми по традиции стали американцы, поддержавшие Гонконг введением санкций против ряда чиновников КНР. Кроме того, Вашингтон отозвал особый преференциальный статус Гонконга в торговле с США, дававший тому ряд льгот, и ввел запрет на экспорт туда военной продукции и некоторых технологий двойного назначения.
Хотя, как признал «Известиям» профессор политической экономики КНР в Китайском университете Гонконга Чэнь Ли, особого болезненного эффекта на экономику как Гонконга, так и Китая эта мера не оказала. По той причине, что торговые связи с США никогда не были краеугольным камнем процветания района и в последние годы экономика и индустрия финансовых услуг Гонконга стала всё более зависимой не от внешних рынков, а от материкового Китая.
Двойственные чувства
Для самого Гонконга события двухлетней давности обернулись волной эмиграции либерально настроенных жителей и арестами оппозиционеров, что заметно остудило пыл протестующих.
Впрочем, отношения жителей САР с материком были непростыми с самого начала возвращения района под власть Китая. Во многом оттого, что материковые китайцы ринулись туда переезжать. По официальным данным на конец прошлого года, с 1997-го в 7,4-миллионном Гонконге обосновалось более 1 млн выходцев с материка, что не раз становилось причиной социального напряжения. «Понаевхавших» традиционно винили в росте цен на недвижимость (а они в Гонконге и так заоблачные) или, например, в излишней нагрузке на медицинские службы. Не говоря уже о том, что гонконгцы зачастую считали китайцев не очень воспитанными и культурными.
С 2003 года, когда туристам с материка разрешили индивидуальные поездки в Гонконг, туда зачастили женщины на сносях, чтобы рожденный ребенок получил гонконгский, а не китайский паспорт. Рекордным стал 2011 год, когда 37% всех родов в Гонконге пришлось на матерей с материка. И на фоне общественного возмущения в 2013-м власти Гонконга запретили практику бронирования палат в местных роддомах для китаянок.
— Антиматериковые настроения в Гонконге не всегда были сильны и стали проблемой только в последние годы. Основная причина этого настроения — негативная реакция на стремительную интеграцию двух групп, каждая из которых имеет свою собственную культуру. В первые годы материковые китайцы всё еще могли очень высоко ценить местную культуру Гонконга — она была символом хорошо развитого общества, и иммигранты имели более сильные стимулы к ассимиляции в местном обществе, — рассказал «Известиям» эксперт кафедры социологии Гонконгского баптистского университета Адам Чэн.
Однако с подъемом китайской экономики материковый Китай перестал считать культуру Гонконга превосходящей их собственную, мотивация к ассимиляции стала испаряться и столкновение двух культур стало более заметным и конфликтным, резюмировал эксперт.
При этом 25 лет спустя гонконгцы — всё еще не до конца китайцы. По словам Адама Чэня, большинство местных жителей по-прежнему придерживаются двойной идентичности, считая себя одновременно китайцами и гонконгцами.
Но, судя по всему, с течением времени это будет сглаживаться. И не без помощи Пекина. Как написали недавно местные СМИ, в новых гонконгских учебниках по обществознанию уже прописано, что Гонконг никогда не был британской колонией и Британия лишь «выполняла колониальное управление» территорией. Маленький, но показательный штрих к этой картине: в честь нынешней годовщины полиция Гонконга отказалась от принятого у британцев парадного марша и перешла на тот, что принят у китайцев, — «для поощрения патриотизма и повышения осведомленности о национальной идентичности».
