Психолог Янчук: «Лукашенко легче в агрессии виртуальной межличностной»

Профессор, доктор психологии Владимир Янчук поделился с Филином мнением о результатах свежего опроса независимых экспертов. — Опросы, проведенные проектом «Белорусский трекер перемен», зафиксировали рост доверия властям — с 38% в октябре прошлого года до 48% в мае 2022-го. Публикация итогов опроса вызвала неоднозначную реакцию. В соцсетях можно увидеть мнения о том, что такого рода опросы не отражают реальную картину в условиях репрессий и диктатуры. Что речь сегодня идет не о росте доверия, а наоборот — об углублении разочарования и недоверия. Как вы считаете, что здесь сыграло решающую роль — попытка стать поближе к власти перед лицом внешней угрозы или все же фактор страха? — Страх здесь, наверное, все же вторичен. Насколько я понимаю, социологи оперируют более-менее стабильной выборкой. Другое дело, что все опросы, проведенные в условиях такой неопределенности, носят очень условный характер. Многое зависит и от характера вопроса, динамика здесь может быть очень большая. С моей точки зрения, нет каких-то оснований для беспокойства. Потому что люди в принципе довольны тем, что все-таки удалось в войну напрямую не вступить. Этот момент при всех прочих сейчас играет наиболее важную роль. Ведь угроза вступления в войну достаточно велика, и она очень тревожит подавляющее большинство населения. И коль удалось каким-то способом сдержаться, это приводит к держанию за власть. Почему? Если власти не станет, то будет вообще хаос. Поэтому, естественно, работает такой защитный механизм. Хотя я подчеркиваю, что к таким цифрам нужно относиться очень спокойно. Потому что полторы тысячи опрошенных — выборка достаточно относительная, флуктуация (отклонение, колебание — Ф.) очень большая. На уровне обыденного сознания, раз уж удалось каким-то образом сохранить некий элемент стабильности, это сказывается на динамике роста доверия. Ведь ожидания у людей трагические. Они ждут вступления в войну, финансовой катастрофы и многого другого, а тут всего этого, заметьте, не произошло. Курс доллара достаточно стабилен, а все экстремальные портреты катастрофических последствий, которые недавно рисовались, не свершились и худо-бедно люди на бытовом уровне живут в относительно стабильном состоянии. Могло быть лучше, но в этой ситуации люди оперируют чем? Слава богу, что не хуже. — Болезненная, негативная реакция на такие новости — это также можно отнести к категории защитных механизмов? Попытка отгородиться от травмирующей информации? — Вне всякого сомнения. Это, безусловно, травматично. Потому что это люди, активные в соцсетях. Как это ни печально, я могу констатировать, что эти люди живут в возбужденном состоянии. И чувством адекватности здесь также не все в порядке. Какие у них ожидания? Режим обязательно рухнет. Вот-вот, и рухнет. А это никак не происходит, он не рушится. И вышеупомянутая динамика подрывает и эту надежду. Я и сам, опять-таки, жил в такой эйфории нереалистического оптимизма, писал об этом и в августе 2020-го, и позже. А сейчас я понимаю, что процесс идет вдолгую, быстрых изменений не будет. Изменения будут происходить шаг за шагом, если не случаться какие-то катаклизмы. Поэтому, безусловно, обидно. Ничего не случается, не происходит. А тогда на кого я обижаюсь? На социологов, на людей, которые просто живут. Неопределившиеся люди, так называемое «болото», -- они живут в быту, обычной жизнью. И они менее привязаны к этому возбужденному состоянию постоянного сидения в сетях. Радикально настроенным людям я говорю: для вашего же здоровья, регулируйте свое времяпровождение в соцсетях. Потому что формируются группы поддержки, своеобразные коалиции, где вы накачиваете друг друга. Не забывайте о том, что вы живете в жизни, и, вообще-то, эта жизнь течет. И наряду с интернетом нужно занять себя еще чем-то. — Если посмотреть на ситуацию глазами Александра Лукашенко. С одной стороны, он должен радоваться росту поддержки после того, как многое растерял в результате событий 2020-го. С другой, это ситуативная поддержка, как говорят социологи. Стоит вступить в войну и все обернется обратным процессом. Станет ли это стимулом для него, чтобы и дальше избегать прямого участия в конфликте? — У него безвыходная ситуация: если он втянется в войну, он потеряет все. У него же инстинкт самосохранения работает, он будет до последнего делать все возможное, чтобы не вступать в войну. Я не буду говорить о том, что особо и нечем вступать. И нет гарантий, куда это все повернется. И он интуитивно это чувствует. Ему легче в агрессии виртуальной межличностной. Сделать страшное лицо, надуться, попугать, но отнюдь не участвовать в прямой агрессии. Для него прямое участие в войне смерти подобно, он прекрасно это понимает. Поэтому держаться он будет до конца. Другое дело, какие у него есть ресурсы для этого. Многое ведь определяется соседом, многое от него зависит. Его ведь и в угол могут зажать. Мало кто знает, что в действительности происходило на последней встрече в России. Но я думаю, что это были непростые разговоры, сложностей очень много.