Десятилетие правления императрицы Анны Иоанновны традиционно считается одним из самых мрачных в российской истории. Описывая его, неизменно говорят о засилье «немцев», расхищении государственной казны, жестокой эксплуатации народа и произволе Тайной канцелярии, о чем красочно написал в своё время в романе «Слово и дело» В. Пикуль.

Но Анна Иоанновна и на страницах серьезных трудов многих историков предстает перед нами ограниченной тупой бабой, а ее фаворит Бирон – жадным и жестоким временщиком, который, по словам австрийского посланника графа Остейна, «о лошадях говорил как о людях, а о людях как лошадь». И о котором шут Анны Иоанновны Тимофей Кульковский (малороссийский мещанин, приглашенный ко двору Анны Иоанновны на должность шута самим Бироном) сказал как-то:


Этот крайне тенденциозный подход был задан ещё трудами С. М. Соловьева, О. В. Ключевского и получил развитие в работах Н. И Павленко, С. Ф. Платонова и других историков. И в «Большой советской энциклопедии», изданной в 1969–1978 гг., можно прочитать:


В общем, мрак и беспросветность, тьма, расступившаяся лишь с приходом к власти «дщери Петровой» Елизаветы (которую как раз с полным основанием и можно назвать и взбалмошной, и ограниченной).

Любопытно, что слово «бироновщина» было неизвестно в народе, и никаких следов негативного отношения к императрице Анне и Бирону в русском фольклоре отыскать невозможно. Этот хлесткий термин, обличающий немца-временщика, был придуман... другим немцем – фельдмаршалом Минихом. Тем самым, что на свою беду сверг Бирона – и очень скоро сам отправился в многолетнюю ссылку, сразу после прихода к власти «доброй» и «веселой» Елизаветы Петровны.

Следует сказать, что далеко не все были согласны с традиционной точкой зрения на Бирона. Николай Костомаров, например, писал:


Пушкин, который имел возможность работать в архивах, тоже не считал Бирона «чудовищем»:


Другой вопрос: а был ли ужас? Особенно если сравнить периоды правления Анны и того же Петра I, где ужас действительно был.

Прежде, чем поговорить собственно о Бироне, скажем несколько слов о российской императрице Анне Иоанновне.

Дочь царя Ивана

Как известно, после смерти царя Алексея Михайловича на российский престол взошел его старший сын – Федор, которому на тот момент исполнилось 15 лет. Этот слабый и болезненный юноша после коронации прожил всего 5 лет. Его преемником должен был стать его младший брат – 16-летний царевич Иван. Матерью Федора и Ивана была первая жена Алексея Михайловича – Мария Милославская. Однако родственники второй супруги этого царя, Натальи Нарышкиной, попытались возвести на престол ее сына – 10-летнего Петра. Кончилось это Стрелецким бунтом, коронацией двух царей сразу, а к власти в стране пришла старшая сестра Ивана и Петра – Софья.



Позже Ивана V объявили слабоумным – чуть ли не полным дебилом. Однако В. Татищев, лично знавший царя Ивана, утверждал, что тот «был ума изрядного». Его отстранённость от государственных дел объясняется, видимо, плохим здоровьем. Иностранные послы доносили, что уже в возрасте 27 лет Иван V почти не мог ходить и очень плохо видел. Посмотрите, как представлены Петр I и Иван V на картине Ивана Репина «Два царя»:


Если старшему брату Федору, как правящему монарху, приходилось через силу участвовать в заседаниях Думы, принимать послов и руководителей приказов, то Иван мог, переложив все обязанности на Софью и Петра, позволить себе жить так, как было ему удобно и комфортно. При этом никто на его титул не покушался, и он до конца жизни почитался, как законный государь. Тот же Петр писал ему в 1689 году:


И в дальнейшем Петр обращается к старшему брату:


Сыновей в семье Ивана Алексеевича не было, из пяти дочерей, рождённых от него Прасковьей Салтыковой, две умерли в младенчестве, но оставшиеся оказались вполне здоровыми и совсем не глупыми. Известно, что царевнам Екатерине, Анне и Прасковье в Измайлово, помимо чтения, письма и арифметики, преподавали географию, французский и немецкий языки, и даже учили их танцевать. Преподавателем немецкого языка у этих царевен был Иоганн Христиан Дитрих Остерман, младший брат которого стал вице-канцлером Российской империи.

Анна была четвертой дочерью Ивана V. Она родилась 28 января (7 февраля) 1693 года и в 1710 году была выдана замуж за герцога Курляндии Фридриха Кетлера. Свадебные торжества затянулись, и герцог пал в неравной битве с «Зелёным змием», в которую его втянул государь император всероссийский Петр Алексеевич. Молодой вдове было приказано тихо сидеть в Митаве, своей персоной символизируя русское влияние в Курляндии. Именно этим она послушно и занималась на протяжении следующих 20 лет – до 1730 года. Вместе с Анной в Курляндию был отправлен П. М. Бестужев-Рюмин, бывший посол России в Берлине и Вене, который, хоть и был старше герцогини на 29 лет, все же счёл необходимым утешать ее в постели.


Судя по всему, этот русский барин, ставший потом графом, был образцовым самцом, поскольку, помимо Анны, он «оказывал знаки внимания» также ее фрейлинам, некоторых из которых сделал беременными.

Прасковья Салтыкова, которая и так не слишком любила дочь Анну (любимицей матери была Екатерина, в будущем – герцогиня Мекленбург-Шверинская, мать свергнутой Елизаветой Анны Леопольдовны), узнав о ее внебрачной связи, разгневалась и простила лишь перед смертью – благодаря заступничеству императрицы Екатерины I.

Бестужев-Рюмин в 1713 году был отправлен в Гаагу, но в 1716 году вернулся в Митаву и фактически руководил Курляндией до середины 1727 года.

Между тем в 1725 году окончательно отказался от прав на курляндский престол мужчина из рода Кетлеров – Фердинанд, который проживал в Данциге. В 1726 году Курляндский ландтаг принял решение избрать герцогом Морица Саксонского – внебрачного сына короля Польши и курфюрста Саксонии Августа II Сильного. Для этого ему следовало жениться на вдовствующей герцогине Анне, которая от такой блестящей перспективы пришла в полный восторг, поскольку, по словам Александра Меншикова, в Морица «втюрилась аки взбесившаяся кобыла».


Кандидатуру Морица Саксонского продвигал и фаворит Анны – П. М. Бестужев-Рюмин. Но против этого союза выступили Польша, Пруссия, Священная Римская империя и Россия. Сейм Речи Посполитой признал Морица изменником и объявил вне закона, а в Курляндию было решено направить отряд из 5 тысяч человек.

Россия же отправила к ее границам целый корпус генерала Ласси – 3 пехотных и 2 кавалерийских полка. Прибыл туда и Александр Меншиков, который заявил, что Анна, являясь наследницей российского престола, не может вступать в неравный брак с бастардом. Уязвленный Мориц спросил:


Он даже пытался вызвать обидчика на дуэль, но могущественный простолюдин Меншиков посчитал ниже своего достоинства драться с таким ничтожеством, как незаконнорожденный сын польского короля и курфюрста Саксонии.

В Митаве Меншиков потребовал избрания нового герцога, при этом всячески намекая, что он сам готов принять корону Курляндии из рук благодарных ему за такое одолжение местных дворян. А сопернику он предложил удовольствоваться браком с принцессой Елизаветой Петровной, но Мориц предпочел отказаться. Он пожалел об этом после того, как оставшаяся незамужней Елизавета взошла на российский престол. Мориц, который в то время был уже хорошо известным в Европе полководцем, приехал в Петербург, но теперь уже Елизавета не проявила к нему никакого интереса.

Однако вернёмся в Курляндию, где ландтаг пошел на попятную и отозвал свое предложение Морицу. Тем не менее бастард Августа II намерен был сражаться за корону и потому приказал находившимся с ним наемникам возводить укрепления на острове Фишгольм. Но 17 августа 1727 года пришли русские войска, и Морицу пришлось срочно отплыть на рыбацкой лодке в Данциг.

Меншиков также возвратился в Петербург, поскольку его притязания на титул герцога Курляндии не были поддержаны даже и в России. А положение Анны в Митаве ещё и ухудшилось: ландтаг урезал ее содержание, а раздосадованный Меншиков распорядился отозвать из Митавы «сердечного друга» герцогини – П. Бестужева-Рюмина. Это уже было слишком, и безутешная Анна с июня по октябрь 1727 года отправила в Петербург 26 писем, в которых слёзно просила вернуть столь необходимого ей Бестужева.

Ее просьбы удовлетворены не были, но Анна скоро утешилась: в октябре 1727 года в постели герцогини Бестужева заменил Эрнст Иоганн Бирон, который, вопреки клеветническим слухам, никогда не был конюхом. С 1718 года он работал в канцелярии герцогини, а затем стал управляющим одного из ее имений. На тот момент Бирону было 37 лет, Анне – 34 года.

Эрнст Иоганн Бирон

Этот фаворит Анны Иоанновны родился 23 ноября (3 декабря) 1690 года в Курляндии. Род Бюренов (Бироном Эрнст Иоганн будет именоваться только в России) был известен с XVI века, но ни знатностью, ни богатством его представители похвастаться не могли. Мать будущего герцога была второй женой мелкого помещика, бывшего корнета польской армии. Ранее она работала няней его детей от первого брака.

После учебы в митавской гимназии Эрнст Иоганн поступил в Кенигсбергский университет, но так его и не окончил. В 1714 году он оказался в Петербурге, где хотел устроиться на службу при дворе жены царевича Алексея – принцессы Стефании-Шарлотты. Получил отказ по причине «низкого происхождения».

О дальнейшей его судьбе ходило много слухов, распускаемых его врагами и недоброжелателями. Говорили, что ему приходилось служить берейтором, воспитателем детей богатых дворян, работать в винном погребе в Риге и даже сапожником. Однако достоверно известно лишь, что в 1718 году, благодаря протекции канцлера Курляндии Кайзерлинга, он стал камер-юнкером двора курляндской герцогини Анны.

Со временем, как мы уже говорили, дослужился до должности управляющего одного из ее имений. А в 1720 году при дворе Анны появилась фрейлина Бенигна Готлиба Тротта фон Трейден. Через три года она стала женой Эрнста Иоганна, тогда ещё Бюрена (Бироном он стал именоваться уже в Петербурге). Причем брак этот, судя по всему, был заключён по любви: сохранились письма, датированные 1721 годом, а также и более поздние, в которых Бирон, обращаясь к этой девушке, называет ее – «единственная избранная душа» (einzige auserwahlte Seele).

В трудах российских историков Бенигна Готлиба Тротта фон Трейден традиционно изображается крайне некрасивой, даже уродливой и горбатой женщиной. Однако леди Рондо, жена английского посланника в Петербурге оставила такое описание ее внешности:




А каков же был сам Бирон? Свергнувший его Миних, например, писал, что


О том же можно прочитать у Манштейна:


С ними солидарен испанский посол герцог де Лириа:


А вот жена английского посла в Петербурге леди Джейн Рондо более критична:


Вот как выглядит Бирон на одном из портретов:


В семье фаворита Анны Иоанновны царило полное согласие, Бирон супруге полностью доверял и, по свидетельству Миниха, никогда не покидал императрицу, «не оставив около нея вместо себя своей жены».

В семье Бирона было трое детей: девочка и два мальчика. Самого младшего из них, Карла Эрнста, который родился 11 октября 1728 года, многие считали сыном Анны Иоанновны (напомним, что любовником герцогини Бирон стал осенью 1727 года). В одном из своих донесений в Париж об этом писал и Жак-Иоахим Тротти, маркиз де ла Шетарди. Этого ребенка Анна взяла с собой, когда в 1730 году отправилась в Москву, чтобы занять российский престол: Бирон и остальные члены его семьи приехали в Россию позже.

Кроме того, известно, что до десяти лет этот мальчик спал в кроватке, которая стояла в императорской опочивальне. Уже в 4 года он был назначен бомбардир-капитаном Преображенского полка, 14 февраля 1740 года получил сразу 2 ордена – Святого Александра Невского и орден Святого Андрея Первозванного с бриллиантами. Но после дворцового переворота и ареста отца был лишён орденов и отправлен с ним в ссылку.

Пётр III в 1762 году произвёл его в генерал-майоры, назначил шефом Вологодского пехотного полка и вернул орден Святого Александра Невского. В 1763 году Карл Эрнст стал одним основателей петербургской масонской ложи «Счастливое согласие». При Екатерине II отправился в Курляндию, потом путешествовал по Европе и с 8 января по 24 апреля 1768 года находился в Бастилии по обвинению в изготовлении фальшивых векселей и подделке подписей.


Его потомки носили титул князей Бирон-Вартенбергских. Особых следов в истории они не оставили.

В следующей статье мы поговорим о том, как герцогиня Курляндии стала российской императрицей. А также о том, какими предстают перед нами Анна Иоанновна и Бирон в воспоминаниях современников.