Перл-Харбор — подстава Рузвельта

Это было по-японски невероятно изысканное начало войны. Седьмого декабря 1941 года японские самолеты атаковали американский флот в гавани Перл-Харбора ровно за пять минут до подъема флагов. Эту церемонию американские моряки проделывали каждый день — в 8 утра одновременно на всех кораблях, стоявших в бухте на благословенных Гавайях, одновременно на носу поднимался гюйс, а на корме — звездно-полосатый государственный флаг. На линкорах еще и играли государственный гимн на сверкавших медью духовых инструментах. Смешные шапочки матросов, желудки которых уже целых пятнадцать минут переваривали замечательный американский завтрак, полный белков и витаминов, белая форма морских офицеров с широкими погонами, очень напоминающая русскую, звуки музыки — это было шикарное начало дня, обещавшее увольнение на берег (7 декабря выпало как раз на воскресенье), и вдруг в тот самый момент, когда все уже было готово к церемонии, низко над водой появились японские торпедоносцы.

Впоследствии один из японских пилотов Иосио Сига вспоминал: «То было прекрасное зрелище, вид американского флота произвел на меня глубокое впечатление. Если японские корабли были закамуфлированы в темно-серые тона, то американские блистали. Я сразу понял, что атаковать легко, а последствия сброшенных бомб будут серьезными».




Торпеды понеслись к американским линейным кораблям. Через 8 минут перевернулся линкор «Оклахома» — бронированный гигант уткнулся мачтами прямо в мелкое дно, на поверхности торчал округлый, как у кита, правый борт и часть киля. Внутри его плавали четыре сотни трупов тех, кто не успел выпрыгнуть за борт.

Линкор «Аризона» взорвался, буквально рассыпавшись на куски — после попадания бомбы в его погребах сдетонировал боезапас. Господь одним махом забрал к себе 1102 невинных души. Из его команды не спасся никто!

Другим повезло чуть больше. Линейный корабль «Вест Вирджиния» загорелся, как факел, и сел на дно — его спасла только небольшая глубина бухты. Прямо у пирса затонула «Калифорния». Ни один американский линкор, кроме «Невады», во время атаки не успел дать ход. Все они представляли собой ИДЕАЛЬНЫЕ неподвижные мишени. Примерно так охотник расстреливает жирных уток, мирно дремлющих на воде.

Это был позор, какого американский флот не знал ни до, ни после. Полный список потерь выглядел так — 5 линкоров потоплено, три — повреждено. Три легких крейсера временно выведены из строя. Два эсминца уничтожены. Еще один серьезно поврежден. Большая часть американской эскадры, державшей в страхе весь Тихий океан, меньше чем за час была превращена в груду металлолома.




Никто не догадывался, что этот металлолом нес глубокий символический смысл. Как раз за год до начала войны президент США Рузвельт запретил американским фирмам вывозить металлолом в Японию. Таким образом, он лишал эту страну, почти не имеющую природных ресурсов, возможности питать сталью свою промышленность.

Впрочем, Рузвельт был исключительным лицемером и лицедеем. Он притворялся даже перед своими детьми, играя доброго дедушку в инвалидной коляске, больше всего якобы озабоченного свободой мировой торговли и имиджем Соединенных Штатов в узких, как смотровые щели, глазах японцев. Сын президента Элиот вспоминает в книге «Его глазами» свой разговор с папой в сентябре 1940 года. Япония вела войну в Китае. Американцы тайком поддерживали китайского генерала Чан Кайши. Но Элиота Рузвельта беспокоило, почему родная страна, которой руководит его папаша, по-прежнему продает Японии железный лом? Сын так и спросил у отца: «Почему? Ведь мы не можем не знать, что железный лом, посылаемый в Японию, несет гибель китайцам?»




ПОЛИТИКА ДВУЛИЧИЯ. Старик Рузвельт, если верить его сыну, якобы ответил, причем «задумчиво»: «Мы — мирная нация. Это не просто состояние. Это определенное умонастроение. Это означает, что мы не хотим войны; это означает, что мы не готовы к войне. Железный лом не считается у нас военным материалом. Поэтому Япония, как и всякая другая страна, с которой мы поддерживаем торговые связи, имеет полную возможность покупать у нас этот материал. Мало того. Если бы мы вдруг перестали продавать Японии железный лом, она вправе была бы считать, что мы совершили недружественный акт, используя орудие торговли, чтобы душить ее, морить ее голодом. И это еще не все. Она вправе была бы рассматривать такой шаг с нашей стороны как основание для разрыва дипломатических отношений. Я пойду еще дальше. Если бы она считала нас недостаточно подготовленными к войне, недостаточно вооруженными, она могла бы воспользоваться этим даже как предлогом для объявления войны».

Но всего лишь через несколько дней после этого разговора — 26 сентября 1940 года — президент Рузвельт от имени американского правительства заявил о запрещении вывоза металлического лома, железа и стали иностранным государствам, за исключением Великобритании, Канады и стран Южной Америки. Япония в этот перечень потребителей американского лома не входила. Следовательно, Рузвельт прекрасно понимал, что вынуждает ее напасть на Соединенные Штаты. Тем более, что в том же разговоре с сыном этот выдающийся японофоб, находившийся во главе США, признался: «По сути дела мы занимаемся умиротворением Японии. Это отвратительное слово, и не думай, что оно мне нравится. Но именно так обстоит дело. Мы умиротворяем Японию, чтобы выиграть время для создания первоклассного флота, первоклассной армии и первоклассной авиации».

Следовательно, уже 26 сентября Рузвельт верил, что флот, армия и авиация достигли той высокой стадии развития, когда Японию можно уже не «умиротворять», а наоборот — раздраконивать.




Еще 16 мая 1940 года по инициативе президента была принята новая военная программа. Рузвельт торопился. Он обратился к Конгрессу в те дни, когда стало ясно, что Франция проигрывает войну Германии. Гитлеровские танки как раз прорывались через Арденны к Парижу. Первыми словами президента были: «Наступают тяжелые времена». Как писал в книге «Ленд-лиз — оружие победы» один из ближайших соратников Рузвельта Эдвард Стеттиниус, отвечавший за мобилизацию американской промышленности, «президент обращался к Конгрессу с просьбой о двух особых ассигнованиях на нужды расширения армии и флота, всего на сумму около 2,5 миллиарда долларов. Судьба линии Мажино, как и пяти наций, которые за последние пять недель на собственном опыте узнали, что нейтралитет и добрые намерения не спасают от агрессии, заставила президента заявить: «Нет старых способов обороны, которые были бы сегодня достаточными и не нуждались в улучшении. Никто и ни в какое время сегодня не может игнорировать угрозу нападения». Затем он назвал цифру, вызвавшую возбуждение в Конгрессе и во всей стране: «Я хотел бы, чтобы наша страна была в состоянии производить, по крайней мере, 50 000 самолетов в год».

ТАНКИ, КАК ХОЛОДИЛЬНИКИ. Именно после этого американцы начали штамповать танки и самолеты, как холодильники. Они выбрали беспроигрышную в коммерческом смысле схему. Естественно, никакой Гитлер не угрожал США. Не имея океанского флота, он не мог высадиться не только на американском побережье, но даже в Англии. К тому же немцы и американцы не находились в состоянии войны. Воевала только Великобритания. А Соединенные Штаты щедро поставляли ей оружие и снаряжение, наращивая мощности своей промышленности для собственного перевооружения и развертывания новой армии. Эта система и называлась ленд-лизом. После вторжения Гитлера на территорию СССР Рузвельт распространил ее и на своего «друга» Сталина. Уже к концу сентября 1941 года Советский Союз заказал поставки на 145 710 823 доллара. По словам Стеттиниуса, «русские покупали авиационный бензин, толуол, станки и оборудование, а также телефонный провод, ботинки, ткани и многое другое. Им нужны были также самолеты, танки и противотанковые орудия».




ФУТБОЛ РУЗВЕЛЬТА. Все это позволяло Соединенным Штатам скрытно готовиться к войне с Японией, увязшей в Китае, а дальше взять приз в битве за мировое господство, высадившись в Европе в тот момент, когда Германия будет истощена в противостоянии на Восточном фронте. Обычно у нас вспоминают циничную фразу наследника Рузвельта — Гарри Трумэна, сказавшего в июне 1941 года: «Пусть русские и немцы убивают друг друга как можно больше, а мы им поможем». Но по сути Трумэн всего лишь озвучивал разговоры из ближайшего окружения Рузвельта. Сам президент сказал сыну в 1942 году: «Представь себе, что это футбольный матч, а мы — резервные игроки, сидящие на скамье. В данный момент основные игроки — это русские, китайцы и, в меньшей степени, — англичане. Нам предназначена роль… игроков, которые вступят в игру в решающий момент… Мы вступим в игру, чтобы забить решающий гол».

Не нужно думать, что Рузвельт был филантропом, собиравшимся спасать мир из желания занять самое почетное место в раю. Америка оказывала помощь союзникам только за деньги и признание ее видения будущего устройства мира. США выкручивали руки даже своей исторической прародине — Великобритании. Рузвельт требовал от Черчилля открыть американским товарам дорогу в британские колонии. Толстяк с сигарой упирался: «Господин президент, Англия ни на минуту не намеренна отказаться от своего преимущественного положения в Британских доминионах. Торговля, которая принесла Англии величие, будет продолжаться на условиях, устанавливаемых английскими министрами». Но американский президент продолжал упорно воспитывать своего британского коллегу: «Вот где-то по этой линии у нас с вами могут возникнуть некоторые разногласия».




Разногласия удалось преодолеть только 13 августа 1941 года на борту американского крейсера «Августа», где, прямо в океане, была подписана знаменитая Атлантическая Хартия. Четвертый, самый важный пункт ее гласил: США и Великобритания «будут стремиться обеспечить такое положение, при котором все страны — великие или малые, победители или побежденные — имели бы доступ на равных основаниях к торговле и к мировым сырьевым источникам». На практике эти красивые слова означали, что мировое сырье должно достаться самому сильному — то есть, Соединенным Штатам Америки. Скрытая же ирония документа заключалась в том, что меньше чем за три недели до заключения Атлантической Хартии 26 июля 1941 года США, Англия и Голландия заявили о замораживании японских капиталов и запретили вывоз нефти и даже нефтепродуктов в Японию — американцы со своей территории, где велась широкая нефтедобыча, а англичане и голландцы — из своих колоний в Юго-Восточной Азии. О какой «свободе торговли» могла идти речь?

Рузвельт предлагал маленькой островной стране или задохнуться в тисках экономической блокады, или попытать счастья в самоубийственной войне против США и Великобритании. Японцы не могли потерять лицо и выбрали войну. Американские моряки, увидевшие в последний раз в жизни рассвет в Перл-Харборе 7 декабря 1941 года, могли благодарить за это только своего президента, мерившего мир мерками больших прибылей. Они были пешками в большой геополитической игре, которые следовало «сдать», чтобы вызвать взрыв «праведного гнева» у американских домохозяек и их зомбированных «идеалами демократии» сыновей.




РЕВАНШ США. Впрочем, Перл-Харбор парадоксальным образом пошел американскому флоту на пользу. Безвозвратно он потерял только два линкора — «Оклахому» и «Аризону». Все остальные «недобитки» на протяжении 1942 года были не просто подняты и отремонтированы, но и коренным образом модернизированы. По счастливому стечению обстоятельств, сама база и ее судостроительный потенциал не пострадали.

Реванш за Перл-Харбор произошел в ночь с 24 на 25 октября 1944 года в заливе Лейте на Филиппинах. Американская эскадра во главе с контр-адмиралом Ольдендорфом (потомком немецких эмигрантов) столкнулась с двумя японскими линкорами, четырьмя крейсерами и восьмью эсминцами. Японские корабли медленно проходили узким проливом Суригао, не имея радаров и не подозревая, что американский адмирал немецкого происхождения видит их в темноте как на ладони. Боевая линия Ольдендорфа сплошь состояла из воскресших «мертвецов» Перл-Харбора — линкоров «Вест Вирджиния», «Мэриленд», «Теннеси», «Калифорния» и «Пенсильвания». Флагманский линкор адмирала Нисимуры «Яамасиро» разломился пополам. Вслед за ним на дно был отправлен линкор «Фусо». Весь бой уложился всего в десять минут. Линкор «Пенсильвания», замыкавший строй, вообще не успел выпустить ни одного снаряда. Все цели были поражены в кромешной тьме по показаниям локаторов.

Провокационный расчет Франклина Рузвельта, заманившего японцев в ловушку Перл-Харбора за три года до этого, полностью оправдался. Хитрый и сильный победил отчаянного и храброго. Кровавое утро Перл-Харбора было на самом деле расцветом американского мирового господства.