Депутаты Максакова, Вороненков: Нашу свадьбу нельзя назвать нескромной

С. АНДРЕЕВСКАЯ: В студии Светлана Андреевская. Сегодня у нас необычная «Позиция». К нам в студию пришли муж и жена: это Мария Максакова-Игенбергс, депутат «Единой России», член комитета Госдумы по культуре, ну, и, конечно же, российская оперная певица. Здравствуйте! М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Здравствуйте. С. АНДРЕЕВСКАЯ: И её супруг, Денис Вороненков, депутат КПРФ, член комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции. Д. ВОРОНЕНКОВ: Добрый день! С. АНДРЕЕВСКАЯ: Какая серьёзная у вас семья! Как вы уживаетесь? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: В общем, по-моему, прекрасно. Д. ВОРОНЕНКОВ: Да, пока никаких нареканий нет. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Я не вызывала. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Чуть позже мы начнём принимать звонки. Основная тема, которая нас не отпускает, это Сирия. Постоянно приходят какие-то обновления. Мы сегодня поговорим об этом, а также поговорим о том, что произошло в Подмосковье, узнаем вашу позицию. Поступает очень много жалоб на депутатов. Давайте начнём с Сирии, потому что сегодня Дмитрий Медведев написал на своей странице в Facebook, что Россия поможет Сирии отстаивать свой суверенитет. Как, по-вашему, удастся сгладить эту борьбу между Россией и США и наладить сотрудничество между странами? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Можно мой муж, полковник, который дважды в своей жизни находился в горячих точках, даст более полный ответ, чем я? С. АНДРЕЕВСКАЯ: Хорошо. Д. ВОРОНЕНКОВ: Позиция всей Думы консолидированная. Мы, безусловно, поддерживаем президента, и мы даже говорим, что Россия всегда должна отстаивать свои позиции и особенно на дальних рубежах. То есть мы не должны доходить до того момента и ждать, когда война придёт к нам. Поэтому нам нужно действовать с опережением, потому что коммуникативные связи в мире сегодня очень развиты, и посредством самолётов, передвижения, связи, интернета и люди, находящиеся сейчас в совершенно другой точке планеты, могут через какое-то время, допустим, час, оказаться здесь, у нас, и проводить определённую работу. Поэтому, конечно, мы настаивали на том, что мы должны действовать более активно в данной ситуации. То, что председатель правительства высказывает своё мнение, я никак прокомментировать не могу. Я думаю, что, может быть, он не знал что-то раньше, он сегодня написал в Twitter, как будто это какая-то новость. Мы давно это обсуждаем, и наши интересы не ограничиваются российским государством. Сегодня мир очень зависим от различных факторов. Поэтому я думаю, что вся Дума полностью поддерживает действия президента в Сирии. И то, что делают наши лётчики, это героизм. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Очень многие говорят о том, что слишком на это уходит много денег с учётом того, что происходит в стране: с урезанием всех социальных выплат, бюджета, и вообще, все знают, что происходит в стране. Росстат публикует данные каждый день. Сегодня они заявили, что рост цен в России в 6 раз опережает рост цен в Евросоюзе! В то же время идёт эта военная операция. Здесь главное — расставить приоритеты. Кто-то говорит, что приоритет должен быть внутри страны, кто-то, что с внешней стороны. Идут споры, и наверняка они никогда не умолкнут. Но на фоне того, что происходит в стране, экономический кризис, санкции, мы опять вступаем в это, и нас обвиняют в том, что США опять нам противостоит, или мы противостоим США. Как здесь быть? Д. ВОРОНЕНКОВ: Я считаю, что происходит подмена понятий. Мы пытаемся искать какого-то врага. Вот вы меня спросили по поводу ситуации в Сирии, и я вам ответил. Но поймите, я же не президент страны, я не определяю внутреннюю и внешнюю политику, я могу говорить о каких-либо действиях, но в целом, с внутренней политикой, проводимой сегодня в стране, мы в корне не согласны, и правильно вы говорите: Росстат — я вообще не знаю такого социологического агентства. Где они проводят эту социологию? Любая их выборка нерепрезентативна. С. АНДРЕЕВСКАЯ: То есть им нельзя верить? Д. ВОРОНЕНКОВ: Они говорят, что у нас инфляция 8%, они живут в каком-то своём мире. Вот мы сегодня выступали, правительство докладывало бюджет. Они нам начинают говорить, что это выросло на 11%, мы говорим, что правительство живёт в своём мире, в мире каких-то министров, замминистров, потом они начинают проецировать это на какие-то отдельные группы, потом это доносится до губернаторов, а мы — все остальные граждане — живём в другом мире. Мы приходим в магазин, и мы видим реальное падение покупательной способности нашего рубля за счёт того, что произошла девальвация, и доллар вырос в два раза, мы видим другие вещи, как реально падает качество жизни. Мы исходим из того, какие возможности у нас есть. Вы говорите, наши граждане ругают депутатов. Они должны понимать, какие у нас есть возможности и требования, мы исходим из того, что мы можем, мы свою позицию обозначаем. Мы исходя из этого, голосуем, вносим законопроекты, мы голосуем против бюджета, который сегодня делается. А по поводу операции в Сирии, значит, президент страны исходил из тех возможностей, которые у него есть. Происходит же определённый расчёт внутри бюджета министерства обороны, дополнительных ассигнований они нам сегодня не представили. Мы все забыли, что такое война, и не дай Бог, чтобы она к нам пришла, приблизилась к нашим границам. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Забыли — и хорошо. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Если позволите, я дополню. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы политика в этом отношении была более слаженной, потому что мы иногда принимаем достаточно радикальные решения и весьма хорошо выдерживаем эту линию, если речь идёт о военных действиях. Но в то же время есть масса законодательных инициатив, которые мы стратегически принимаем одни, а потом тактически начинаем дёргаться, как, например, было сегодня. У нас зачем-то есть закон о разжигании межнациональной розни. Сегодня тактически надо было поступить таким образом, чтобы не давать в дальнейшем трактовать судам тексты священных писаний. Это достаточно объёмные вещи. Я, например, в своей жизни не поленилась и прочла и Ветхий Завет, и Новый Завет, и Коран. Я хотя бы в этих текстах ориентируюсь. Многие не делали и этого. Тем не менее, мы принимаем по поводу этого законы и делаем это потому, что мы отстаиваем позицию вне страны по поводу каких-то радикальных организаций, то почему-то у себя мы периодически мы позволяем под видом якобы терпимости и толерантности, в результате я не думаю, что мы в этот момент отстаиваем интересы православия. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Денис Николаевич, я смотрю, вы молчите. Вы согласны с супругой? Д. ВОРОНЕНКОВ: Религиозная тема крайне чувствительна. Безусловно, такая проблема есть, но я считаю однозначно: единичный случай, когда судья вынес решение на Сахалине, и на который отреагировал глава Чечни, нельзя экстраполировать на всё федеральное законодательство. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Да, но если мы в Сирии, допустим, сражаемся с радикальными проявлениями, то хорошо было бы одинаковое отношение. Д. ВОРОНЕНКОВ: Суть этого закона в том, чтобы из всех этих священный писаний слова нельзя было оценивать и признавать экстремистскими. Знаете, мы в целом поддержали президента, мы проголосовали «за». Но мы говорили о том, что эта грань крайне чувствительна. У нас светское государство, и религия отделена от него. Давайте не будем вторгаться в эту сферу. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: И защищать законодательно какие-то священные тексты, это не наше дело. Д. ВОРОНЕНКОВ: Я сказал, что существуют такие люди — атеисты. У нас сейчас 56% — это верующие, а 44% — это остальные. Так давайте учитывать права и этих граждан. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Но остальные — это же не только атеисты. Есть люди, которые веруют, но не ходят в церковь. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Вы спросили про Сирию, я думаю, что мы должны быть последовательными везде. Д. ВОРОНЕНКОВ: Ну, наверное. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Нам уже поступают сообщения. 202-й пишет: «Операция в Сирии — это следствие экономического давления на Россию». Вы согласны? Д. ВОРОНЕНКОВ: Нет, абсолютно. Безусловно, президент обладает более полной информацией о том, почему на нас наложили экономические санкции. Это инструмент влияния на страну. Разделяй и властвуй — этот принцип никто не отменял, поэтому увязывать ситуацию с Сирией и экономические санкции я бы не стал. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Мы сейчас не говорим о том, плохо это или хорошо, что мы воюем, нам действительно об этом неизвестно. Д. ВОРОНЕНКОВ: Ну, мы не воюем, это крайне фрагментарная для нас операция, это не война. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Вообще сколько она продлится? Д. ВОРОНЕНКОВ: Мы не осведомлены. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Президент говорил, в короткий срок. Что такое короткий срок? Д. ВОРОНЕНКОВ: У нас сейчас огромное количество экспертов, они приходят на телевидение, на радио и рассуждают о Сирии, об Афганистане, Пакистане. Эти люди вообще в этом ничего не понимают, они никогда там не были. Если их спросить: «А вы сами кем являетесь? Какой у вас жизненный опыт?», но все всё знают. Наши граждане тоже не такие глупые люди, они смотрят и говорят: «Ребята, прекратите нести ерунду!» Вы мне сейчас задаёте вопросы, на которые, я вам клянусь, никто не может ответить. Кто может знать, какова там цель и задача? С. АНДРЕЕВСКАЯ: Я говорю даже не о цели и задаче, а об отношении мира к этому. Д. ВОРОНЕНКОВ: У нас всё делается внезапно. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Просто идёт ухудшение отношения к стране. Д. ВОРОНЕНКОВ: А по каким критериям вы это оцениваете? С. АНДРЕЕВСКАЯ: По новостям, по заявлениям официальных властей других стран. То, что сейчас творится между США и Россией, по-моему, явно уже. Д. ВОРОНЕНКОВ: Понимаете, США это крайне выгодно. У нас никогда не было хороших отношений. У нас всегда идёт поиск внешнего врага. Нужно всегда разобраться в себе. Поэтому мы говорим, не надо искать внешнего врага, наши подъезды загадили не американцы. Давайте в себе разберёмся и наведём порядок у себя. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Это хорошая идея. Поговорим о внутренних проблемах. Внутренняя проблема сейчас встала ребром. Это коррупция. То, что произошло в Красногорске. Все об этом знают, найти его не могут. Очень много подробностей: сколько он должен, у кого он взял, как его бизнес признали банкротом, — сейчас с этим разбираться не будем, я думаю, все знают, и вы тоже наверняка вовлечены в эту историю, потому что читаете и узнаёте. На неделе Иванов сказал, что коррупция стала хитрой и латентной. Я долго не могла понять, что он имеет в виду. Может быть, вы мне объясните? Д. ВОРОНЕНКОВ: Латентная — это скрытая. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Это медицинская терминология. Д. ВОРОНЕНКОВ: Я внимательно читал статью Сергея Иванова в газете «Коммерсант». С тем, что коррупция в целом побеждена, я, конечно, не согласен. Я считаю, что у нас некий такой левиафан — коррупция сплелась и получила полулатентные формы, особенно на муниципальном региональном уровне. Это распределение госзаказов, подрядов. Этот факт в Красногорске абсолютно вопиющий. Конечно, хотелось бы выразить соболезнования семьям погибших. Несмотря на это всё, это большая трагедия. Люди погибли, это ужас. Но этот человек, который это сделал, был доведён до отчаяния, и мы понимаем, что те, кого он убил, были его подельниками, с которыми он вместе делал всё это, и которые в какой-то момент, будучи чиновниками, наверняка ему сказали, то, что у тебя происходит, это твои личные проблемы, ты иди и разбирайся. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Вы когда-нибудь слышали эту фамилию? До произошедшего? Д. ВОРОНЕНКОВ: Я не слышал, я не знаком с Подмосковьем, с их экономическими взаимоотношениями, но мне кажется, что это факт, который требует досконального разбирательства на федеральном уровне. Мы видим, как застраивается Подмосковье, подмосковные земли. Эти земли стоят огромных денег, это огромное количество домов. И мы понимаем, что не может простой человек получить доступ, разрешение на строительство и заняться строительством, продажей квартир. Это всё коррупционная составляющая. С. АНДРЕЕВСКАЯ: В Москве тоже заказы уходят этим компаниям, а потом выясняется… Д. ВОРОНЕНКОВ: И в Москве тоже. Всё это захвачено узкой группой. Мы критиковали Лужкова. Но при Лужкове-то и то было больше некой демократии. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Сегодня появилась новость о том, что произошло повышение тарифов на проезд в метро: их подняли на 7%, и пассажиры так обрадовались, что не на 12%, не на уровне инфляции! Такая же история и здесь. Всё относительно. Д. ВОРОНЕНКОВ: Я вам скажу, что ввиду того, что федеральные выборы, поэтому боятся поднимать ещё, а как федеральные выборы в Госдуму пройдут, то, поверьте мне, поднимут на оставшиеся 7% или больше. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Всё-таки вернёмся к коррупции. Вы в комитете Госдумы по безопасности и противодействию коррупции. У вас есть данные о том, что сейчас с коррупцией, как идёт борьба? Д. ВОРОНЕНКОВ: У нас, безусловно, есть данные, есть масса законопроектов, которые мы принимаем. Мы стараемся сделать любого чиновника прозрачным. Чтобы граждане видели: он подавал декларацию о доходах, он подавал декларацию о расходах. При приёме на госслужбу соответствовал всем критериям. Это те вещи, которые обязательны во всем мире. Сейчас у нас уже огромное количество должностей, которые люди не могут занять, потому что они не соответствуют этим критериям. Но на региональном и муниципальном уровне мы регулируем на федеральном уровне. Должны работать другие механизмы. Конечно, то, что произошло — это прямая ответственность губернатора Подмосковья. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Вы считаете, что губернатор в ответе за всех своих подчинённых? Д. ВОРОНЕНКОВ: Безусловно. С. АНДРЕЕВСКАЯ: В таком большом регионе? Д. ВОРОНЕНКОВ: Я не беру персональную ответственность. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Там огромное хозяйство. Просто я считаю, что Подмосковье всё-таки нельзя так рассматривать. Это то, что обрамляет Москву, по своей территории, это один из самых крупных регионов, при этом без центра. Это крайне сложно со всех точек зрения, включая логистическую. И то, что губернатору в наследство достались кадры из прошлых лет, и что эту ротацию невозможно обеспечить в кратчайшие сроки, я бы не говорила. Людям надо жить дальше. Он не может прийти и сказать: «Так, вы знаете, что, а хотя, в принципе…» Он был не лучшего мнения, я думаю, обо всей той эпохе, которая там длилась перед этим десятилетиями. Наверняка у него было и желание сразу всё поменять, но как это сделать? Это, ещё раз повторю, огромная территория, мы просто недооцениваем масштабы, расположение Подмосковья и то, какие там логистические сложности существуют, уже не говоря о разрозненности элит. В Красногорске живут одни люди, соответственно, в Солнцево другие, в третьем районе — третьи, и так далее. В отличие от других регионов, где всё-таки это централизованно, тут это крайне разрозненно. Д. ВОРОНЕНКОВ: Это всё так, но вопрос персональной ответственности: то, как мы будем решать данные проблемы. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Ну, я думаю, что конечно, и для Андрея Юрьевича это большая личная неприятность в том числе. Я думаю, что он очень переживает, но он же не может быть провидцем. Д. ВОРОНЕНКОВ: Здесь ещё есть хозяйствующие субъекты. Я понимаю, что он как губернатор не может вторгаться в рыночные механизмы, за всем уследить нельзя. Я не говорю, что вопрос персональной ответственности должен решать именно Воробьёв, ни в коей мере. Но у него для этого есть механизмы спросить главу Красногорского района — что происходило, как. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Он его спросит? Д. ВОРОНЕНКОВ: Я думаю, что да. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Вообще, мне кажется, мы должны немного увести разговор немного в другую сферу, когда мы говорим о коррупции. У нас так всё сложено, к сожалению, что выгодным является только тот бизнес, если его вообще можно назвать бизнесом, который сопряжён с государственными заказами и деньгами. Я вижу в этом корень всей проблемы. Если бы у нас было больше свободного бизнеса, соответственно, не было бы коррупции. Д. ВОРОНЕНКОВ: У нас в стране нет малого и среднего бизнеса. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: А его и не будет. Д. ВОРОНЕНКОВ: У нас существует нефтегазовый бизнес. Мы едем по Москве: огромное количество помещений закрывается — sale, sale, sale. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Хотя мы должны понимать: покупая у малого бизнеса, вы не строите, скажем так, чиновнику третью дачу, даже если говорить о каких-то недобросовестных людях, а вы даёте возможность этому представителю малого бизнеса дать своему ребёнку более лучшее образование. Соответственно, они будут более социально ответственны, они будут думать о том, как вокруг себя облагородить территорию, какие у них будут детские сады и так далее. И все эти вещи, которые сейчас полноценно несёт государство на своих плечах, люди, гражданское общество создавало бы для себя те условия, в которых людям бы самим было приятно жить. Поэтому беря на себя такое количество обязательств, или даже, скажем, создавая ловушки, при которых становится крайне невыгоден любой бизнес, кроме сопряжённого с государственным. Вот краеугольный камень всей коррупционной составляющей. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Вы в своей обычной жизни сталкивались с тем, что у вас просят за что-то деньги, если вы не говорите, что вы депутат? Д. ВОРОНЕНКОВ: Безусловно. С. АНДРЕЕВСКАЯ: В какой сфере это больше всего проявляется? Д. ВОРОНЕНКОВ: В тех же, в которых с этим сталкиваются все граждане: медицина, полиция, какие-то регистрирующие органы. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Это же сейчас из пушки по воробьям. Ну, зачем вы? Я понимаю, у нас такая ментальность — мы любим благодарить врача. Может, кто-то подарит коробку конфет, кто-то духи. И высматривать в этом форму взятки, как это на самом деле существует на данный момент в Европе, я думаю, это такое передёргивание, потому что у нас есть очевидная проблема — коррупция в правоохранительных органах, коррупция судов, коррупция… Д. ВОРОНЕНКОВ: Сейчас, мне кажется, в меньшей степени. С судами практически довели до совершенства. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Там просто размер взятки очень большой. Д. ВОРОНЕНКОВ: Не говорите так. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Заведение уголовных дел, репрессивные меры в отношении людей, которых совершенно спокойно можно не держать под арестом — все эти меры воздействия, которые у нас существуют в полном объёме, я не понимаю. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Напомню, что у нас в студии Мария Максакова-Игенбергс и Денис Вороненков. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: У нас какое-то семейное противостояние, по-моему. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Получается, что да. Вы же из разных партий. Не хотите быть в одной, кого-то перетянуть? Д. ВОРОНЕНКОВ: Нет, нет. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Почему? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Не интересно. С. АНДРЕЕВСКАЯ: А как же «муж и жена — одна сатана»? Д. ВОРОНЕНКОВ: Нет, нет. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: А мы оба ангелы, понимаете? Поэтому мы не можем. Д. ВОРОНЕНКОВ: Сатанинское — это не наше точно. У нас действительно существуют различные взгляды на то, как проводить внутреннюю политику в стране, на что опираться. Ну, мы разумные люди, здравые. С. АНДРЕЕВСКАЯ: И даже не было таких обсуждений? Д. ВОРОНЕНКОВ: Есть. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Вас хотят наверно переманить? Д. ВОРОНЕНКОВ: Нет. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Или вы? Д. ВОРОНЕНКОВ: Нет, мы не хотим никого переманивать, мы хотим остаться там, где мы есть. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Правильно. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Продолжая тему коррупции, я не могу не вспомнить те ситуации, в которых фигурировали ваши фамилии. Ваша при рейдерском захвате московского здания. Чем всё закончилось? Последнее, что я нашла, это то, что Госдума не получала от Генпрокуратуры запрос. Он дошёл или не дошёл? Д. ВОРОНЕНКОВ: Это такой формат общения. Я сам узнаю всё это только через СМИ. Это старая история, где мои недруги, когда я ещё работал в органах наркоконтроля, участвовал в деле «Трёх китов», таким образом пытаются меня дискредитировать. Когда любой человек уходит в большую политику, он понимает, он ждёт, что всегда есть враги. У сильных людей сильные враги. Это всё зрело. Они ни на чём не основывались, они основывались только на показаниях людей, которых посадили. Люди, которые сидят тюрьме, дабы купить себе свободу, дали против меня показания. И кроме их показаний больше ничего нет. Они могут показания дать против вас, что вы с ними участвовали. Это события 2010 года. Причём это здание — это ларёк, обшитый, стоящий в аренде. Кто его оценил в пять миллионов? Я вообще не понимаю, где эти эксперты. Там всё рассматривается в особом порядке, это исследование доказательств, это глупость чистой воды. Я этих людей вообще не знаю, никогда в жизни их не видел. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Самое удивительное для меня, как для человека, который прочитал всё это свежим взглядом, заключается в том, что это банальный спор хозяйствующих субъектов. То есть, это некий человек и его заместительница, которой он доверил, она искала людей, чтобы украсть у него, но это ничего не состоялось. Но самое непонятное для меня заключается в том, что там совершенно исчерпывающий перечень людей, которые могли бы быть к этому причастны, и я вообще не могу понять, какую роль мог там играть Денис, учитывая, что там был человек, который занимался имуществом. Это совершенно законченный список людей. Д. ВОРОНЕНКОВ: Если бы я не был депутатом Госдумы, то этой истории бы не существовало. С. АНДРЕЕВСКАЯ: То есть она бы вообще не возникла? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Я вам могу процитировать. «Путём внесения кожаного дивана в уставной капитал компании такой-то Денис завладел каким-то образом 90% акций этой компании». Это же не фельетон, как можно таким образом формировать уголовное дело? Д. ВОРОНЕНКОВ: Там как: в неустановленное время, в неустановленном месте, при неустановленных обстоятельствах… М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Неустановленными лицами… С. АНДРЕЕВСКАЯ: Чем закончилась эта история в итоге? Д. ВОРОНЕНКОВ: Я не знаю ничего. С. АНДРЕЕВСКАЯ: То есть вас не уведомляют? Д. ВОРОНЕНКОВ: Меня уведомили после нашей свадьбы и всё. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Просто вас же хотят лишить статуса неприкосновенности. Я думала, что вы как-то этим интересуетесь. Д. ВОРОНЕНКОВ: А у кого я могу интересоваться? Они говорят, что это тайна следствия. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Ну, у Нарышкина можно поинтересоваться. Д. ВОРОНЕНКОВ: Нарышкин не знает. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Нарышкин сказал, что к нему документов не поступало. С. АНДРЕЕВСКАЯ: И всё? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: А что можно ещё сказать? Как можно комментировать внутреннюю переписку двух структур, которая почему-то стала публичной? С. АНДРЕЕВСКАЯ: Мария Петровна, теперь ваша очередь. Ваша фамилия фигурировала в иске к «Известиям» о защите чести и достоинства. Заседание ещё идёт? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Здесь всё по расчёту моих же собственных адвокатов, я не очень активно этим занималась. Но моя позиция здесь понятна: я никогда не писала никаких вопросов об интересах своего брата и никаким образом не злоупотребляла своими полномочиями. Потом вы должны понимать, что у депутатов даже и нет таких полномочий. Меня даже развеселило это. Д. ВОРОНЕНКОВ: Почему Мария Петровна проиграла этот иск? Потому что ушлые юристы из «Известий» сыграли на опережение — сделали скриншот. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Там надо было сделать скриншот, мои адвокаты не сделали, это их вина. Д. ВОРОНЕНКОВ: А потом сказали, этого не существует. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Мы этого не писали. Но я вам хочу сказать, что меня крайне рассмешило то, что я могу отказать давление, что следствие так чувствительно к моим эмоциям. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Вообще депутатов у нас побаиваются, это правда. Давайте я вам просто зачитаю, что было написано. Пишут, что используя свой статус, вы пытались повлиять на расследование уголовного дела, возбуждённого в отношении брата. Д. ВОРОНЕНКОВ: Каким образом? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Они считают, что я писала запрос или просила. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Да, причём через своих коллег-депутатов. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Но я никого не просила ни о каких запросах, и сама их не писала. Д. ВОРОНЕНКОВ: Давайте возьмём любое дело, у нас сейчас миллион дел происходит. Мы все влияем каким-то образом на то, что депутаты пишут запросы, да? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Я сознательно не писала запрос. Я посчитала, что это некорректно, я этого не делала. Д. ВОРОНЕНКОВ: А как может повлиять запрос, если всё законно? С. АНДРЕЕВСКАЯ: Не знаю, поэтому спрашиваю у вас. Д. ВОРОНЕНКОВ: А когда Маркин выходит и объявляет меня на всю страну преступником ещё до того, как в отношении меня даже дело заведено, он не влияет на общественное мнение? С. АНДРЕЕВСКАЯ: Может быть, и влияет. Д. ВОРОНЕНКОВ: А он не дискредитирует меня? С. АНДРЕЕВСКАЯ: Дискредитирует, если у него нет доказательств по этому поводу. Д. ВОРОНЕНКОВ: А скажите, какое он имеет процессуальное отношение к этому? С. АНДРЕЕВСКАЯ: Это я не могу прокомментировать. Д. ВОРОНЕНКОВ: Понимаете, у нас всё однобоко: одним позволено, а другим нет. Если у нас состязательное правосудие, то роли адвоката и прокурора в процессе должны быть равны. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Может, для того и существует суд, который решает вот это всё? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Я могу сказать, что я специально держалась в стороне. Я готова, естественно, как сестра помогать ему в бытовых делах, но я никак не вмешивалась в ход событий. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Спасибо за комментарии по этому поводу. Вы готовите какие-нибудь законодательные инициативы? Всё-таки, действительно, выборы не за горами. Сейчас все на этом играют. Д. ВОРОНЕНКОВ: Я вам скажу, что президент подписал нашу потрясающую законодательную инициативу. Мы с коллегами из «Справедливой России» готовили её вместе. У нас в 2014 году было более 600 тысяч граждан, осуждённых по так называемой сделке с правосудием, то есть, когда к человеку приходят и говорят: «Ты сколько будешь сидеть — 10 лет или 5?» М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Причём 10 реально или 5 условно. Это преюдиция. С. АНДРЕЕВСКАЯ: То есть ставят условия какие-то? Д. ВОРОНЕНКОВ: Да, это статья 90 УПК, мы её отменили, президент с нами согласился, подписал. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Это попытка имплементировать институт, который в Америке существовал и существует. Но там есть очень чёткие условия, когда открывают какие-то факты, неизвестные следствию. Д. ВОРОНЕНКОВ: Видите, какой у меня жена квалифицированный юрист? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Ну, я почётный выпускник МГЮА. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Например, вы что-нибудь предлагаете, обсуждаете это со своей супругой. Вы чаще соглашаетесь или чаще нет? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Вы сейчас спросили меня, соглашаюсь ли я с Денисом Николаевичем? С. АНДРЕЕВСКАЯ: Да. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Я думаю, что я сначала спрашиваю, что думает Денис Николаевич, для меня его мнение очень авторитетно. Д. ВОРОНЕНКОВ: Я вам скажу, что любые здравые люди, любая семья имеет один взгляд на вещи. Безусловно, есть разные нюансы, оттенки. Допустим, существует какая-то история, я её обсужу с Машей, она может посмотреть на это с другой стороны, у неё очень интересный взгляд, бывает зачастую необычный. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Человек творческий, конечно. Д. ВОРОНЕНКОВ: Да. Знаете, как говорят? Умные люди всегда сомневаются, лишь дураки уверены и прут напролом. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Вы будете претендовать на депутатские места в 2016 году? Д. ВОРОНЕНКОВ: Это процесс крайне сложный, ещё очень много времени, надо работать в этом созыве. С. АНДРЕЕВСКАЯ: По-моему, так мало времени осталось. Д. ВОРОНЕНКОВ: Мне кажется, преждевременно говорить об этом. С. АНДРЕЕВСКАЯ: То есть вы не думали об этом? Д. ВОРОНЕНКОВ: Съезд партий будет происходить. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Праймериз начинаются в феврале, 22 мая стартует единый день предварительного голосования. Просто до этого ещё действительно времени много. Мы депутаты. Депутат имеет опыт работы и представляет себе предвыборную кампанию, на данный момент время активных действий не настало. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Хорошо, по-другому спрошу: вы хотели бы? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Мы думаем. Д. ВОРОНЕНКОВ: Это сложный вопрос, потому что то, что в публичной политике очень много грязи. Это не очень приятно, это надо осознавать, хотя, казалось бы, мы уже настолько прозрачны, что все о нас всё знают, но вот придумывают какие-то кожаные диваны. И ты должен выходить и объяснять. Как я могу доказать то, чего нет? С. АНДРЕЕВСКАЯ: Публичный человек, такие последствия. Ничего не поделаешь. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Есть такой предмет — логика. И если бы мы сейчас сидели с преподавателем, и он вам задал такую задачу, чтобы вы доказывали то, чего никогда не происходило, то вы были бы в крайне затруднительном положении. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Наверное. Слушатели рвут и мечут, все хотят задать вопросы, но у меня тоже так много вопросов к вам. С учётом того, что вы всё-таки человек творческий, а темы нас серьёзные, я и для вас вопрос подготовила по поводу «Золотой маски». М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Вы это считаете творческим вопросом? С. АНДРЕЕВСКАЯ: Вот, видите, вы уже ответили на этот вопрос. Что происходит с «Золотой маской»? Что происходит с этой премией? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Премия, если это премия не государственная, потому что государство может поощрить любого человека своей собственной наградой, а премия театральных кругов, общественности, критиков… Мне кажется, когда министерство культуры финансирует идеологическую лояльность, то качество, талант, искусство, вдохновение — все эти понятия отступают на второй план, и критерии очень сильно сбиваются. Ценой вопроса станет отношение к этой награде. Раньше это было дико престижно. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Так что случилось? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Случилось то, что в экспертный совет внедряются люди, которые… С. АНДРЕЕВСКАЯ: Их туда кто-то запихивает, скажем, или что? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Я ещё раз говорю, что с моей точки зрения, министр культуры или министерство культуры в первую очередь должно заниматься своей фактической деятельностью. Д. ВОРОНЕНКОВ: Я в своём выступлении в Госдуме говорил, что у нас министерство культуры в настоящее время взяло на себя функции идеологического управления ЦК КПСС, и оно формирует, что правильно, а что неправильно. Наши граждане достаточно умны, чтобы самим разобраться. И это происходит, в том числе, и с «Золотой маской». Она дискредитировала себя полностью. И с теми критиками, которые писали в адрес Калягина, я согласен полностью. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Понимаете, творчество — это та среда, где люди должны быть разными, иначе это неинтересно, это выхолощено. И может быть, есть такие среды в обществе, где, например, как в армии, есть какой-то заведённый порядок, и все ему следуют, но творчество — это прямо противоположное. И если подменяется профессионализм, творчество, талант и всё остальное лояльностью — это первое, второе — место фактического финансирования вне каких-либо идеологических критериев нуждающихся в этом институций. Особенно это касается образования в сфере искусства, которое у нас нуждается в постоянном и внимательном отношении к себе. Вместо этого происходит то, что мне кажется просто сплошной политикой. Мне кажется, в работе министерства культуры было бы хорошо, если бы было гораздо меньше политики и гораздо больше искусства. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Спасибо. У нас есть звонок. Здравствуйте! СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! У меня вопрос к депутатам: а для чего такую свадьбу организовывать нескромную? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Вы зря считаете её нескромной, потому что это был зал Филармонии, в котором мы провели концерт. Я и мои коллеги, которые пели и играли для меня бесплатно. С точки зрения финансовых затрат это совсем не та свадьба. Может, это так выглядело в средствах массовой информации. Д. ВОРОНЕНКОВ: Просто моя жена — оперная певица, её все знают, и нам предоставили зал. Мы даже не делали никакого ресторана, у нас был фуршет. Тем более, Маша сказала: «Я в этой жизни буду один раз выходить замуж», и чувства, как мне кажется, тоже надо уважать. То, что было такое внимание прессы, мы же не можем его регулировать, мы не можем сказать, не приходите, мы от вас будем прятаться. Мы люди публичные, открытые, поэтому сами мы специально ничего не организовывали, не показывали. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Это был концерт в основном классической оперной музыки. Там были мои друзья. Я очень благодарна Николаю Баскову и Иосифу Кобзону, которые сделали мне большой подарок своими выступлениями, и не только они. Это просто были мои друзья, которые пришли и поздравили меня свои творчеством. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Слушатель Сергей пишет: Мария и Денис, вы молодцы, слушаем вас в Берлине. Мария, когда вы поёте следующий спектакль в «Мариинке» и примете ли участие в открытии «Геликона»? М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Да, я принимаю участие в открытии, но не 2-го, а 6-го числа, там несколько концертов, в Мариинском театре пою два спектакля — 30-го и 31-го октября. Это «Война и мир», замечательная, очень смелая, новаторская постановка Грэма Вика, который чуть больше 20 лет назад уже ставил «Войну и мир» в классическом решении. Учитывая, что это тот же театр и та же музыка, он позволил себе гораздо больше смелости и даже дерзости в каких-то местах. Для меня это всегда большой праздник, потому что за дирижёрским пультом будет стоять маэстро Валерий Александрович Гергиев, ну, и я, конечно, с придыханием об этом говорю. С. АНДРЕЕВСКАЯ: А вы каждый раз присутствуете на выступлениях? Д. ВОРОНЕНКОВ: Когда есть возможность, да. С. АНДРЕЕВСКАЯ: У нас ещё звонок. Здравствуйте! Как вас зовут? СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Тимофей, я из Москвы. Я хочу согласиться с Марией по поводу того, что Воробьёв не может отвечать за всех своих чиновников. Красногорский район — достаточно хлебное место, и туда человека со стороны не поставят. Это его люди, он должен отвечать. И самое страшное, что люди, к сожалению, симпатизируют больше тому стрелку, чем чиновникам. Если ночью в переулке произойдёт убийство женщины, похожей на Васильеву, то, к сожалению, люди тоже будут жалеть того человека, а не Васильеву, вот что страшно. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Вы говорите о таких важных вещах, как чувство внутренней справедливости у гражданского общества. Это такие процессы, которые не управляются, как казалось бы, средствами массовой информации. Если у людей складывается определённое впечатление о социальной справедливости, то это такие процессы, к которым надо, безусловно, прислушиваться. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Слушательница Галина пишет: «Почему бы не принять закон о запрете разжигания ненависти к гомосексуалистам?» М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Я это предлагала. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Сегодня коммунисты предложили сажать за каминг-аут на 15 суток. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Ой, ну гомофобы какие, а! Д. ВОРОНЕНКОВ: Вы понимаете, что у нас фракция 92 человека. Мы же не контролируем их всех. Это депутат Никитчук. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Он у нас был в эфире. Д. ВОРОНЕНКОВ: Я говорю, Иван Игнатьевич, что тебе это? Сейчас начался предвыборный цикл. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Популизм? Д. ВОРОНЕНКОВ: Популизм абсолютный, привлечь внимание. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Я хочу сказать, чтобы была понятна моя позиция, она всегда была больше в интересах женщин, хотя я прекрасно понимаю, что мы вообще не должны вторгаться в такую интимную сферу, это просто лишнее. Так вот, оттого что люди будут скрывать свою истинную ориентацию, как это было в советское время, когда у половины выезжающих за рубеж мидовских работников и так далее были жёны, но это были крайне несчастные женщины. Хотим ли мы такого будущего своим дочерям? Нужны ли эти камуфляжные маскарадные браки, надо ли скрывать свою ориентацию? А как вы это сделаете? Вам 30, ну, ладно, 35, а вы до сих пор не женаты, 40 — ещё нет детей, ай-яй-яй, значит что, значит, вы выбираете какую-то женщину, которая готова слушать про вашу депрессию, про вашу сложную жизнь, ваши детские комплексы и ходить с вами к сексопатологу? Это то, на что вы хотите обречь женщин тем, что вы заставляете мужчин скрывать свои истинные пристрастия? Это же глупо просто. Д. ВОРОНЕНКОВ: Есть такое понятие как «отвлечение внимания на негодный объект». Я думаю, что не стоит обращать внимания на этот закон, он не имеет никаких шансов на принятие, обсуждать его не хочется. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: А вот мою поправку надо было принимать. Д. ВОРОНЕНКОВ: Наше общество толерантно, надо с уважением относиться ко всем гражданам. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Да, потому что 15 суток ареста… Д. ВОРОНЕНКОВ: Это глупости. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: И вообще, это слишком интимная сфера, не требующая государственного регулирования. Д. ВОРОНЕНКОВ: А почему вы не говорите, что депутат Никитчук внёс этот законопроект? Вы сразу говорите коммунисты. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Ну, потому что коммунисты. Д. ВОРОНЕНКОВ: Мы же не подписались все под этим законопроектом. С. АНДРЕЕВСКАЯ: Так говорят. М. МАКСАКОВА-ИГЕНБЕРГС: Хорошо, что мы выяснили.