Судьба российских банков: 2023 год пройдем, а дальше видно будет

Российская банковская система оказалась более устойчивой, чем полагали на Западе, вводя драконовские санкции и отключая 90% финансовых компаний страны от SWIFT. За счёт снижения прозрачности и ужесточения контроля удалось не потерять ни один банк. Но ситуация остаётся неопределенной. Елена ПЕТРОВА, Наталья СЕЙБИЛЬ После реформы 2013 года в России действуют чуть больше 300 банков. После 24 февраля 2022 года каждый десятый российский банк находится под американскими, европейскими или теми и другими санкциями. Они отключены от платёжной системы SWIFT, не могут осуществлять платежи в США, Европу, Канаду , Австралию и другие страны, присоединившиеся к санкциям против России. Дополнительно деятельность российских финансовых институтов ограничивается вторичными санкциями – наказывать могут не только наши банки , но и всех, кто нарушает или игнорирует запрет на взаимодействие с ними. Не работают международные платежные системы Visa и Masterbank, а китайская  Unionpay – избирательно, не во всех странах. Из системных банков в санкционные списки не включили только два: австрийский Райффайзенбанк и итальянский Юникредит. Но давление на эти два института не ослабевает. Появилась информация, что Райффайзенбанк ведёт переговоры о продаже российских активов Сберу. Это означает, что исчезнет ещё один крупный банк с выходом в западную финансовую систему.  Кольцо вокруг российских банков  сжимается. Тем не менее, наш банковский рынок далёк от коллапса. Западные санкции не смогли достигнуть своей главной цели – перекрыть денежные потоки внутри страны и за её пределы.  «Новые Известия» обсудили ситуацию  с экспертами. Почему выжили банки На рынке называют несколько причин, почему и как Центробанку удалось удержать ситуацию, хотя она была совсем не радужной. С одной стороны, была реальная угроза падения курса рубля и невозможности выплачивать по своим обязательствам. Как говорят эксперты, особенно тяжело пришлось ВТБ – они вынуждены были покупать валюту по завышенному курсу и отражать набег вкладчиков – с помощью ЦБ. Сбер сравился сам, говорит Александр Разуваев, член наблюдательного совета Гильдии финансовых аналитиков и риск-менеджеров: - У Сбера очень высокая достаточность капитала, почти 15%. Рынок считает, что не очень хорошая ситуация с достаточностью капитала у ВТБ, а у Сбера, у них 15%, при том, что 10% - это нормально. Ян Арт,  член экспертного совета Банка России, член банковской комиссии РСПП, напоминает, что в России традиционно последние двадцать лет любой банковский кризис начинался с кризиса ликвидности. В 2022 году такая проблема была только у отдельных банков, в основном, ситуация стала более предсказуемой. Российские банки поддержали крупные российские компании, чьи деньги стабилизировали ситуацию, в том числе, с ликвидностью, впрочем, не от хорошей жизни, потому что многие мейджеры, опасаясь заморозки средств на Западе, вернули часть денег в Россию. По словам финансового аналитика Степана Демуры, ЦБ резко усилил контроль над банками и одновременно ослабил нормативы. Как следствие, даже банки-банкроты формально могут работать.   Центробанк играет «втёмную» О действиях финансовых властей на рынке мнения расходятся. Одни говорят, что усилив мониторинг и ослабив требования по надежности банков «вкороткую» помогли спасти ситуацию. Правда, развитием банков и превращением их в драйверы экономического роста страны, а не российский бюджет,  ни в Минфине, ни в банке России не занимаются. Другие, как финансовый аналитик Степан Демура, полагают, что банки в России выживают не благодаря, а вопреки действиям властей: - Я пример приведу… Набиуллина оказалась верна себе: подняла ставку до 20% и в то же время ввела валютный контроль. Любой разумный и здравомыслящий человек задаст вопрос: зачем ты, милая, ставку поднимала, когда ты вводишь контроль? Тем более, ставка не защищает национальную валюту, как показал пример той же Турции. Очень наглядно. Поэтому, наверное, поскольку у нас банки и бизнес всегда работают «вопреки», а не «благодаря», лучшая политика наших монетарных властей и, вообще, правительства – либо совсем ничего не делать, либо, если что-то надо делать, чтобы выполнять KPI – монетку надо подбрасывать. Если «орёл» – делать это, если «решка» – делать то. Как показывает практика, больше пользы будет. Для Банка России главная задача – обеспечить макроэкономическую стабильность. Их темы – инфляция, валютный курс и ясность с ситуацией в Сбере, Россельхозбанке и ВТБ, считает Александр Разуваев: -  Если бы они хотели поддержать банковскую систему, учитывая, что инфляция снижается, я бы ставку снизил. Но  я готов пожертвовать своим ухом,  я уверен, что в пятницу ставка останется неизменной  - 7,5% - просто потому, что с момента предыдущего заседания ЦБ в российской макроэкономике ничего не поменялось. Переход на повышенную секретность в стране в равной степени затронул и банковский сектор. В ЦБ  говорят, что это плохо, но деваться некуда. На рынке эта ситуация, мягко говорят, не приветствуется. Ян Арт говорит: - В этих засекреченных данных могут быть очень неприятные вещи, что у банков, что у крупных промышленных групп. Мера не самая хорошая. Засекречивай, не засекречивай, но, если проблема есть, значит, она и есть. От того, что мы у болезни не называем диагноза, это не значит, что болезнь рассосётся. Если нет отчётности, а у банка дЕбит не сходится с крЕдитом, сейчас об этом никто не узнает, кроме его руководства и основных акционеров. Нет информации – нет паники. Клиенты не прибегут снимать деньги, всё решится келейно, говорит Александр Разуваев. А если не решится? Что тогда делать вкладчикам, доверившим, свои кровные банку? И как понять, что банк уже давно банкрот? Степан Демура пессиместичен: - Рано или поздно случится следующее:  Людям нужны будут деньги, начнётся вывод активов, и всё ляжет. Крупные банки, конечно, спасутся, а банки средней руки упадут, потому что фондирование для них будет становиться дороже и дороже, проблемы очень скоро наступят. Банк России аргументирует тем, что их главная задача – избежать паники на рынке, при которой некоторые банки могут не устоять. Во-вторых, кто сказал, что санкции не будут расширяться? А для этого нужно обладать информацией по движению средств как внутри страны, так и через границу, говорят сторонники секретности. - Во-первых, «враг» знает всё. Начнём с этого. Потому что все трансграничные потоки он прекрасно видит. Далее, внутри системы очень много людей, которые сливают информацию «врагу», потому что они в эту систему внедрены «врагом» ещё с начала 90-х. Поэтому кто-то в высоких кабинетах какой-то KPI выполнял – надо что-то засекретить. Не от большого ума это всё сделано, - качает головой Степан Демура. Юани, рупии, манаты, тенге…. С поворотом страны на Восток, хотя точнее эту ситуацию можно назвать закрытием западных финансовых рынков для российской экономики, перед банковским сектором страны встали новые вызовы. За год доля доллара и евро во внешнеторговых расчётах упала в два раза. Теперь некоторые внешнеторговые компании кредитуются в манатах в азербайджанских банках. Есть ещё опция в виде дирхамов, который хоть и привязан к доллару, но не токсичен для российских расчётов. В 2017 году российский Минфин заявил, что Россия отказывается от доллара во внешней торговле. Только кто тогда это заявление воспринял всерьёз как руководство к действию? Тем более, что альтернативой власти назвали на тот момент юань и евро. Теперь и доллар, и европейская валюта называются токсичными. Остается юань и рупия. Особенно много головной боли с индийской валютой: - Когда у нас были резервы в долларах, за доллары можно купить всё, что угодно. В Америке на их биржах торгуется всё, любые ценные бумаги. Это интересно. Золото – тоже интересно. А что делать с рупиями, я не знаю. Можно инвестировать в Индию. И я не думаю, что индусы заморозят наши инвестиции, но это выгодно только индусам. Банк получает ограниченную валюту и не знает, что с ними делать. Ян Арт вспоминает, что в последние годы СССР и первые годы России в расчётах с Индией применялась клиринговая рупия как промежуточный инструмент. Но сейчас он давно умер. То, на что раскачивались пять лет, чтобы уйти от доллара, приходится создавать в нуля в кратчайшие сроки, говорит Степан Демура: - Сейчас пытаются создать какой-то валютный рынок. Юань торгуется хорошо, более или менее, пытаются то же самое делать с рупиями, с турецкими лирами. Но это всё занимает время, будет функционировать, если будет тот же спрос на рупии. Вполне возможно, что он есть – импорт из Индии, Ирана, Турции увеличивается. Вопрос в том, что приход рупий и всего остального – нужны соглашения о продаже сырья в национальных валютах и тому подобное. Процесс это длительный, так называемый уход от доллара.   «Полицейские и воры»,  и где взять миллион Ситуация с санкциями для российских банков, в отличие от 2014 года, не закончится одним днём. Перестояв первый недетский санкционный год, в российской экономике и банковском секторе понимают, что  может стать ещё хуже. Давление на страны по периметру России растёт, как и на компании и банки, остающиеся в России. Под санкции попадают новые банковские институты. - Недавно было заявление Минфина США, что мы должны обеспечить определённый объём обслуживания экспорта российской нефти.  Это нужно мировому рынку. Ситуация двоякая. С одной стороны, говорятся разумные вещи. С другой стороны, упс, опять пакет санкций, и что-то отключают, отключают, отключают. Непонятно, - говорит Ян Арт. До вчерашнего дня два западных банка – Райффайзен и Юникредит с доступом к Swift- ещё стояли. Теперь стало известно, Райффайзен продаёт свои российские активы Сберу. Само собой разумеется, не по доброй воле, считает Александр Разуваев: -  Уход Райффайзена из России – самоубийство, потому что Россия – существенная часть их бизнеса. На фоне всего, что происходит в банковской системе Европы и Штатов, я бы на их месте не уходил. Политически опции «не уходить» у австрийского банка просто нет. Хорошо, если Райффайзену удастся получить хотя бы часть денег за свой бизнес. Сейчас есть немало примеров, когда компании просто списывали миллиарды долларов, и речь идёт не об одной или двух фирмах и не о паре перекупщиков автомобильных запчастей. Кольцо вокруг России сжимается. Грузия и Армения закрывают трансфертные платежи. Есть, конечно, Азербайджан, есть Казахстан. Создаются новые инвестиционные механизмы. Сбер создает в Татарстане исламскую ипотеку с международной привязкой – президент Турции Эрдоган собирается построить в Стамбуле глобальный центр исламских финансов. - Задумка крутая – на Земле живут 1,5 миллиарда мусульман. Наши будут локальным филиалом. В 2016 году Блумберг писал, что если всё это запустить, Россия сможет получить порядка 11 миллиардов долларов исламских инвестиций, - рассказывает Александр Разуваев. Есть только небольшое «но» - для этого Эрдогану нужно выиграть выборы в мае этого года. После проваленной операции по спасению граждан после землетрясения шансы его противников сильно выросли. Внутри страны также происходит перестройка банковского бизнеса. Долгие годы российские банки жили за счёт кредитов. Прибыль  была так высока, что что все банковское обслуживание было бесплатным для клиентов, говорит Ян Арт: - Российские банки, в отличие от американских и европейских, готовы были сделать для клиентов всё бесплатно, лишь бы они кредитовались. Это было проблемной зоной, и вот уже лет 5 как она уменьшается. Комиссионный бизнес стал занимать большую долю в структуре доходов. Этот бизнес менее прибыльный, чем кредитный, но куда более как  надёжный. Это как парикмахерская, как массаж, это обслуживание, надёжные денежки. Это повышает устойчивость. По экспертным оценкам, на руках у населения находятся 85 миллиардов долларов. В ситуации, когда банки отрезаны от дешёвых западных кредитов, другого выхода, как получить деньги граждан из-под матраца, у них не остаётся. За них стоит побороться, говорят эксперты. Перед банковским сектором встает вопрос, как правительство будет финансировать растущий дефицит бюджета. Для банков это вопрос не праздный, потому что у бюджета нет другого источника, как российские банки: - Вопрос в том, что когда ты даёшь в долг стране, где ВВП худо-бедно, но подрастает, и большая разница, когда ты одалживаешь стране с сокращающимся ВВП и бешено растущим дефицитом. Иногда создается впечатление, что Минфин говорит: мне сейчас нужны деньги , я возьму в долг на внутреннем рынке, за потом как Скарлетт О´Хара – я подумаю об этом завтра.» Рынок не ожидает коллапса банковской системы, хотя вероятность его сжимания весьма реальна. Как сказал Степан Демура, 2023 год мы пройдем, а там видно будет.