Это великий памятник. И открыт он был 75 лет назад, 8 мая 1949 года, в берлинском Трептов-парке. Открыт торжественно. Советским комендантом Берлина генерал-майором Александром с такой чудесной мирной фамилией Котиков. В память о всех советских воинах, погибших смертью храбрых при штурме столицы Третьего рейха

Но еще ─ в память о великом солдатском благородстве стал там на постаменте советский солдат. По мнению многих обозревателей, прообразом его стал Николай Масалов, русский крестьянский сын, советский пехотинец, старший сержант, который 30 апреля 1945 года в ходе боев за Берлин спас маленькую немецкую девочку, мать которой застрелили в спину защитники Адольфа Гитлера, не зная, что их фюрер уже был добит адъютантом и облитый бензином догорал в канаве под рейхстагом.

Об этом подвиге можно рассказывать по-разному. Но лучше предоставить слово главнокомандующему Группой советских оккупационных войск в Германии в 1949—1953 годах (потом, кстати, будущему командующему Киевским военным округом) Василию Чуйкову, тоже крестьянскому сыну, ставшему в ту войну дважды Героем Советского Союза и маршалом.

Маршал Чуйков в своей книге "Конец третьего рейха" (заметьте: никаких заглавных букв в названии гитлеровского творения в Германии, чем грешат сегодняшние историки, настаивающие, что название рейха типа объективно нужно выделять) написал: "За час до начала артподготовки для взятия аэродрома Темпельхоф знаменщик 220-го гвардейского стрелкового полка 79-й гвардейской стрелковой дивизии сержант Николай Масалов принес знамя полка к Ландвер-каналу.

…Путь к центру Тиргартена с юга преграждал глубокий с отвесными бетонированными берегами канал. Мосты и подступы к нему густо заминированы и плотно прикрыты огнем пулеметов.

…До атаки гвардейцев осталось минут пятьдесят. Наступила тишина, как перед бурей, — тревожная, напряженная. И вдруг в этой тишине, нарушаемой лишь треском пожаров, послышался детский плач. Словно откуда-то из-под земли, глухо и призывно звучал голос ребенка. Плача, он повторял одно, понятное всем слово: "Муттер, муттер…"

"Кажется, это на той стороне канала", — сказал товарищам Масалов. Он подошел к командиру: "Разрешите спасти ребенка, я знаю, где он".

Ползти к Горбатому мосту было опасно. Площадь перед мостом простреливалась огнем пулеметов и автоматических пушек, не говоря о минах и фугасах, запрятанных под землей. Сержант Масалов полз вперед, прижимаясь к асфальту, временами прячась в неглубоких воронках от снарядов и мин.

…Вот он пересек набережную и укрылся за выступом бетонированной стенки канала. И тут снова услышал ребенка. Тот звал мать жалобно, настойчиво. Он будто торопил Масалова.

Тогда гвардеец поднялся во весь рост — высокий, могучий. Блеснули на груди боевые ордена. Такого не остановят ни пули, ни осколки… Масалов перекинулся через барьер канала…

Прошло еще несколько минут. На миг смолкли вражеские пулеметы. Затаив дыхание, гвардейцы ждали голос ребенка, но было тихо. Ждали пять, десять минут… Неужели напрасно рисковал Масалов?..

Несколько гвардейцев, не сговариваясь, приготовились к броску. И в это время все услышали голос Масалова: "Внимание! Я с ребенком. Прикройте меня огнем. Пулемет справа, на балконе дома с колоннами. Заткните ему глотку!.."

Тут началась артподготовка. Тысячи снарядов и тысячи мин как бы прикрывали выход советского воина из зоны смерти с трехлетней немецкой девочкой на руках. Ее мать, вероятно, пыталась бежать из Тиргартена, но эсэсовцы стали стрелять ей в спину. Спасая дочку, она укрылась под мостом и там скончалась. Передав девочку санитаркам, сержант Масалов снова встал у знамени полка, готовый к броску вперед".

Сержант Масалов довоевал тот бой. И в той войне остался жив. Готовый сюжет-байопик, по которому можно фильмы снимать, добавляя линии о том, что не озлобился на страшной бойне воевавший с декабря 1941 года солдат, который защищал Сталинград, освобождал Варшаву и брал Берлин.

И не было ему в то время еще и 23 лет, а он уже знал, может, интуитивно чувствовал, что воевал за жизнь. И свою, и вот этой маленькой девочки, и всех детей на земле. И в своей России, где его земляки испокон веков пахали землю, сеяли хлеб и защищали свои дома и семьи, свою землю и планету от всякой погани.

Скульптор Евгений Вучетич, говорят, сначала хотел спасенного мальчика, а не девочку. И солдат у него держал в руках автомат, которым и добывал победу. Но Иосиф Сталин, который внимательно следил за такими вещами, посоветовал автомат сменить на меч. Чтобы преемственность подвига воинов в битвах за свою Родину подчеркнуть – от ратников, освобождавших землю от ордынского ига, до солдат, свернувших шею игу нацистскому.

Сейчас все утверждают, что позировал Вучетичу тогда 18-летний гвардии рядовой Иван Одарченко из Казахстана, у которого на той войне погибли отец и старший брат.

А вот на левой руке у рядового сначала сидела и позировала действительно немецкая девочка, а потом — трехлетняя Света Котикова, дочь уже упомянутого коменданта Берлина Александра Котикова.

Рядовой Одарченко потом на всю жизнь сохранил фотографию Вучетича с надписью: "Дорогому другу И. С. Одарченко в память о берлинском памятнике".

Прообразы солдата на великом памятнике, и Масалов, и Одарченко, в последующей жизни не сделали головокружительных карьер и не достигли высот благополучия. Работали, растили детей. Свою главную работу в жизни они сделали в той войне – спасли жизнь. И сделали это беззаветно, бескорыстно и в высшей степени благородно – рискуя жизнью своей.

Уже в сентябре 1949 года заботу о сохранении и содержании памятника взяли на себя власти Берлина. И, надо отдать должное, они не уронили своего благородства в отношении памятника и памяти тех, кто вернул им человеческое достоинство. Памятник -─ красноармеец с девочкой на руках, попирающий разбитую свастику ─ находится в отличном состоянии.

К памятнику на вершине насыпного кургана, к его постаменту ведет лестница. А внутри постамента находится круглый памятный зал с мозаичным панно, на котором над головами изображенных там людей, возлагающих цветы, начертано на русском и немецком языках написано: "Ныне все признают, что советский народ своей самоотверженной борьбой спас цивилизацию Европы от фашистских погромщиков. В этом великая заслуга советского народа перед историей человечества".

Это сказал Сталин в докладе к 27-й годовщине Октябрьской революции еще в 1944 году. Он знал, что Великая Победа будет, призывал к ней, и солдаты, защищавшие Родину, его не подвели.

Они все, как гласят справочники, до сих пор там: в центре зала расположен кубический постамент из черного полированного камня, на котором стоит золотой ларец с пергаментной книгой в красном сафьяновом переплете. В книгу вписаны имена героев, павших в боях за Берлин и погребенных в братских могилах. А над ними в куполе -- люстра диаметром 2,5 м из рубинов и хрусталя, воспроизводящая орден "Победа".

И уж, конечно, крайне символичным выглядит своеобразная перекличка мечей в руках защитников Родина: на монументе в Магнитогорске ("Тыл — фронту") рабочие подняли над головой меч, чтобы передать его сражающимся – оружие подхватила Родина-мать в монументальном ансамбле на Мамаевом кургане в Волгограде ("Родина-мать зовет") и передала его сыновьям на фронте, они выполнили ее завет и остались в памятнике в Трептов-парке в Берлине ("Воин-освободитель"). Освободитель и еще – Победитель.

И помнить все это уместно сегодня, когда идет специальная военная операция (СВО), и новые солдаты взяли свои мечи, чтобы защитить Родину. И ничего излишне пафосного – просто обычная и благородная солдатская преемственность защитников – а кому же, если не им защищать?..

Владимир Скачко