Янычары. Триумф на полях сражения, деградация и кровавый финал 1826 года
Долгая история янычарского корпуса Османской империи закончилась в июне 1826 года. В очередной раз восставшие янычары были перебиты в уличных боях, сожжены в своих казармах, а выжившим ещё целую неделю рубили головы. Уставшие от их своеволия подданные султана Махмуда II не только приветствовали ликвидацию янычарского корпуса, но и приняли посильное участие.
В историю Турции это избиение янычар вошло под названием Vaka-i Hayriye – «счастливое событие».
Как же случилось, что грозные янычары, которые на протяжении многих столетий внушали ужас врагам Османской империи, настолько деградировали, что стали страшной обузой для государства?
В армиях турок пехотинцы обычно набирались только на время боевых действий. Служба в таких частях (они назывались «яя») была, мягко говоря, непрестижной, воины были плохо обучены, имели очень слабое представление о порядке и воинской дисциплине.
И тогда бей Осман (основатель Турецкой империи, но еще не султан) решил набирать в пехоту обращенных в ислам христианских солдат. Эти соединения были названы «новым войском» – yeniçeri («ени чери»). Однако особого доверия эти ренегаты никому не внушали.
Поэтому внук Османа – султан Мурад I (тот самый, что был убит сербом Обиличем на Косовом поле) решил формировать янычарские части из христианских мальчиков, которых забирали у родителей, воспитывали в духе ислама и с подросткового возраста готовили к военной службе.
Мурад I на миниатюре XVI века
Так в Турции появилась знаменитая система «девширме», которую иногда называли также «налогом кровью».
Примерно раз в пять лет в имперских областях, населенных христианами (чаще всего – на Балканах), набирали мальчиков, достигших возраста 7 лет, но не старше 14, причем поначалу существовали очень жесткие критерии отбора. Наибольший шанс попасть в янычары были у детей среднего роста, потому что слишком высокие считались глупыми, а низкорослые – неуживчивыми.
Неохотно брали красивых мальчиков («с нежными чертами лица»), так как полагали, что «врагу они покажутся жалкими». Кроме того, считалось, что они больше прочих склонны к мятежам и бунтам. Излишне болтливые признавались завистливыми и упрямыми. Детей деревенских старост подозревали в подлости и хитрости, а дети пастухов считались «плохо развитыми». Не забирали единственных сыновей и сирот.
В турецком трактате, который дошёл до нашего времени в рукописи начала XVII века, не рекомендовалось
Негодными автор трактата называет также уроженцев Трапезунда, потому что
Набор мальчиков в янычары, османская миниатюра XVI века
Надо отметить, что со временем бедные крестьяне стали охотно отдавать в янычарский корпус своих сыновей – ведь, мало того, что те поступали на полное государственное обеспечение, так еще и могли сделать просто фантастическую карьеру, о которой, оставаясь в родной деревне, даже и мечтать не могли.
Самые способные из них становились не только полководцами, но также и дипломатами, губернаторами провинций, даже визирями. Так, например, уже второй ага (командующий) янычар – некий Ферхад, стал бейлербеем Румелии, а потом – визирем, а третий из них – взятый по девширме албанец Аяс Мехмед-Ага, уже великим визирем.
Ага янычар на гравюре «Исторического атласа» Генри Шателана, 1719 г.
Еще один албанец – Кара Ахмед Ага, стал не только великим визирем, но и мужем сестры Сулеймана Великолепного.
Великим государственным деятелем Османской империи был Соколлу Дамат Мехмед-паша – серб (его христианское имя – Байо Ненадич), взятый по системе девширме в возрасте 14 лет. Свою карьеру он начинал в битве при Мохаче (1526). Был не только великим визирем, но и капудан-пашой – эту должность он «унаследовал» от великого османского адмирала Хайр-ад-Дина Барбароссы.
Его женой стала Эсмехан-Султан – дочь султана Селима II, внучка Сулеймана Великолепного и Роксоланы. Их сын Хасан-паша занимал должности бейлербея Эрзурума, Белграда и всей Румелии, мужем внучки был великий визирь Джафер. Один из племянников Соколлу исполнял обязанности губернатора Буды, другой – Ибрагим Печеви, стал османским историком.
Sokollu Mehmet Pasa на гравюре 1603 г.
Мечеть Соколлу Мехмед-паши, Стамбул
После битвы при Мохаче, в которой принимал участие Соколлу Мехмед-паша, в янычарской школе Эндерун Константинополя оказался 11-летний мальчик – то ли венгр, то ли хорват, который вошел в историю под именем Пийале Мехмед-паша (Piyale Mehmed Paşa), стал одним из великих адмиралов Османской империи, занимал посты капудан-паши и второго визиря.
Bust of Piyale Pasha, Istanbul, Naval Museum
Его женой была Гевхери Мулюк-султан – дочь шехзаде (наследник престола) Селима (будущий султан Селим II) и внучка Сулеймана Великолепного. Рассказывают, что в 1565 году он нашёл свою мать и привёз её в Константинополь, где она жила, оставаясь христианкой.
В знаменитой битве при Лепанто (1571) турецкий флот возглавлял командующий янычарским корпусом Али-паша Муэдзинзаде. Албанец Сердар Ферхад-паша пост великого визиря занимал дважды, босниец Дамад Ибрагим Ага – целых три раза.
Вообще же пост великого визиря Османской империи занимали 26 выходцев из янычар. Последним стал Ибрагим Ага Паша, который занимал эту должность в 1755–1757 гг.
Неудивительно, что принявшие ислам славяне Боснии рассматривали разрешение отдавать сыновей в янычары именно как привилегию. Более того, согласно уже цитировавшемуся османскому трактату начала XVII века, они сами просили об этом Мехмеда Завоевателя.
Отобранные по системе девширме мальчики обращались в ислам. Самые младшие из них вначале отдавались на воспитание в «благонадежные» турецкие семьи, но, в конечном итоге, все они определялись в специальный корпус «чужеземных мальчиков» («аджеми-огланы»). Самых способных из них потом переводили в упоминавшуюся выше школу Эндерун, которая находилась в третьем дворе дворцового комплекса Топкапы.
Эндерун, библиотека султана Ахмета III
Обучение здесь включало 7 ступеней: «Малая палата», «Большая палата», «Палата Сокольничьего», «Военная палата», «Палата эконома», «Казначейская палата» и высшая ступень – «Личные покои». Чем дальше продвигался ученик по этим ступеням, тем более престижную должность он потом занимал. Выпускники «Палаты эконома», например, занимались хозяйственным обеспечением дворца и мечетей, либо направлялись на службу в гвардейские кавалерийские соединения (kapi kullari – личные невольники султана). А прошедшие обучение в палате «Личных покоев» получали должности старших пажей, камердинеров и оруженосцев султана, либо конюших.
Но большинство воспитанников аджеми-оглы становились профессиональными военными, которые должны были жить в казармах, не имея права заводить семью и заниматься ремеслами. Отпустить бороду, жениться и обзавестись хозяйством янычар мог либо по достижении возраста 40 лет, в котором он получал звание отурака – ветерана, либо после тяжелого ранения, которое препятствовало дальнейшей службе.
Как мы помним, янычары сражались в пешем строю. Их главным оружием были вначале луки, потом – арбалеты, наконец, они получили и огнестрельное оружие.
Янычары-лучники на рисунке Ламберта де Воса, около 1574 г.
Янычар с мушкетом
В качестве холодного оружия использовались ятаганы, которые, согласно преданию, появились у янычар после того, как им было запрещено в мирное время носить саблю.
Этот ятаган султана Баязида II, изготовленный в конце XV либо начале XVI века оружейником Мустафой ибн-Кемал ал-Акшери, хранится в катарском Музее исламского искусства (Доха)
Иногда янычары садились за спиной османских всадников и, добравшись до нужного места, спрыгивали с коней, чтобы вступить в рукопашную схватку. Наиболее отчаянных янычар с уважением называли «теми, кто уже отдал свою голову» («серденгечти»).
Но были в составе янычарского корпуса и подразделения, не принимавшие участия в боях: джебеджи («оружейники»), сака («распределители воды», они оказывали помощь раненым), язиджи (писцы). Отличительной чертой янычарского корпуса на первых порах был собственный оркестр (мехтерхане), музыканты которого играли на барабанах, литаврах, кларнете, трубе и тарелках – лишь позже военные оркестры появились во всех других европейских армиях. А вот армейские ремесленники (орду эснаф) были гражданскими лицами, однако имели некоторые привилегии янычар.
Любопытно, что со времен Сулеймана Великолепного отправлявшиеся в дорогу янычары стали получать своеобразные «паспорта» – сопроводительные документы, в котором содержалась информация о росте, цвете глаз и волос, особых приметах и месте рождения.
В мирное время янычары могли использоваться на строительстве военных объектов, при тушении пожаров:
При султане Ахмеде III из янычар был создан отдельный пожарный полк.
Кроме того, янычарские гарнизоны размещались в завоеванных городах и по восемь янычар входили в состав экипажей боевых галер. Они же патрулировали улицы Константинополя. При этом для всех янычары были чужаками и полностью зависели от султана. Единственными их друзьями были суфийские дервиши-бекташи, которые стояли у истоков формирования их корпуса и разделили с ними судьбу в 1826 году.
Бекташ
Шейх бекташей Тимурташ Деде был одним из инициаторов создания «нового войска» и, как утверждают, придумал знаменитое название – «ени чери». Он же дал им завет «проявлять мужество в сражениях и не знать поражений». Янычар даже называли «сыновьями Хаджи Бекташа» (это основатель ордена), а их головной убор символизировал собой рукав от его одежды.
Хаджи Бекташ, портрет в музее города Хаджибекташ, Турция
Головной убор янычар, его называли кече или бёрк, мог использоваться в качестве походной скатерти, молитвенного коврика, в скатанном виде – как подушка:
В турецком трактате начала XVII века «История происхождения законов янычарского корпуса» можно прочитать:
По другой версии, головной убор янычар был символом рукава верхней одежды султана – знаком того, что янычары находятся под прямой властью самого главы государства.
Так или иначе, действующий шейх бекташей считался наставником и учителем всех янычар и почетным командиром 99-й роты их корпуса.
На первых порах в янычарском корпусе поддерживалась строжайшая дисциплина. Рядовых чаще всего били палками по подошвам стоп:
Другим наказанием были работы на кухне. Провинившихся офицеров обычно понижали в должности, но могли и казнить. Самым тяжелым проступком считалось дезертирство в военное время: виновных душили, после чего тела помещались в мешки с грузом и топились в море или в озере, причем ночью – чтобы избежать огласки и не позорить других воинов.
В качестве знаков отличия за храбрость использовались «челенки» – гребни и плюмажи из перьев, помещаемые на головные уборы.
Янычар в парадной форме на европейской гравюре XVII века
Любопытно, что своего знамени у янычар не было – его роль выполнял… кухонный котел, и провинившийся янычар мог надеяться на прощение, если ему удавалось спрятаться под котлом. Командир роты носил звание чорбаджи – «кашевар», янычарские подразделения назывались «одами» («ода» – это комната для совместного приема пищи), а весь корпус – «оджаком» («очагом»), его командир (ага) имел право снимать с султана обувь перед входом в мечеть.
При султане Мураде I численность янычар не превышала двух-трех тысяч человек, в войске Сулеймана II (l520–1566), которого европейцы называли Великолепным, а турки – Законодателем, их было уже около двадцати тысяч, а к концу XVIII столетия – уже до 100 000 человек.
Янычар называли «львами ислама» – и поначалу они полностью оправдывали это прозвище.
Впервые на поле боя янычары появились в 1389 году – у Коньи в битве против караманских турок. В том же году они отличились в знаменитом сражении на Косовом поле, а в 1396 году под Никополем внесли большой вклад в победу над армией крестоносцев.
В 1402 году в знаменитой и трагической для османов битве при Анкаре янычары стояли в центре – вместе с султаном Баязидом I Молниеносным. После предательства татар обрушился правый фланг турецкой армии, сыновья покинули султана, лишь янычары целый день отражали атаки превосходящих сил Тамерлана. Ночью при отступлении пал конь Баязида – и правитель, перед которым трепетала Европа, был захвачен отрядом безвластного хана Джагатайского улуса Султан-Махмуда, именем которого тогда правил Тимур. Увидев Баязида, который потерял глаз в битве с сербами, Тамерлан произнес знаменитую фразу:
Однако история янычар продолжалась, и в ноябре 1444 года в битве у Варны ими был убит король Польши и Венгрии Владислав III Варненчик, который опрометчиво попытался прорваться сквозь ряды турецкой армии, чтобы пленить султана Мурада II.
В 1522 году янычары участвовали в знаменитой осаде Родоса, которая закончилась изгнанием с этого острова рыцарей-госпитальеров (которые через 7 лет обосновались на Мальте).
Янычары во время осады Родоса в 1522 году
Репутация янычар была так высока, что некоторые европейские монархи делали попытки создать собственные янычарские подразделения. Разумеется, никакого аналога системы девширме в Европе не существовало, это было лишь подражательство и желание выделиться.
Польский король Август II, например, сформировал две роты «янычар» (одну при себе, другую – при коронном гетмане), в которых служили одетые в янычарскую форму липские татары, венгры и валахи. Более того, собственных «янычар» завел и польский магнат Иероним Флориан Радзивилл.
Существовали в Европе и более экзотические подразделения. Знаменитый Мориц Саксонский, который мог бы стать супругом двух будущих российских императриц (но жениться на курляндской герцогине Анне Иоанновне ему не позволил Меншиков, а от Великой княжны Елизаветы Петровны он сам отказался) пытался сформировать уланский полк «Саксонские волонтеры», в котором должны были служить татары, валахи, «мавры» и негры. К 1747 году ему удалось найти 9 «мавров» и 20 негров, в 1749 году число негров увеличилось до 49.
Темнокожий улан маршала Морица Саксонского, 1745 г.
Роковым стал поступок сына Мурада II – знаменитого Мехмеда Фатиха (Завоевателя), который при вступлении на престол в 1451 году, стремясь заручиться поддержкой янычар, распорядился выдать им дополнительные деньги в качестве подарка.
Мехмед II Фатих на портрете Беллини, 1480 г.
Янычарам это очень понравилось, и с тех пор они стали требовать деньги от каждого нового султана – и даже поддерживать претендентов на трон, поскольку, чем чаще меняется власть, тем чаще следуют выплаты.
И постепенно из покорных слуг султанов янычары превратились в их самый страшный кошмар. Именно они фактически контролировали Стамбул и в любой момент могли «перевернуть котлы» – устроить бунт и сместить неугодного им правителя. Неслучайно именно с янычарами в Эпоху дворцовых переворотов сравнивали развращенных гвардейцев петербургских полков. Французский дипломат Фавье, например, писал о них:
Первым султаном, убитым янычарами, стал султан Баязид II – в 1512 году. В 1525 году жертвой их ярости едва не стал знаменитый Сулейман Великолепный: янычары разграбили константинопольскую таможню, дома высших сановников (в том числе – и великого визиря), еврейский квартал и попытались прорваться к самому султану. Сулейман тогда лично убил трех янычар, но бежал, увидев целившихся в него лучников. Ага янычар был казнен, но остальным пришлось выплатить значительные премии.
Османские янычары XVI века на реконструкции М. Горелика
Пик янычарских бунтов пришелся на 1617–1623 годы, когда за 6 лет были свергнуты четыре султана. Под давлением янычар была ликвидирована система девширме – в корпус теперь принимались дети янычар и коренные турки. В 1566 году они выбили у султана Селима II разрешение вступать в брак. Обзаведясь семьями, янычары предпочитали заниматься не военными упражнениями, а ремесленничеством и торговлей.
Автор написанного в начале XVII века трактата «История происхождения законов янычарского корпуса» горько сетует:
А вот что пишет он об отмене системе девширме:
Попытки реформировать янычарский корпус по европейским образцам заканчивались бунтами – и султаны почитали за удачу, если янычары соглашались удовольствоваться головой визиря. Последним султаном, погибшим во время янычарского бунта, стал Селим III – в 1807 году. А в следующем году в подожженном янычарами дворце погиб великий визирь Алемдар Мустафа паша Байрактар.
В июне 1826 года 30-й османский султан Махмуд II объявил, что янычары не будут есть баранину до тех пор, пока они не изучат строевые порядки и тактику европейских армий.
Махмуд II на портрете Шлезингера, 1839 г.
Это было очень смелое решение, потому что численность константинопольских янычар достигала 20 тысяч человек, и отреагировали они на султанский указ вполне традиционно: они восстали уже на следующий день, и к ним примкнули столичные пожарные и носильщики, а также старые друзья и покровители – дервиши-бекташи.
В Стамбуле снова были разграблены многие богатые дома, в том числе – дворец великого визиря. Махмуду II с министрами и шей-уль-исламом (духовный лидер мусульман Турции) пришлось укрываться в мечети султана Ахмета. Он пытался успокоить мятежников обещаниями милости, но те уже не могли остановиться – продолжали грабить столицу и горожан.
И тогда Махмуд II пошел на экстраординарный поступок – приказал принести Санджак-Шериф, священное Зеленое знамя Пророка, которое, согласно старинному преданию, было сшито из халата пророка Мухаммеда. Это «Благородное знамя» разворачивалось лишь в случае смертельной опасности, которая грозила и Турции, и исламу – и каждый мужчина, способный носить оружие, должен был передать себя в руки султана. До того времени, кстати, Санджак-Шериф разворачивался всего один раз – во время неудачного похода в Венгрию в 1595 году.
Санджак-Шериф – знамя пророка Мухаммеда (свернуто) и золотой ковчег, в котором оно хранится, Топкапы, Стамбул
На помощь Махмуду II пришли солдаты других полков (в том числе – издавна соперничавшие с янычарами сипахи), матросы боевых кораблей и многие горожане, которым уже давно надоели бесчинства обнаглевших янычар. Мятежники были блокированы на площади Эйтмайдан и расстреляны картечью. Затем были сожжены казармы – и в них заживо сгорели около 4 тысяч янычар. Около 100 янычар пытались укрыться в константинопольской цистерне Филоксена (подземное водохранилище) и утонули там.
Через два дня мятеж был подавлен, однако еще неделю палачи рубили головы выжившим янычарам и бекташам. Их трупы бросали в Босфор – их было так много, что мертвые тела мешали плаванию кораблей. Янычарские мятежи вспыхнули и во многих провинциях империи, но были легко подавлены. Последние казни янычар состоялись в конце 1826 года в башне города Салоники, которую даже стали называть «Кровавой» (но теперь – Белой).
После этого Махмуд II запретил даже произносить имя янычар, на кладбищах были уничтожены их могилы.
Однако, читая о событиях 1865 года, мы вдруг узнаем, что янычары тогда участвовали в столкновениях с переселяющимися в Турцию черкесами. Возможно, это были солдаты расформированных янычарских частей, может быть, даже их дети, которых по привычке ещё называли янычарами? Либо янычарами по ошибке названы солдаты нового корпуса, созданного Махмудом II – Asakir-i Mansure-i Muhammediye (Асакир-и Мансур-и Мухаммедие – «Победоносные воины Мухаммеда»).
Любопытно, что через два года был расформирован и поддержавший Махмуда II корпус сипахов, но волнений в данном случае не последовало: сипахи старших возрастов ушли в отставку, молодые стали кавалеристами «Победоносных воинов Мухаммеда».
Сипах и янычары
Османский сипах на гравюре из книги Алена Манессона Малле «Art de la Guerre», 1696 г.
Наряду с янычарами в 1826 году пострадали и бекташи, орден которых был запрещен, но уже в середине XIX века уцелевшие дервиши вышли из подполья. Из новой республиканской Турции их позже изгнал Мустафа Кемаль Ататюрк, который, кстати, в молодости не гнушался янычарской формы, надевая её, чтобы пойти на бал-маскарад:
Но теперь он заявил:
Бекташи перебрались в Албанию, где в 1967 году их деятельность запретил Энвер Ходжа. Легальную деятельность албанские бекташи возобновили в 1990 году, а в конце ХХ века они вернулись и в Турцию.
В историю Турции это избиение янычар вошло под названием Vaka-i Hayriye – «счастливое событие».
Как же случилось, что грозные янычары, которые на протяжении многих столетий внушали ужас врагам Османской империи, настолько деградировали, что стали страшной обузой для государства?
«Налог кровью»
В армиях турок пехотинцы обычно набирались только на время боевых действий. Служба в таких частях (они назывались «яя») была, мягко говоря, непрестижной, воины были плохо обучены, имели очень слабое представление о порядке и воинской дисциплине.
И тогда бей Осман (основатель Турецкой империи, но еще не султан) решил набирать в пехоту обращенных в ислам христианских солдат. Эти соединения были названы «новым войском» – yeniçeri («ени чери»). Однако особого доверия эти ренегаты никому не внушали.
Поэтому внук Османа – султан Мурад I (тот самый, что был убит сербом Обиличем на Косовом поле) решил формировать янычарские части из христианских мальчиков, которых забирали у родителей, воспитывали в духе ислама и с подросткового возраста готовили к военной службе.
Мурад I на миниатюре XVI века
Так в Турции появилась знаменитая система «девширме», которую иногда называли также «налогом кровью».
Примерно раз в пять лет в имперских областях, населенных христианами (чаще всего – на Балканах), набирали мальчиков, достигших возраста 7 лет, но не старше 14, причем поначалу существовали очень жесткие критерии отбора. Наибольший шанс попасть в янычары были у детей среднего роста, потому что слишком высокие считались глупыми, а низкорослые – неуживчивыми.
Неохотно брали красивых мальчиков («с нежными чертами лица»), так как полагали, что «врагу они покажутся жалкими». Кроме того, считалось, что они больше прочих склонны к мятежам и бунтам. Излишне болтливые признавались завистливыми и упрямыми. Детей деревенских старост подозревали в подлости и хитрости, а дети пастухов считались «плохо развитыми». Не забирали единственных сыновей и сирот.
В турецком трактате, который дошёл до нашего времени в рукописи начала XVII века, не рекомендовалось
«набирать оглан из Белграда, Центральной Венгрии и пограничных (земель) Хорватии, потому что из мадьяра и хорвата никогда не получится настоящего мусульманина. Улучив момент, они отрекаются от ислама и бегут».
Негодными автор трактата называет также уроженцев Трапезунда, потому что
«порочность тарабузанцев превосходит все, что можно себе представить» и «еще ни один (из них) не проявил в походах ни отваги, ни доблести».
Набор мальчиков в янычары, османская миниатюра XVI века
Надо отметить, что со временем бедные крестьяне стали охотно отдавать в янычарский корпус своих сыновей – ведь, мало того, что те поступали на полное государственное обеспечение, так еще и могли сделать просто фантастическую карьеру, о которой, оставаясь в родной деревне, даже и мечтать не могли.
Самые способные из них становились не только полководцами, но также и дипломатами, губернаторами провинций, даже визирями. Так, например, уже второй ага (командующий) янычар – некий Ферхад, стал бейлербеем Румелии, а потом – визирем, а третий из них – взятый по девширме албанец Аяс Мехмед-Ага, уже великим визирем.
Ага янычар на гравюре «Исторического атласа» Генри Шателана, 1719 г.
Еще один албанец – Кара Ахмед Ага, стал не только великим визирем, но и мужем сестры Сулеймана Великолепного.
Великим государственным деятелем Османской империи был Соколлу Дамат Мехмед-паша – серб (его христианское имя – Байо Ненадич), взятый по системе девширме в возрасте 14 лет. Свою карьеру он начинал в битве при Мохаче (1526). Был не только великим визирем, но и капудан-пашой – эту должность он «унаследовал» от великого османского адмирала Хайр-ад-Дина Барбароссы.
Его женой стала Эсмехан-Султан – дочь султана Селима II, внучка Сулеймана Великолепного и Роксоланы. Их сын Хасан-паша занимал должности бейлербея Эрзурума, Белграда и всей Румелии, мужем внучки был великий визирь Джафер. Один из племянников Соколлу исполнял обязанности губернатора Буды, другой – Ибрагим Печеви, стал османским историком.
Sokollu Mehmet Pasa на гравюре 1603 г.
Мечеть Соколлу Мехмед-паши, Стамбул
После битвы при Мохаче, в которой принимал участие Соколлу Мехмед-паша, в янычарской школе Эндерун Константинополя оказался 11-летний мальчик – то ли венгр, то ли хорват, который вошел в историю под именем Пийале Мехмед-паша (Piyale Mehmed Paşa), стал одним из великих адмиралов Османской империи, занимал посты капудан-паши и второго визиря.
Bust of Piyale Pasha, Istanbul, Naval Museum
Его женой была Гевхери Мулюк-султан – дочь шехзаде (наследник престола) Селима (будущий султан Селим II) и внучка Сулеймана Великолепного. Рассказывают, что в 1565 году он нашёл свою мать и привёз её в Константинополь, где она жила, оставаясь христианкой.
В знаменитой битве при Лепанто (1571) турецкий флот возглавлял командующий янычарским корпусом Али-паша Муэдзинзаде. Албанец Сердар Ферхад-паша пост великого визиря занимал дважды, босниец Дамад Ибрагим Ага – целых три раза.
Вообще же пост великого визиря Османской империи занимали 26 выходцев из янычар. Последним стал Ибрагим Ага Паша, который занимал эту должность в 1755–1757 гг.
Неудивительно, что принявшие ислам славяне Боснии рассматривали разрешение отдавать сыновей в янычары именно как привилегию. Более того, согласно уже цитировавшемуся османскому трактату начала XVII века, они сами просили об этом Мехмеда Завоевателя.
Отобранные по системе девширме мальчики обращались в ислам. Самые младшие из них вначале отдавались на воспитание в «благонадежные» турецкие семьи, но, в конечном итоге, все они определялись в специальный корпус «чужеземных мальчиков» («аджеми-огланы»). Самых способных из них потом переводили в упоминавшуюся выше школу Эндерун, которая находилась в третьем дворе дворцового комплекса Топкапы.
Эндерун, библиотека султана Ахмета III
Обучение здесь включало 7 ступеней: «Малая палата», «Большая палата», «Палата Сокольничьего», «Военная палата», «Палата эконома», «Казначейская палата» и высшая ступень – «Личные покои». Чем дальше продвигался ученик по этим ступеням, тем более престижную должность он потом занимал. Выпускники «Палаты эконома», например, занимались хозяйственным обеспечением дворца и мечетей, либо направлялись на службу в гвардейские кавалерийские соединения (kapi kullari – личные невольники султана). А прошедшие обучение в палате «Личных покоев» получали должности старших пажей, камердинеров и оруженосцев султана, либо конюших.
Но большинство воспитанников аджеми-оглы становились профессиональными военными, которые должны были жить в казармах, не имея права заводить семью и заниматься ремеслами. Отпустить бороду, жениться и обзавестись хозяйством янычар мог либо по достижении возраста 40 лет, в котором он получал звание отурака – ветерана, либо после тяжелого ранения, которое препятствовало дальнейшей службе.
Как мы помним, янычары сражались в пешем строю. Их главным оружием были вначале луки, потом – арбалеты, наконец, они получили и огнестрельное оружие.
Янычары-лучники на рисунке Ламберта де Воса, около 1574 г.
Янычар с мушкетом
В качестве холодного оружия использовались ятаганы, которые, согласно преданию, появились у янычар после того, как им было запрещено в мирное время носить саблю.
Этот ятаган султана Баязида II, изготовленный в конце XV либо начале XVI века оружейником Мустафой ибн-Кемал ал-Акшери, хранится в катарском Музее исламского искусства (Доха)
Иногда янычары садились за спиной османских всадников и, добравшись до нужного места, спрыгивали с коней, чтобы вступить в рукопашную схватку. Наиболее отчаянных янычар с уважением называли «теми, кто уже отдал свою голову» («серденгечти»).
Но были в составе янычарского корпуса и подразделения, не принимавшие участия в боях: джебеджи («оружейники»), сака («распределители воды», они оказывали помощь раненым), язиджи (писцы). Отличительной чертой янычарского корпуса на первых порах был собственный оркестр (мехтерхане), музыканты которого играли на барабанах, литаврах, кларнете, трубе и тарелках – лишь позже военные оркестры появились во всех других европейских армиях. А вот армейские ремесленники (орду эснаф) были гражданскими лицами, однако имели некоторые привилегии янычар.
Любопытно, что со времен Сулеймана Великолепного отправлявшиеся в дорогу янычары стали получать своеобразные «паспорта» – сопроводительные документы, в котором содержалась информация о росте, цвете глаз и волос, особых приметах и месте рождения.
В мирное время янычары могли использоваться на строительстве военных объектов, при тушении пожаров:
«Одни должны тушить пожар, а другие, вместе со своими чорваджи (офицерами) стоять по сторонам и охранять: отбирать вещи у тех, кто занимается грабежом, и не допускать грабежа».
При султане Ахмеде III из янычар был создан отдельный пожарный полк.
Кроме того, янычарские гарнизоны размещались в завоеванных городах и по восемь янычар входили в состав экипажей боевых галер. Они же патрулировали улицы Константинополя. При этом для всех янычары были чужаками и полностью зависели от султана. Единственными их друзьями были суфийские дервиши-бекташи, которые стояли у истоков формирования их корпуса и разделили с ними судьбу в 1826 году.
Бекташ
Шейх бекташей Тимурташ Деде был одним из инициаторов создания «нового войска» и, как утверждают, придумал знаменитое название – «ени чери». Он же дал им завет «проявлять мужество в сражениях и не знать поражений». Янычар даже называли «сыновьями Хаджи Бекташа» (это основатель ордена), а их головной убор символизировал собой рукав от его одежды.
Хаджи Бекташ, портрет в музее города Хаджибекташ, Турция
Головной убор янычар, его называли кече или бёрк, мог использоваться в качестве походной скатерти, молитвенного коврика, в скатанном виде – как подушка:
В турецком трактате начала XVII века «История происхождения законов янычарского корпуса» можно прочитать:
«Ныне же (янычары), в нарушение закона, натягивают (на голову) ночной колпак либо чехол от ружья. Следует запретить (это), потому что кече имеет величественный вид. Сто человек в кече кажутся врагу тысячью».
По другой версии, головной убор янычар был символом рукава верхней одежды султана – знаком того, что янычары находятся под прямой властью самого главы государства.
Так или иначе, действующий шейх бекташей считался наставником и учителем всех янычар и почетным командиром 99-й роты их корпуса.
«Новое войско» османских султанов
На первых порах в янычарском корпусе поддерживалась строжайшая дисциплина. Рядовых чаще всего били палками по подошвам стоп:
«Сильно провинившемуся наносят 80 палочных ударов. Закон таков. Назначать более восьмидесяти ударов незаконно. По закону положено назначать до восьмидесяти палочных ударов, в зависимости от рода проступка и его тяжести. Бьют (палкой) длиною в локоть. Некоторых заставляют лечь и подвергают лишь выговору, но не бьют».
Другим наказанием были работы на кухне. Провинившихся офицеров обычно понижали в должности, но могли и казнить. Самым тяжелым проступком считалось дезертирство в военное время: виновных душили, после чего тела помещались в мешки с грузом и топились в море или в озере, причем ночью – чтобы избежать огласки и не позорить других воинов.
В качестве знаков отличия за храбрость использовались «челенки» – гребни и плюмажи из перьев, помещаемые на головные уборы.
Янычар в парадной форме на европейской гравюре XVII века
Любопытно, что своего знамени у янычар не было – его роль выполнял… кухонный котел, и провинившийся янычар мог надеяться на прощение, если ему удавалось спрятаться под котлом. Командир роты носил звание чорбаджи – «кашевар», янычарские подразделения назывались «одами» («ода» – это комната для совместного приема пищи), а весь корпус – «оджаком» («очагом»), его командир (ага) имел право снимать с султана обувь перед входом в мечеть.
При султане Мураде I численность янычар не превышала двух-трех тысяч человек, в войске Сулеймана II (l520–1566), которого европейцы называли Великолепным, а турки – Законодателем, их было уже около двадцати тысяч, а к концу XVIII столетия – уже до 100 000 человек.
Янычар называли «львами ислама» – и поначалу они полностью оправдывали это прозвище.
Впервые на поле боя янычары появились в 1389 году – у Коньи в битве против караманских турок. В том же году они отличились в знаменитом сражении на Косовом поле, а в 1396 году под Никополем внесли большой вклад в победу над армией крестоносцев.
В 1402 году в знаменитой и трагической для османов битве при Анкаре янычары стояли в центре – вместе с султаном Баязидом I Молниеносным. После предательства татар обрушился правый фланг турецкой армии, сыновья покинули султана, лишь янычары целый день отражали атаки превосходящих сил Тамерлана. Ночью при отступлении пал конь Баязида – и правитель, перед которым трепетала Европа, был захвачен отрядом безвластного хана Джагатайского улуса Султан-Махмуда, именем которого тогда правил Тимур. Увидев Баязида, который потерял глаз в битве с сербами, Тамерлан произнес знаменитую фразу:
«Должно быть Бог мало ценит власть на Земле, раз одну половину мира он отдал хромому, а другую – кривому».
Однако история янычар продолжалась, и в ноябре 1444 года в битве у Варны ими был убит король Польши и Венгрии Владислав III Варненчик, который опрометчиво попытался прорваться сквозь ряды турецкой армии, чтобы пленить султана Мурада II.
В 1522 году янычары участвовали в знаменитой осаде Родоса, которая закончилась изгнанием с этого острова рыцарей-госпитальеров (которые через 7 лет обосновались на Мальте).
Янычары во время осады Родоса в 1522 году
Репутация янычар была так высока, что некоторые европейские монархи делали попытки создать собственные янычарские подразделения. Разумеется, никакого аналога системы девширме в Европе не существовало, это было лишь подражательство и желание выделиться.
Польский король Август II, например, сформировал две роты «янычар» (одну при себе, другую – при коронном гетмане), в которых служили одетые в янычарскую форму липские татары, венгры и валахи. Более того, собственных «янычар» завел и польский магнат Иероним Флориан Радзивилл.
Существовали в Европе и более экзотические подразделения. Знаменитый Мориц Саксонский, который мог бы стать супругом двух будущих российских императриц (но жениться на курляндской герцогине Анне Иоанновне ему не позволил Меншиков, а от Великой княжны Елизаветы Петровны он сам отказался) пытался сформировать уланский полк «Саксонские волонтеры», в котором должны были служить татары, валахи, «мавры» и негры. К 1747 году ему удалось найти 9 «мавров» и 20 негров, в 1749 году число негров увеличилось до 49.
Темнокожий улан маршала Морица Саксонского, 1745 г.
Эволюция и деградация янычар
Роковым стал поступок сына Мурада II – знаменитого Мехмеда Фатиха (Завоевателя), который при вступлении на престол в 1451 году, стремясь заручиться поддержкой янычар, распорядился выдать им дополнительные деньги в качестве подарка.
Мехмед II Фатих на портрете Беллини, 1480 г.
Янычарам это очень понравилось, и с тех пор они стали требовать деньги от каждого нового султана – и даже поддерживать претендентов на трон, поскольку, чем чаще меняется власть, тем чаще следуют выплаты.
И постепенно из покорных слуг султанов янычары превратились в их самый страшный кошмар. Именно они фактически контролировали Стамбул и в любой момент могли «перевернуть котлы» – устроить бунт и сместить неугодного им правителя. Неслучайно именно с янычарами в Эпоху дворцовых переворотов сравнивали развращенных гвардейцев петербургских полков. Французский дипломат Фавье, например, писал о них:
«Многочисленный и в высшей степени бесполезный корпус гвардейцев, этих янычар Российской империи, гарнизон которых находится в столице, где они как бы держат в заточении двор».
Первым султаном, убитым янычарами, стал султан Баязид II – в 1512 году. В 1525 году жертвой их ярости едва не стал знаменитый Сулейман Великолепный: янычары разграбили константинопольскую таможню, дома высших сановников (в том числе – и великого визиря), еврейский квартал и попытались прорваться к самому султану. Сулейман тогда лично убил трех янычар, но бежал, увидев целившихся в него лучников. Ага янычар был казнен, но остальным пришлось выплатить значительные премии.
Османские янычары XVI века на реконструкции М. Горелика
Пик янычарских бунтов пришелся на 1617–1623 годы, когда за 6 лет были свергнуты четыре султана. Под давлением янычар была ликвидирована система девширме – в корпус теперь принимались дети янычар и коренные турки. В 1566 году они выбили у султана Селима II разрешение вступать в брак. Обзаведясь семьями, янычары предпочитали заниматься не военными упражнениями, а ремесленничеством и торговлей.
Автор написанного в начале XVII века трактата «История происхождения законов янычарского корпуса» горько сетует:
«Теперь же многие из новичков… вообще не живут в казармах, а появляются там только в день выплаты жалованья… ни правил не соблюдают, ни службы не несут. В прежние времена янычары не были, как нынешние, сбродом… Нынешние янычары пьют вино и ленятся молиться, как это положено благочестивым мусульманам… Аджеми оглан вообще денег теперь не дают. Деньги эти пропадают среди чорваджи (офицеров) и растрачиваются. Закон падишахов не соблюдается».
А вот что пишет он об отмене системе девширме:
«С тех пор как в очаг попал всякий сброд, всякие там турки (!), мало того, что они не идут в поход, сколько (от них) беспорядков там, где они оказываются!»
Попытки реформировать янычарский корпус по европейским образцам заканчивались бунтами – и султаны почитали за удачу, если янычары соглашались удовольствоваться головой визиря. Последним султаном, погибшим во время янычарского бунта, стал Селим III – в 1807 году. А в следующем году в подожженном янычарами дворце погиб великий визирь Алемдар Мустафа паша Байрактар.
Кровавый финал истории янычарского корпуса
В июне 1826 года 30-й османский султан Махмуд II объявил, что янычары не будут есть баранину до тех пор, пока они не изучат строевые порядки и тактику европейских армий.
Махмуд II на портрете Шлезингера, 1839 г.
Это было очень смелое решение, потому что численность константинопольских янычар достигала 20 тысяч человек, и отреагировали они на султанский указ вполне традиционно: они восстали уже на следующий день, и к ним примкнули столичные пожарные и носильщики, а также старые друзья и покровители – дервиши-бекташи.
В Стамбуле снова были разграблены многие богатые дома, в том числе – дворец великого визиря. Махмуду II с министрами и шей-уль-исламом (духовный лидер мусульман Турции) пришлось укрываться в мечети султана Ахмета. Он пытался успокоить мятежников обещаниями милости, но те уже не могли остановиться – продолжали грабить столицу и горожан.
И тогда Махмуд II пошел на экстраординарный поступок – приказал принести Санджак-Шериф, священное Зеленое знамя Пророка, которое, согласно старинному преданию, было сшито из халата пророка Мухаммеда. Это «Благородное знамя» разворачивалось лишь в случае смертельной опасности, которая грозила и Турции, и исламу – и каждый мужчина, способный носить оружие, должен был передать себя в руки султана. До того времени, кстати, Санджак-Шериф разворачивался всего один раз – во время неудачного похода в Венгрию в 1595 году.
Санджак-Шериф – знамя пророка Мухаммеда (свернуто) и золотой ковчег, в котором оно хранится, Топкапы, Стамбул
На помощь Махмуду II пришли солдаты других полков (в том числе – издавна соперничавшие с янычарами сипахи), матросы боевых кораблей и многие горожане, которым уже давно надоели бесчинства обнаглевших янычар. Мятежники были блокированы на площади Эйтмайдан и расстреляны картечью. Затем были сожжены казармы – и в них заживо сгорели около 4 тысяч янычар. Около 100 янычар пытались укрыться в константинопольской цистерне Филоксена (подземное водохранилище) и утонули там.
Через два дня мятеж был подавлен, однако еще неделю палачи рубили головы выжившим янычарам и бекташам. Их трупы бросали в Босфор – их было так много, что мертвые тела мешали плаванию кораблей. Янычарские мятежи вспыхнули и во многих провинциях империи, но были легко подавлены. Последние казни янычар состоялись в конце 1826 года в башне города Салоники, которую даже стали называть «Кровавой» (но теперь – Белой).
После этого Махмуд II запретил даже произносить имя янычар, на кладбищах были уничтожены их могилы.
Однако, читая о событиях 1865 года, мы вдруг узнаем, что янычары тогда участвовали в столкновениях с переселяющимися в Турцию черкесами. Возможно, это были солдаты расформированных янычарских частей, может быть, даже их дети, которых по привычке ещё называли янычарами? Либо янычарами по ошибке названы солдаты нового корпуса, созданного Махмудом II – Asakir-i Mansure-i Muhammediye (Асакир-и Мансур-и Мухаммедие – «Победоносные воины Мухаммеда»).
Любопытно, что через два года был расформирован и поддержавший Махмуда II корпус сипахов, но волнений в данном случае не последовало: сипахи старших возрастов ушли в отставку, молодые стали кавалеристами «Победоносных воинов Мухаммеда».
Сипах и янычары
Османский сипах на гравюре из книги Алена Манессона Малле «Art de la Guerre», 1696 г.
Наряду с янычарами в 1826 году пострадали и бекташи, орден которых был запрещен, но уже в середине XIX века уцелевшие дервиши вышли из подполья. Из новой республиканской Турции их позже изгнал Мустафа Кемаль Ататюрк, который, кстати, в молодости не гнушался янычарской формы, надевая её, чтобы пойти на бал-маскарад:
Но теперь он заявил:
«Турция не должна быть страной шейхов, дервишей, мюридов, страной религиозных сект».
Бекташи перебрались в Албанию, где в 1967 году их деятельность запретил Энвер Ходжа. Легальную деятельность албанские бекташи возобновили в 1990 году, а в конце ХХ века они вернулись и в Турцию.