Мнения: Елена Фетисова: Выход на тропу любви

Нечто чуждое, иное врывается в твою жизнь с зубной щеткой, тапочками, штампом в паспорте и перспективой на всю жизнь. И самое страшное, что ты не имеешь права его просто терпеть, как соседа – ты его можешь только любить. «И дались они вам! Нет разве проблем посерьезнее?» – изрядное число людей раздражают «придирки» верующих к гомосексуализму. «Что, – вопрошают нас, – кроме «путинской пропаганды», стоит за вашими «традиционными» ценностями?» Не нравится вам синяя в звездах евроборода – так не смотрите. Или чем вот так страшен брак «папы и папы», если в целом они – приличные люди, даже в подъезде не курят и соседских старушек через дорогу водят с завидным усердием? «Плодиться и размножаться» не могут? Так ведь есть прецеденты... Но вас, чистоплюи, и прецедент не устраивает! Папа плюс папа или папа плюс мама... Живут себе люди, любят друг друга – так какое вам дело: одного они пола или разного, венчаны или не венчаны? «Бог есть любовь», а вы, ханжи, ступайте лесом! И все же хочется немного задержаться на опушке с парой «ханжеских» теоретических выкладок. Что в традиционном браке самое ужасное для вступивших в него? Иное. Встреча женщины с мужским, а мужчины с женским, отягощенным еще и иным темпераментом и результатом иного воспитания. Человек при малейшей возможности склонен замыкаться на себе, он мера всех вещей и критерий истины, он все вокруг поверяет собой – своим опытом, своим знанием. У каждого, как помним, своя планета. И всякий ближний для человека – немного инопланетянин, а ближний иного пола инопланетянин вдвойне. Как во времена еще традиционной Англии заметил Честертон, на взгляд мужчины любая женщина – сумасшедшая. А мужчина на женский взгляд, насколько я помню, – чудовище. Одно дело – повседневное общение с различными «другими». Будь начальница мужчины даже трижды сумасшедшей – он выйдет с работы и забудет ее, как страшный сон. А сосед по подъезду, хотя и вполне чудовище, чудит все же там, далеко за дверью. В обычной жизни обычных ближних мы либо терпим, либо жалеем, но жалость – это больше бонус для собственного самолюбия, чем настоящая любовь. А тут – нечто чуждое, иное врывается в твою жизнь с зубной щеткой и домашними тапочками, штампом в паспорте и перспективой на всю жизнь. Иное обходит форпосты формальной вежливости и баррикады твоих привычек, прорываясь прямиком к твоему сердцу. И самое страшное то, что ты не имеешь права его просто терпеть, как соседа – ты его можешь только любить, а иначе – зачем все это? В человеке легко любить свое отражение, «себя любимого». Легко любить отдельные чуждые черты – ведь часто это именно те черты, которых нам самим не хватает, которые мы хотели бы видеть у некоего воображаемого идеального себя. Со всем остальным куда сложнее. Мужчина-рационалист еще мог бы с умилением принимать глубокие чувства и переживания своей супруги, но вот эта женская пустая эмоциональность, «внезапность и противоречивость»... Ух, увольте! А женщина, столкнувшись с мужской моделью поведения, искренне не понимает, почему муж не хочет в подробностях рассказать, что позавчера ему сказала Марьиванна, к лицу ли ей была новая прическа, и то ли она сказала, что хотела сказать. Дальше жена бежит на форум или к маме за советом: как перевоспитать этого бесчувственного и невнимательного чурбана?! Однако только там, где другой перестает быть для нас сумасшедшим, нуждающимся в немедленном перевоспитании, – только там и начинается любовь. Брак – это вызов на тропу любви из скорлупы вежливого терпения. Христианство так ценит брак именно потому, что он учит нас (может научить) принимать и любить в жизни что-то иное, кроме собственного идеала, кроме своей «авторской» картины мира. Это школа любви «на равных» – а терпеть, жалеть и сочувствовать с высоты своего великодушия мы, как правило, и так умеем. Принятие инаковости супруга – это и «религиозное обучение» для христиан. Самая важная инаковость для человека – это Бог. Бог трансцендентен, а человек приглашается к общению с Ним через восхождение над своей инаковостью, через преодоление. Вместо коллапса угасания «в собственном соку» человек может «расшириться», воспарить над своей природой. Это тот единственный труд, который иногда все-таки делает из обезьяны человека. Однако это – высшая математика, это как полет к другим галактикам для туземца, строгающего долбленую лодку. Но лодка – это уже ключ к выходу за пределы туземного мирка самолюбования. Лодка – неплохой старт дальнего путешествия. Наша лодка для начала должна одолеть небольшой пролив – между мужским и женским, между мужем и женой. Это такой на самом деле долгий путь, что жизни на него едва хватает – оттого-то христианство так «плохо» относится и к разводам: как к побегу капитана с корабля. В такой системе координат чье-то неожиданное влечение к человеку своего пола представляется не иначе как нарциссизм, закрепленный в действии. Вместо выхода навстречу чему-то принципиально иному человек тянется к собственному «зеркалу», ищет простого и понятного укрытия от пугающей инаковости чужого пола. Это тупик, отказ еще на пороге от пути возрастания в любви к чему-либо, кроме собственного «портрета»... Как-то в биографии одной известной писательницы я натолкнулась на фразу о том, что во столько-то лет она, так сказать, сменила ориентацию – уже после того, как едва не вышла замуж вполне традиционно. Читала я и статью-исповедь американки, с которой произошла обратная история – бывшая лесбиянка, однажды она стала «обычной» женой и матерью. Думаю, что некий процент генетически обусловленной гомосексуальности среди таких людей есть – но чаще это такая своеобразная психологическая капитуляция, неготовность выйти из скорлупы своего «Я» и своего пола, зависящая, возможно, от каких-то серьезных проблем в общении еще в детские годы. Или попытка найти у представителя своего пола то, что в собственном характере оказалось отчего-то не развито. Христианство не принимает гомосексуальный брак именно как духовный тупик для его сторон, как коллапс человеческой личности. Идеальная (идейная) основа здесь – забота о человеке, желание ему лучшей доли, выхода из тупика. Это отнюдь не коварная попытка церкви неизвестно зачем запретить каким-то несчастным получать удовольствие тем способом, которым они желают. Просто христиане до сих пор верят, что есть радости сильнее, слаще и долговечнее простого удовольствия. И это не только блаженство будущего века. Радость и счастье супружеского единомыслия возможны уже здесь, на земле. Но эту радость дает победа над собственными стереотипами и взаимное принятие инаковости супруга, а не рассматривания себя в зеркале «партнера» своего же пола. И с этой позиции должна быть понятна борьба «подлых консерваторов» с пропагандой гомосексуализма среди несовершеннолетних. Мы полагаем, что детей, у которых количество проблем в общении со сверстниками только возрастает, нужно учить решать проблемы – в том числе и в общении с противоположным полом, – а не рекламировать им кратчайший путь к бегству. Да, на уровне реакции отдельных верующих все эти оптимистичные идеи могут вырождаться до агрессивной раздражительности против ЛГБТ-сообщества, особенно при наличии провокаций. Но делать из этого вывод типа «христианские убеждения порождают нетерпимость и вражду, потому что верующий Петька набил морду «голубому» Ваське» – это все равно что сделать вот такое заключение: «Знание правил дорожного движения ведет к авариям, потому что сразу после автошколы одна блондинка за рулем подрезала троллейбус».

Теги:  религия, Евровидение, православие, брак, семья, гомосексуализм, ЛГБТ-сообщество