На пути к поражению в Крымской войне: причины кризиса русского офицерского корпуса
XVIII век – эпоха побед и расцвета
Продолжим начатый в статье Академия Генерального штаба: от эпохи Николая I до Русско-японской войны разговор.
В этом материале побеседуем не собственно об Академии, а об аспектах затронувшего армию кризиса в Николаевскую эпоху, итогом которого стало поражение в Крымской войне.
В первой половине XIX столетия офицерский корпус отдалился от солдатской массы, поскольку осталась в прошлом военно-административная деятельность генерал-фельдмаршала Г. А. Потёмкина и направленная на воспитание войск – генералиссимуса А. В. Суворова, равно как и адмирала, ныне канонизированного, Ф. Ф. Ушакова.
Подобное положение дел выглядит парадоксальным. Ибо XVIII в. представлял собой время, когда крепостное право не ставилось под сомнение. Вместе с тем он же связан с расцветом дворянства, точнее – лучшей его части в лице, помимо упомянутых выше, также В. Н. Татищева, Н. М. Карамзина, Г. Р. Державина, Д. И. Фонвизина, П. И. Шувалова, П. А. Румянцева, С. Р. Воронцова, Ф. Ф. Ушакова, братьев Г. Г. и А. Г. Орловых.
И не случайно, что именно в этом столетии был не только основан первый русский университет, но и положено начало отечественной мемуаристки – воспоминания всесторонне образованного А. Т. Болотова (в каком-то смысле к данному жанру можно отнести и ранее созданное Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, но всё-таки это не мемуары в классическом смысле, а скорее литература, выдержанная в агиографическом жанре).
Да и окружение Александра I в первые годы его правления в лице Негласного комитета и приближённого к трону М. М. Сперанского – ещё XVIII в. Не календарный, конечно.
Путь из служилого сословия в привилегированное
В свете вышесказанного важна дата: 28 января 1725 г., которая обычно в литературе несправедливо видится проходной. Но именно в упомянутый день был сделан необратимый шаг по превращению самодержавной монархии в дворянскую и дан импульс к высвобождению словно дремавшего под спудом творческого потенциала ставшего правящим сословия, впервые заявившего о себе как о самостоятельной политической силе.
Именно впервые. Ибо в Смуту, да, был П. Ляпунов, но всё-таки значительную роль в тех событиях сыграло казачество, принимавшее больше сторону самозванцев, а потом поддержавшее избрание Михаила Романова.
Вообще, в «Бунташном» XVII в. дворянство в качестве самостоятельной силы не выступало, осознавая себя именно служилым сословием.
И всё радикально меняется в следующем столетии, причём довольно стремительно, и уже с воцарения Елизаветы Петровны вообразить, что кто-то из русских дворян мог разделить судьбу воеводы М. Б. Шеина или князей И. А. и А. И. Хованских – практически невозможно. То есть эмансипация дворянства происходит при жизни буквально одного – двух поколений.
Представьте себе: в годах 1740-х рождённый во времена Алексея Михайловича дед и его внук – скажем, офицер-преображенец, живут в одной провинциальной усадьбе, но принадлежат к совершенно разным мирам.
И что важно: один образованный, а второй, возможно, и нет – не до всех ведь твёрдая длань Петра I дотянулась, учиться принуждавшая. А образование стало важнейшей составляющей раскрытия творческого потенциала «благородного» сословия.
Дабы не быть голословным, в качестве подтверждения своих доводов сошлюсь на выдающегося военного теоретика генерал-майора А. А. Свечина:
«В конце XVIII века офицерский корпус представлял образованнейшую часть русского общества, цвет русского дворянства; отношения офицеров и солдат суворовской армии были проникнуты демократизмом, заботливым отношением к солдату, стремлением офицера привлечь к себе солдата. Это являлось возможным, когда помещичий класс находился в расцвете своих сил, когда пугачевское революционное движение не внесло еще ни малейшего раскола в его ряды.»
И здесь уже разительный контраст с XVII в., когда большинство дворян были неграмотны и в военной области не могли составить конкуренции шведским, голландским или французским офицерам.
Хотя, разумеется, начатые ещё Михаилом Фёдоровичем и его сыном продолженные военные реформы, связанные, скажем, с созданием полков нового строя, постепенно меняли картину и с образованием дворян. Другое дело: насколько сами темпы этого процесса отвечали задачам обеспечения обороноспособности страны.
Собственно, в этом и заключается историческая заслуга Петра I: заставил учиться дворян, благодаря чему в целом уровень их образованности сравнялся с европейским.
А учитывая веками складывавшийся ратный образ жизни служилого сословия, то и плоды просвещения реализовывались прежде всего в военной области, о чём свидетельствуют действия нашей артиллерии и флота, то есть родов войск, требующих узкой специализации. Результат не замедлил сказаться серией блестящих побед, в том числе и над лучшими европейскими армиями и их полководцами.
Победа как предвестник поражения
Но расцвет оказался недолог. Великая французская революция сломала сословные перегородки, аккумулировав социальные лифты в обществе, а вместе с ними – стремительный рост образованных людей, прежде всего на военной службе.
Отчасти это проявилось в Наполеонику. Но она представляла ещё переход из XVIII в. в XIX-й. А заданная блестящим XVIII столетием инерция позволила нам победить.
Сам венценосный внук Екатерины II ещё типаж скорее её «золотого века», как и герои Отечественной войны 1812 г. В конце концов, многие из них – те же генералы от инфантерии М. А. Милорадович и П. И. Багратион – воспитанники Суворова, ветераны его Итальянского и Швейцарского походов, носители военных традиций XVIII в.
И Александр I: такое ощущение, будто после Парижского триумфа и Венского конгресса он уже не вписывается в наступившее столетие с его чадящим паровозным дымом, железными дорогами и навевающими эстетическую тоску фабричными корпусами.
Отсюда легенда о его тайном отречении от престола и превращении в старца Фёдора Кузьмича. И мне думается, недаром Александр I и Бонапарт умирают с разницей в четыре года, ещё не старыми людьми. Словно их время вышло, и свою роль в истории они сыграли, причём блестяще.
В военном же деле всё бóльшее значение начинает играть техника, требующая специализированных знаний. В особенности на флоте и в артиллерии. И домашнего образования, умноженного на боевой опыт, здесь уже оказывается недостаточно.
Во второй четверти XIX в. происходит критическое отставание России от ведущих стран Западной Европы. Повторю, во Франции и Пруссии промышленный переворот начинается примерно в 1810-е, запускаются социальные лифты, обеспечивающие вооружённые силы квалифицированными, в технической сфере, кадрами.
Да и творческий потенциал русского дворянства: такое ощущение, что он исчерпал себя. Столь ярких и порождённых «благородным» сословием имён мы уже не встретим в таком количестве. Напротив, оно вырождается в персонажей, блестяще описанных, пусть и в гротескной форме, Н. В. Гоголем в его «Мёртвых душах».
Ситуацию для России усугубляли и оборотные стороны победы над Наполеоном, ибо они,
«увенчавшиеся, – пишет Свечин, – занятием Парижа в 1814 году, явились прежде всего торжеством феодального строя России, стабилизировали власть верхов дворянства и преградили дорогу реформам.»
Обратите внимание: именно в то время и начинается во Франции и Пруссии промышленный переворот.
Нет, у нас тоже шли определённые изменения в системе военного образования, обусловленные увеличением армии в связи с участием в Наполеоновских войнах, что потребовало соответствующего пополнения офицерским составом.
О внутренних противоречиях военного образования
Николай I видел проблему и пытался её решить. Так, было сформировано 17 кадетских корпусов. Разумеется, общий уровень образования офицеров благодаря этому стал выше, равно как и кругозор. Вот только далеко не все полученные знания носили прикладной характер.
Здание одного из старейших кадетских корпусов
По словам историка С. В. Волкова:
«Помимо военных наук в кадетских корпусах преподавались: Закон Божий, русский язык и литература, немецкий и французский языки, математика, естественные науки, география, история, статистика, законоведение, чистописание, рисование и черчение.»
Насколько необходимо было столько языков и рисование? Не стоило ли их заменить сугубо военными дисциплинами, увеличив количество выделяемых на них часов?
На несоответствие преподаваемых предметов задачам, перед офицерскими корпусом стоявшим, указывают и современные исследователи.
Один из них, В. Н. Бибиков, пишет следующее:
«Процесс подготовки офицерских кадров русской армии в первой половине XIX века, вся система военно-профессионального образования характеризовалась внутренней противоречивостью: между теорией и практикой подготовки; между целями подготовки и возможностью их реализации в ходе учебно-воспитательного процесса; между требованиями к подготовке офицерских кадров и ее реальной организацией в военно-учебных заведениях; между содержанием и методикой подготовки офицерских кадров.»
С Академией Генерального штаба была, как мы помним из предыдущего материала, та же картина: с одной стороны, она оказалась оторвана от войск, с другой – перегружена второстепенными предметами.
Несостоявшийся экзамен для министров
Отставание в плане образования затрагивало не только военную сферу. Ещё вернувшийся из ссылки М. М. Сперанский предложил Александру I в 1821-м ввести экзамены в министерствах, дабы проверить уровень компетентности сотрудников.
Экзамены не состоялись, но Сперанский провёл выборочное исследование. Результат: компетентными на своих должностях оказались 28 %. Самые образованные служили в Министерстве образования и МИДе, в Военном министерстве таковых набралось 13 %. Внутренних дел – 9 %.
Война как момент истины
И если Николай I понимал проблему, то Крымская война её вскрыла:
«Поражение России в Крымской войне, – пишет историк А. Н. Гребенкин, – обнажило многие язвы на теле русской армии. Низкий уровень подготовки офицерского корпуса являлся, пожалуй, самой болезненной из них. Три четверти русских офицеров не имели военного образования, а их общеобразовательная подготовка была, как правило, весьма слабой.»
Приведённая оценка находит подтверждение в словах начальника севастопольского гарнизона барона генерал-адъютанта Д. Е. Остен-Сакена:
«Генералы же наши, исключая единиц, не соответствуют офицерам и солдатам. Я не говорю о личной храбрости, которая одна недостаточна для генерала.»
На флоте дела обстояли не лучше. Ведущий отечественный специалист по Крымской войне, историк Сергей Махов, объясняет подлинные причины затопления кораблей в Севастопольской бухте (см. ролик по ссылке ниже), и они также связаны с уровнем образования морских офицеров; равно как и с его точки зрения:
«Главная проблема николаевского царствования – сумели создать отличный солдатский материал, но не сумели им распорядиться, поскольку на подготовку офицеров и особенно высшего комсостава махнули рукой. Это отлично видно как в армии, так и на флоте. Раз за разом теряли выгоднейшие ходы, не использовали отличнейшие возможности, и вообще, вели войну «от обороны».»
Словом, после Парижского мира стало очевидным: в системе военного образования необходимы перемены. И они, связанные с именем генерал-фельдмаршала Д. С. Милютина, наступили, о чём поговорим в следующий раз.
Использованная литература:
Волков С. В. Русский офицерский корпус. – М.: Воениздат, 1993.
Глинка Ф. Н. Очерки Бородинского сражения (Воспоминания о 1812 г.) — М.: в тип. Н. Степанова. 1839.
Бибиков В.Н. Подготовка офицеров русской армии в первой половине XIX в.
Гребенкин А.Н. Реформы в области военного образования в России во второй половине XIX – начале XX века: социокультурные аспекты // https://pish.ru/blog/archives/4673
Морозов С.Д. Военное образование в России на рубеже XIX – XX вв.
Свечин А.А. Эволюция военного искусства. – Т. II. М.: RUGRAM, 2024.
Сергей Махов. Дело о затоплении кораблей в Севастополе https://www.youtube.com/watch?v=0RWfnEAh75s&t=760s