Музыкант Вадим Эйленкриг: «Все инструменты от лукавого»

Неповторимый репертуар

«У джазового артиста должен быть неповторимый репертуар, который ассоциируется именно с ним», — считает Эйленкриг.

Вадим Эйленкриг вырос в музыкальной семье. Его отец, Симон Эйленкриг — саксофонист, бывший директором Иосифа Кобзона и Людмилы Гурченко. Музыке Вадим учился на «подзатыльниках», в которых и обнаружился его абсолютный слух.

Фото представлено организаторами фестиваля "Jazz в Кремле с Ольгой Скепнер"

На сегодняшний день Эйленкриг уже успел выступить в Нью Йорке на сцене главного американского концертного зала «Carnegie Hall», стать заслуженным артистом Татарстана (за работу в фестивале «Ветер перемен» в 2016 году) и покорить международную публику.

К слову, фестиваль татарской песни «Ветер перемен» в этом году был отменен. Официально это произошло в связи с проведением XVI Cаммита БРИКС, однако сам музыкант назвал еще одну причину.

«Фестиваль "Ветер перемен" в этом году взял паузу. Прежде всего потому, что была проделана колоссальная работа: мы записали шесть альбомов по тридцать композиций, и еще пятьдесят никуда не вошли. В какой-то момент нужно было выдохнуть, чтобы понять куда двигаться дальше», — рассказал Эйленкриг.

Фото представлено организаторами фестиваля "Jazz в Кремле с Ольгой Скепнер"

Экзотика и уникальность

Татарская музыка — экзотика для зарубежья. Особенно в 2020 году, когда «Eilenkrig Orchestra» сыграла сольный концерт «Wind of Change» («Ветер перемен») в США. Это татарский проект, но услышали его не только татары, проживающие в штатах.

«Люди увидели на афишах татарскую музыку, поняли, что никогда ее не слышали, и им стало интересно. В зале сидело около трехсот татар, двухсот евреев, а остальные две тысячи — китайцы, японцы, индусы и многие другие», — вспоминает музыкант.

Фото представлено организаторами фестиваля "Jazz в Кремле с Ольгой Скепнер"

Эйленкриг подходит к определению татарской музыки с осторожностью.

«Что делает татарскую музыку татарской? Пентатоника есть у китайцев, у японцев и даже у джазовых музыкантов. Я для себя определил ее прежде всего как традиции, уникальный язык и мелизматика», — рассказал Эйленкриг.

Уникальная музыка сегодня редкость. Об этой проблеме музыкант говорит уже давно, и до сих пор уверен, что новой музыки не появилось. Стагнацию он видит во всем искусстве, и даже в философии (по его мнению, последней революцией был экзистенциализм). Однако музыкант не теряет надежды услышать нечто новое.

«Я все ждал, что прилетят инопланетяне, кто-то вылезет из-под земли или мы найдем Атлантиду. Это конечно шутки, но что-то должно произойти», — шутит Эйленкриг.

Фото представлено организаторами фестиваля "Jazz в Кремле с Ольгой Скепнер"

Инструмент от лукавого

Неделю назад на этой сцене выступил «виртуоз-балалаечник» Алексей Архиповский. Он мог долго рассказывать о свое инструменте. У Эйленкрига для своей трубы только два слова – «кусок железа». Он убедился в этом, когда однажды ехал на репетицию, и из его багажника выпала труба. Ее нашли, но она была в чудовищном состоянии — на ней уже невозможно было играть. Супруга музыканта спланировала поездку в Италию к мастеру, который делает трубы вручную.

«Она сделана для меня, я ее сам выбирал, за ней ездил в глухую итальянскую деревню. Но все равно, честно — это просто кусок металла», — признался Эйленкриг.

Фото представлено организаторами фестиваля "Jazz в Кремле с Ольгой Скепнер"

Инструмент, будь он из железа или дерева, оживает в руках человека. Музыкант наполняет инструмент тем, что у него внутри. Для духовиков это так и в прямом, и в переносном смысле.

«Только голос человека — инструмент, который дан Богом, а все инструменты от лукавого», — заключил Вадим Эйленкриг.