Монополия на опий в Маньчжоу-Го: бюрократы душили наркоманию

Опий и опиумокурение. В Восточной Азии в эпоху мировых войн не было другого такого же вопроса, который касался бы почти всех сторон жизни общества в Китае, Японии и других соседних странах. Для Японии, которая в то время строила свою сферу влияния в этом регионе, опий тоже становился проблемой, которую нужно было как-то решать, поскольку от этого зависели многие социальные, экономические и даже политические факторы.

Тем более что и в этой теме появляются различные искажения и «историческое беспамятство», что будто бы японцы чуть ли не насаждали опиумокурение на подвластных территориях.

Искажения произрастают из двух источников.

Во-первых, политика Японии по поводу опия почти всегда отрывается от контекста того времени. Наиболее существенные стороны этого контекста состояли в том, что на всех территориях, подвластных или с доминирующим влиянием, японцы старались проводить индустриализацию, для которой требовались рабочие, и побольше. Так что уничтожение людских ресурсов опиумокурением японцы рассматривали как фактор, срывавший их далеко идущие планы. Отсюда и вытекает политика борьбы с опиумокурением.

С другой стороны, рядом был Китай, в котором опия было много, он просачивался контрабандой, и это обстоятельство делало попытки прямого и полного запрета безрезультатными. Китайская Республика опий запретила – и что? Она ничего не смогла поделать ни с выращиванием, ни с тайной продажей опия, ни с опиумокурильнями и полчищами наркоманов в них. Японцы же этот фактор всегда принимали во внимание, и отсюда росли их специфические методы.

Во-вторых, до сих пор есть политические интересы и заказ на то, чтобы демонизировать императорскую Японию. Насколько можно судить, за этим скрываются более чем веские причины. Вот в порядке этой демонизации некоторые исследователи берутся за тему, потом осуществляют некоторые передергивания и манипуляции, и вот выходит резко искаженная картина.

Однако, оригинальные материалы убеждают в обратном: японская администрация и союзные Японии государства старались потребление опия подавить, хотя и специфическими методами. Опий им весьма мешал в реализации разных планов. Вот один из наиболее интересных, хотя и не единственный пример – это создание государственной монополии на опий в Маньчжоу-Го.

Первые законы

Опий в Японии был известен с XIII века, но стал серьезной политической проблемой с началом первой Опиумной войны в 1839 году. Правительство сёгуната Токугава было весьма хорошо знакомо с подоплекой Опиумной войны в Китае, благодаря голландским купцам, которые ценили свою монополию на торговлю с Японией и не желали появления европейских конкурентов в порту Нагасаки или где-либо еще. После подробных объяснений голландцев, что такое опий и насколько разрушительные последствия он вызывает, японское правительство было настроено не допустить импорта опия в свою страну.

Кстати, и впоследствии японцы хорошо помнили опиумные войны в Китае, много о них писали, и это было для них наглядным уроком, как гибнут большие империи, проигравшие войну.

В 1858 году доживавший последние дни сёгунат Токугава подписал договор с пятью державами об открытии торговли, и в этот договор был внесен пункт о запрете импорта опия из всех подписавших договор стран. Однако это соглашение не соблюдалось, и через открытые для иностранных купцов Нагасаки и Йокогаму пошла контрабанда опия.

Император Мейдзи в июне 1868 года издал первый указ о запрете употребления и продажи опия. 4 сентября 1870 года был издан «Закон о продаже опия», подтвердивший прежние запреты. Интересно, что этот закон почти без изменений вошел в состав ныне действующего в Японии уголовного кодекса.

Однако простого запрета оказалось мало. Иностранные купцы пользовались правами экстерриториальности, и наказать их за ввоз и продажу опия было нельзя.

Поэтому в Японии пошли другим путем.

1 мая 1879 года был издан закон о государственной монополии на покупку опия как внутри страны, так и за рубежом, а также продажи его специально лицензированным торговцам для медицинских нужд. В то время опий и его настойка часто использовались как наиболее доступное обезболивающее и противодиарейное средство. В рамках госмонополии все производители, продавцы и покупатели опия должны были пройти обязательную регистрацию.

Тайвань и Корея

После этого произошли разные события, и Япония снова столкнулась с опием уже на Тайване, отторгнутом у Китая по итогам японо-китайской войны. В то время на Тайване выращивание опия было главной отраслью местной промышленности, и наркоманов было более чем достаточно.

Японское генерал-губернаторство в 1898 году ввело в действие закон, согласно которому производство, приобретение, продажа опия, так же как и приспособлений для его употребления, были объявлены государственной монополией.

В целом система повторяла японскую, за одним немаловажным исключением, сделавшимся важным в последующем, в том числе и в Маньчжоу-Го. Наркоманам было разрешено покупать опий у лицензированных государством продавцов после регистрации в полиции и только по предъявлению соответствующего документа. Всем остальным, как японцам, так и тайваньцам, покупать опий разрешалось только в медицинских целях и по рецепту врача.

Производителей опия обложили налогами, которые постепенно повышались, заставляя крестьян отказываться от его возделывания. В течение 40 лет японцам удалось практически ликвидировать производство опия на Тайване.

Примерно аналогичным образом дело развивалось и в Корее.

Уже в 1905 году японский генерал-резидент потребовал от корейского правительства принятия мер по контролю за опиумокурением. Опий попал под запрет в Корее в марте 1912 года, а впоследствии в июне 1919 года был принят специальный закон об опии и правила его производства и оборота. Он также предусматривал введение государственной монополии, в которой специальное ведомство регистрировало крестьян, занимавшихся выращиванием опия, скупало у них продукцию по шкале твердых цен в зависимости от содержания морфина, поскольку в Корее опий предназначался главным образом для производства морфина, необходимого для больниц, госпиталей и, в частности, для армии.

В Корее были лучше условия для возделывания опийного мака и более дешевая рабочая сила, чем в Японии. К 1941 году генерал-губернаторство вывело производство опия в Корее на уровень примерно 50 тонн в год.

«Удостоверение наркомана»

В конце 1931 года японцы вторглись в Маньчжурию, которую отторгли у Китая и образовали там Маньчжоу-Го, формально созданное 1 марта 1932 года. Вместе с территориальными приобретениями и природными ресурсами японцы получили в комплекте опиумокурение в масштабах, типичных для Китая того времени, но трудно представимых для Японии. Достаточно сказать, что из 30,8 млн человек населения примерно 1,5 млн были наркоманами. Это 4,8 % населения.

Потому в числе приоритетных вопросов, которые должен был разрешить сначала Верховный правитель, а потом император Маньчжоу-Го Пу И, было введение государственной монополии на опий по уже опробованному японскому образцу.


16 сентября 1932 года был образован Подготовительный комитет по введению монополии на опий. 10 января 1933 года был провозглашен временный закон о торговле опием, а 17 января опубликованы временные правила торговли опием. 3 ноября 1933 года была сформирована и утверждена система государственной монополии на опий в Маньчжоу-Го, а 30 ноября 1933 года было объявлено о запрете употребления опия.

Как и на Тайване исключение было сделано для медицинских целей, а также для наркоманов. Наркоманы считались больными, им оказывалось определенное лечение и потому им временно и ограниченно разрешалось приобретение и употребление опия для курения, под строгим и жестким контролем.

Японская система государственной монополии на опий, введенная в Маньчжоу-Го, была простой и изящной, как удар дубинкой по хребту, вполне в духе нравов военно-феодальной монархии. Метод этот можно было бы охарактеризовать так: ударим бюрократизмом по наркомании. По смыслу это была запретительная система разрешений и отчетности, которой японо-маньчжурские бюрократы опутали весь процесс производства и сбыта опия с тем, чтобы было проще бросить, чем дальше мучиться.

Наркоман, чтобы легально купить опий, должен был обратиться в полицию за разрешением. Полиция наводила о нем справки: имя, возраст, место жительства, род занятий и так далее. Все это фиксировалось в специальной картотеке, а самому наркоману выдавали карточку, своего рода «удостоверение наркомана». Продавец мог продать опий только по предъявлении этой карточки.


Если кто-то подумал, что японо-маньчжурские бюрократы разрешили покупать опия, сколько душе угодно, то он ошибется. В карточке была указана дневная норма опия, которую владелец карточки мог приобрести. Более того, приобрести опий можно было только в той лавке, название которой было указано в карточке.

Карточки обычно действовали до конца года. Например, по отчету полиции Мукдена за 1936 год, в 1934 году в городе было выдано 4 345 карточек. Всего в 1933 году было зарегистрировано 56,8 тысячи наркоманов, а в 1934 году – 115,4 тысячи.

Количество зарегистрированных наркоманов росло до 1938 года, в котором была пиковая выдача разрешений – 700,2 тысячи. Но в это время этой системой было охвачено порядка 90 % территории Маньчжоу-Го, основные населенные районы. На окраинах ее не было из-за неспокойной обстановки и действий партизан.

Статистика маньчжурской монополии

Правил и требований было много, вплоть до самых мелких предписаний, вроде того, что лавка должна была иметь табличку специально утвержденного образца и размеров. За всеми этими правилами следили контролеры, которые проверяли документацию и товар. Любой опий без документов, без объяснения происхождения или же просто показавшийся контролеру нелегальным (закон строго запрещал самостоятельную покупку у производителя, а также ввоз из-за границы), подлежал немедленной конфискации. Подобная система была для монополии выгодной, поскольку деньги за конфискованный опий не возвращались, потому как он был сочтен нелегальным.

Другой источник внеплановых пополнений. В принципе, законом об опии опиумокурильни были запрещены. Однако лавки могли по желанию и за дополнительную плату приобрести у монополии разрешение на курение. Курительные принадлежности производились и продавались под контролем монополии. Если контролер считал, что с документами непорядок и курение нелегально, он мог конфисковать принадлежности и наложить на торговца штраф.

Разумеется, госмонополия довольно долго боролась с частными конкурентами. Маньчжурской полиции потребовалось приложить немало сил для борьбы с нелегальной продажей и курением. Например, в Мукдене в 1936 году было арестовано 315 человек, у которых было изъято 3 794 лян (189,7 кг) опия. По отчету полиции, это было вдвое меньше, чем в предыдущем году. Как бы торговцам и наркоманам не нравился бюрократический угар, тем не менее в застенки маньчжурской полиции лучше было не попадать. Поэтому полиция отмечала, что объемы нелегальной продажи опия постепенно сокращались.

Благодаря отчету государственной монополии Маньчжоу-Го за 10-й год Кандэ (1943), в котором были сведения обо всех товарах, подлежащих госмонополии, например, соли, есть возможность проследить динамику производства, ввоза и потребления опия в Маньчжоу-Го:


700 тонн – это впечатляюще, однако на фоне китайского размаха в опиумокурении это сущий пустяк. В 1928 году в одном Учане (ныне это часть Уханя; между прочим, место, с которого началась Синьхайская революция 1911 года) было 340 опиумокурилен и порядка 3 тысяч наркоманов, которые скуривали 110 тысяч лян опия в месяц – это 66 тонн в год.

Статистика монополии велась только по 1939 год, потому как маньчжурский император Пу И 28 декабря 1939 года изволил запретить в Маньчжурии курение опия, и все дела по опию были переданы в другие государственные органы.

Этому предшествовали некоторые события.

Во-первых, в 1937 году, когда система контроля более или менее охватила продажу и потребление опия, было решено нанести сокрушительный удар. В 1937 году была проведена масштабная облава, в ходе которой было закрыто около 6 тысяч лавок, выдворено из Маньчжоу-Го 400 китайских и 123 японских опиумных дилера.

Во-вторых, в октябре 1937 года был принят 10-летний план полной ликвидации опиумокурения и достижения полного запрета опия. В ее рамках была расширена сеть больниц для лечения наркозависимых. В 1939 году в Маньчжоу-Го было 159 таких больниц, способных пропустить 32,9 тысячи пациентов в год.

В-третьих, уже в 1938 году были закрыты почти все мелкие лавки по продаже опия, таковых осталось лишь 253. Опий стали продавать в мелких торговых точках, принадлежавших монополии. Таковых в 1938 году было 1 397.

В 1938 году была проведена масштабная конфискационная кампания: изъято 89,9 тонны опия и уничтожено 15,7 тысячи гектаров посевов, которые могли дать 208,4 тонны опия. Маньчжурские крестьяне, видя все это, резонно считали, что целью создания монополии была конфискация опия. Закручивание гаек многих крестьян, выращивавших опий, поставило на грань разорения.

Наконец, в-четвертых, стала сокращаться выдача разрешений на курение опия. В 1939 году было выдано 566,3 тысячи разрешений, а в 1940 году – 401,4 тысячи. Причем наблюдались довольно многочисленные факты, что в полицию возвращали ранее выданные разрешения.

Картина, из-за трудностей работы с источниками пока получается неполной. Читать китайский и японский канцелярит образца 1930-х годов – это все же довольно тяжело. По всей видимости, в Маньчжоу-Го политика подавления опиумокурения прошла только первую стадию, когда производство и продажа опия брались под контроль государственной монополией. Вторая стадия – удушения наркомании бюрократическими ограничениями, налоговым прессом и даже негласно одобряемым произволом полиции, только началась перед самой войной. К 1945 году полной ликвидации опиумокурения в Маньчжоу-Го, насколько можно судить, не достигли.


В этой теме есть еще что исследовать. Требуется уточнение многих деталей опиумной монополии, как в самой Японии, так и в подвластных территориях, и в разного рода союзных Японии государствах. Картина получалась мозаичной. Были территории, где опия было мало, а были территории, например, союзные Японии государства в Китае и зона боевых действий, где оборот опия исчислялся тысячами тонн.

Японское правительство, как следует из оригинальных источников, определенно рассматривало опий и опиумокурение как угрозу своим планам построения «Великой Восточной Азии», но, ввиду сложившегося положения, было вынуждено создавать промежуточные формы оборота, понимая, что в одночасье опиумокурение запретить и уничтожить не получится.