Таджикистан стремится перенаправить трудовых мигрантов в Восточную Азию 

Таджикистан и Южная Корея 31 октября подписали меморандум, позволяющий таджикским трудовым мигрантам работать на территории этой страны. С его помощью Душанбе, столкнувшийся с сокращением трудовой эмиграции в Россию, стремится перенаправить часть этих потоков на зарубежные рынки труда.

Возможность работать в Южной Корее у таджикистанцев появится с 2025 г. Правда, для этого соглашение должно быть ратифицировано национальными парламентами. По сообщению Министерства труда, миграции и занятости населения РТ оно направлено на «на укрепление и устойчивое развитие сотрудничества в области труда, миграции и занятости населения, подготовку трудовых ресурсов, защиту прав и интересов иностранных рабочих… в соответствии с действующими законами обеих стран». То есть главная задача меморандума – создание условий для организованной трудовой миграции в одну из наиболее развитых в экономическом отношении стран Восточной Азии, что должно способствовать диверсификации потоков трудовой миграции. Задача эта для Таджикистана крайне важная, поскольку денежные переводы мигрантов составляют до половины его ВВП.

Сотрудничество в сфере трудовой миграции с Сеулом официальный Душанбе пытается наладить давно. Первые шаги в этом направлении были предприняты задолго до теракта в «Крокус Сити Холле», вызвавшем ужесточение российской миграционной политики. В апреле 2022 г. Южную Корею посетила таджикская делегация во главе с министром труда, миграции и занятости населения Ширин Амонзода. В Сеуле состоялись переговоры с министром занятости и труда Южной Кореи Ан Гён Дуком, мэром города Санджу Кан Юнг Соком, а также рядом других чиновников и руководителями предприятий. Корейская сторона выразила готовность активизировать привлечение временных трудовых мигрантов из Таджикистана для работы в сельскохозяйственном секторе. По итогам визита с городом Санджу, Ассамблеей провинции Чола-Пукто и центрами подготовки трудовых мигрантов были подписаны меморандумы о сотрудничестве по организации трудовой миграции.

Как результат этих усилий в октябре 2022 г. в Южную Корею для работы в сельском хозяйстве вылетела первая группа таджикских мигрантов в составе 22 человек. Их отправка была осуществлена на основании договора между таджикским Минтруда и администрацией южнокорейского города Хампён провинции Чолла-Намдо, заинтересованной в привлечении трудовых мигрантов на сезонные работы. Затем в Южную Корею было направлено еще 36 мигрантов. Весной 2023 г. в Душанбе для желающих работать в этой стране были открыты специальные краткосрочные курсы изучения корейского языка продолжительностью от 1 до 3 месяцев. В августе 2023 г. в Таджикистане побывала представительная южнокорейская делегация, обсуждавшая вопрос создания в Таджикистане Центра изучения корейского языка.

В июле 2024 г. между Миграционной службой Минтруда Таджикистана и Канвонским госуниверситетом Южной Кореи был подписан меморандум о взаимопонимании, направленный на развитие сотрудничества в сфере образования и миграции. Его цель – создание курсов для обучения корейскому языку на территории самого Таджикистана, что в дальнейшем должно было способствовать трудовой миграции. По словам главы миграционной службы Нодирзоды Иматшо, таджикская сторона хотела бы, чтобы Южная Корея организовала краткосрочные языковые курсы для сотрудников службы с целью изучения опыта миграции. Их обучение должно было стать первым шагом в рамках этого соглашения, конечной целью которого была организация таджикской трудовой миграции в регион Канвондо.

У Таджикистана перед глазами опыт Узбекистана, который в плане организации трудовой миграции своих граждан в Южную Корею достиг определенных успехов. Узбекская трудовая эмиграция в Южную Корею началась в 2007 г. Квота для узбекских трудовых мигрантов вначале была не слишком велика: с 2007 по 2016 г. возможность работать в этой восточноазиатской стране получили всего 27 тыс. узбекистанцев, что на фоне 30-милионного населения этой республики было каплей в море. Тем не менее к 2017 г. Узбекистан вошел в число пяти крупнейших поставщиков трудовых ресурсов для Южной Кореи, а число работающих на его территории узбекских граждан достигло 17 тыс. К тому же уровень оплаты труда в этой стране был заметно выше, чем в России, а организованный набор мигрантов, обязательное обучение их корейскому языку и официальное трудоустройство делали их гораздо более защищенными.

Впоследствии квота для граждан Узбекистана на корейском рынке труда увеличилась, и число их заметно выросло. На конец 2023 г. узбекистанцы являлись пятой по численности диаспорой Южной Кореи, а их численность составляла 87,6 тыс. чел. Из них 12,5 тыс. чел., или каждый седьмой, учились в местных вузах. Причем численность узбекистанцев в этой стране быстро росла – еще в 2022 г. она оценивалась в 69 тыс. чел. С 2024 г. возможность для трудоустройства в Южной Корее получили до 100 тыс. граждан Узбекистана.

Правда, эта цифра отражает не квоту, выделенную узбекистанцам, а число вакансий, для занятия которых еще предстояло сдать экзамены по корейскому языку. В ходе первого этапа конкурса, намеченного на февраль, соискатели могли претендовать на 37,4 тыс. мест в промышленности, сельском хозяйстве, обслуживании и строительном секторе. Любопытно, что две трети всех вакансий предлагалось в индустриальном секторе (22,2тыс.), что, по-видимому, отражало нарастающий дефицит рабочей силы в промышленности.

Ввиду крайне сложной демографической ситуации в самой Южной Корее иностранные трудовые мигранты нужны. В ближайшие годы Сеул столкнется с нарастающим дефицитом рабочих рук, способным поставить под угрозу дальнейшее развитие экономики. В июне 2024 г. президент страны Юн Сок Ёль объявил о введении чрезвычайной демографической ситуации национального масштаба, связанной с сокращением численности населения. В 2020 г. в стране впервые была зафиксирована естественная убыль населения (превышение смертности над рождаемостью), которая в последующие годы лишь усугубилась. В 2021 г. она составила 57 тыс., а в 2022 г. – уже 123,6 тыс. чел., сохранившись на том же уровне и в 2023 г. В четвертном квартале прошлого года суммарный коэффициент рождаемости (число рожденных детей в расчете на одну женщину репродуктивного возраста) опустился до 0,65. Это в три раза ниже того уровня, который необходим для простого замещения поколений (2,15) и является абсолютным мировым антирекордом.

Ввиду того, что в самой Южной Корее складывается крайне сложная демографическая ситуация, направление для трудовой миграции странами Средней Азии выбрано правильно. Однако значительные по объему контингенты трудовых мигрантов, сопоставимые с теми, что до сих пор едут в Россию, направить в Восточную Азию будет крайне сложно. По данным Минтруда Таджикистана, которое ведет собственный учет трудовых мигрантов, за первые шесть месяцев этого года в Россию на работу выехали 392 тыс. чел., что на 16,1% меньше аналогичного показателя за тот же период 2023 г. Однако эти данные, скорее всего, неполные.

По данным Пограничной службы ФСБ, представленных в системе ЕМИСС, за январь-сентябрь этого года в Россию из Таджикистана выехали 1 млн 409,7 тыс. чел., в том числе с целью работы – 884,2 тыс. Понятно, что заменить Россию Южная Корея, которая пока приняла всего несколько десятков мигрантов из Таджикистана, в обозримой перспективе не сможет. В то же время, как показывает опыт Узбекистана, она вполне может сыграть роль менее «вместительного» рынка труда, такого, например, как Казахстан, где в 2020-2023 гг. работали около 30 тыс. таджикистанцев.

Главным препятствием для трудовой миграции населения республики в Южную Корею являются требования к знанию корейского языка, изучение которого требует времени и усилий, а основным преимуществом – более высокий уровень оплаты туда, который, судя по опыту Узбекистана, может достигать 2-2,5 тыс. долл. в месяц. При условии преодоления «языкового барьера» Таджикистан вполне может направить в эту страну несколько десятков тысяч своих трудовых мигрантов, хотя бы отчасти снизив тем самым уровень безработицы и напряжение на внутреннем рынке труда.