Феодализм и гибель Византийской империи

Сегодня общеизвестным является факт о том, что Византийская империя была единственной правопреемницей Рима. Но в той части Римской империи, где преобладало не латиноговорящее, а грекоговорящее население.

Получила она в наследство и все институты поздней Римской империи, конечно, многие из них в процессе развития страны изменились до неузнаваемости, например, сенаторы (синклит), многие только сохранили названия, совершенно поменяв свою суть. Что-то совершенно исчезло. А вот столица империи из-за своего геополитического и экономического месторасположения не просто приобрела все черты «ветхого» Рима, но и усилила их. Рим до падения республики, несмотря на то, что по форме стал «империей», оставался городом-государством, разросшимся на пол-Средиземноморья, оставался стержнем и сердцем res publica. Так и Константинополь стал сердцем и единственным олицетворением Ромейской или Византийской империи.

В новых политических условиях в Византии в начале сохранилась структура армии периода позднего Рима, о чем я написал несколько подробных статей на ВО.

Но под напором внешних угроз основой армии становятся не оторванные от гражданской жизни воины, имеющие только эту профессию, что мы наблюдаем в Риме с поздней республики до ранней Византии, а свободные общинники – стратиоты. Которые выступали на войну по мере надобности с территории, на которой они жили, с фемы. Так сформировался фемный строй. При наличии в столице и ее окрестностях «гвардейских» частей или войск, укомплектованных на постоянной основе воинами, чье ремесло было исключительно военное дело, и при постоянном наличии серьезного наемного контингента, состоящего из этносов, чья структура общества делала их воинами естественным путем, будь то герулы, русы, варяги, половцы, турки и т.д.

Такая структура, особенно с самого конца IX по начало XI вв., успешно справлялась с внешнеполитическими задачами. Но фемная система, основанная на участии в боевых действиях свободного общинника, стратиота, в тех исторических условиях долго существовать не могла. Во-первых, непонятно было самим стратиотам, зачем им срываться со своего места, оставлять хозяйство без присмотра.

Начиная с того момента, когда Византия стала исключительно государством греческого этноса с элементами других народов, неоднородность стратиотского ополчения, низкая боеспособность фемного войска не раз ставила под угрозу само существование Ромейской империи. Большинство занимавших шаткий трон императоров стремились стабилизировать именно фемную систему армии.

Несмотря на постоянную угрозу вторжений, стратиот-крестьянин видел больше выгод в обработке плодородной земли в благоприятных климатических условиях Малой Азии, нежели в участии в сражениях на её пустынных границах, а уж тем более где-то в Европе, как и фракийский стратиот не горел жаждой сражаться где-то на границах Сирии. Никакой надобности общинник-стратиот из Опсикия в войне на границах или уж тем более в завоевательных походах не испытывал, тем более что последние часто не приносили успеха и обогащения. Смысл в походах был только, если бы они постоянно обогащали их участников. И лишь в пограничных фемах поддерживался дух воинственности.

А во-вторых, в ходе естественной эволюции развития собственности количество этих самых стратиотов снижалось, так как происходил переход земель под контроль аристократии, постоянно уменьшается земельный фонд.

Прямо пропорционально уменьшению земельного фонда у свободных общинников уменьшались боевые возможности византийской армии.

Показательно, что пелопонесская аристократка IX в. Даниэлида владела большей частью Пелопоннеса как «царица». А многочисленные владения церкви и монастыри оттягивали на себя огромный объем земельного фонда.

Стандартные процессы разложения общины, потери земель стратиотом-общинником и захваты сельхозземель служебной аристократией, динатами (δινατοι), начались с конца X–XI вв. Формирование «сеньорий» не является признаком феодализма, крупное землевладение может быть при любом строе. Но сеньория, или по-русски вотчина, способствует сепаратизму. Этому процессу противились и его сильно тормозили любые адекватные императоры, чаще всего сами выходцы из служебной знати:



Но процесс остановить было невозможно. Именно он и привел Византию вначале к поражению в битве при Манцикерте в 1071 г., а потом к падению Константинополя в 1204 г. Единственным спасением для империи был бы переход к феодальному строю, но… сокращение земельного фонда и наличие военной аристократии в условиях бесконечных войн не давали возможности сформировать эту систему.

Византийский феодализм

После падения Константинополя в 1204 г. в Никее начался естественный путь его формирования, конечно, не обошлось и без «западного влияния», крестоносцы тоже насаждали в своих греческих владениях феодализм. «Морейская хроника» сообщает:


«Морейская хроника» детально и поименно перечисляет, как распределялись феоды-пронии на Пелопоннесе, и показывала, какую службу несут со своих земель рыцари, а какую сержанты.


У императора Феодора I Ласкариса (1174–1221) в подчинении оказались наиболее плодородные земли в Малой Азии, принадлежавшие казне, монастырям и аристократам. Он стал передавать земельные участки в условное владение за службу воинам, прония. Мы знаем из грамоты 1319 г. императора Андроника II Палеолога, что владельцы пронии должны были выступать на войну, их земли обрабатывали парики. Те, кто пронии не имел, не служил.

Прония — термин, известный в Византии и ранее, но, как и во всей средневековой Европе раннего средневековья, она изначально, в X–XII вв., означала не наделение землями, а передачу прав от императора или монастырей на получение определенных доходов. С XIII в. она трансформируется в феодальную ренту.

Более мелкие участки передавались, как стратиотские участки, так же воинам и наемникам. В долине Меандра было создано огромное императорское хозяйство, которое обеспечивало продовольствием вооруженные силы. А его приемник, Иоанн III Ватац, стал передавать земли полководцам и аристократам как вотчины, но на условиях подтверждения службы и на срок правления текущего императора.

Такой механизм вел к формированию замотивированного войска, как это было в любых европейских странах при генезисе феодализма.

Такое войско и такая система, выстроенная по принципу иерархической пирамиды, конечно, была более надежной, нежели отряды аристократов, крестьян-стратиотов и неблагонадежных наёмников. Тем более что аристократы всегда были источником бесконечного сепаратизма. В Никее были следующие рода аристократов: Несторы, Тарханиоты, Синадины, Стасины, Кондостефаны, Торники, Раули, Палеологи.

Благодаря политике трех первых императоров Никеи, выстраиваемой в области обороны, удалось победить крестоносцев и договориться с сельджуками и болгарами.

В переходный период, от периода соседско-территориальной общины к феодализму, императору на войне и в управлении можно было опереться только на аристократов, но в то же время они были главными противниками наступавших изменений. Ситуация усугубилась еще и тем, что император Феодор II, обладая «благородным воинственным характером», имел взрывной нрав, вызванный его болезнью.

Он, как и отец, понимал пагубность власти аристократии. То есть он сталкивался с такой же проблемой, как и все монархи периода перехода к феодализму, как и русские великие князья Василий III и его сын Иван Грозный, поэтому предпринимал усилия по преодолению такой ситуации.

Василевс формировал «эллинскую» армию по феодальному принципу, зачислив в войска дворцовую челядь, многочисленных псарей и сокольничих. Тратил все деньги на гарнизоны пограничных крепостей и селян-пограничников.

Он не скрывал, что делает ставку на служилых, часто незнатных командиров и политиков, а не на знать, постоянно плетущую интриги, «неразумным обладателям власти». Такие, как уже известный нам герой 1261 г. Алексей Стартигорул и будущий император Михаил Палеолог, и большое количество других несогласных. Оттеснял он постепенно и забронзовевших латинских наемников.

Со смертью Феодора II и приходом к власти главы аристократической партии, тем более на волне военных успехов, развитие система, отлаженная тремя первыми императорами, была отставлена.

В борьбе за верховную власть Михаил Палеолог перед получением царского венца пообещал, что прония или феод станет наследственным, а не условным землевладением на условиях службы. Во время коронации тотчас началась раздача земель аристократам: Торникам, Вранам, Раулям, Фили и пр.

После ослепления законного наследника престола против императора-узурпатора восстали пограничники Вифинии, акриды. После кровопролитной борьбы новый император, взявший Константинополь, вынужден был решать вопрос компромиссом, дабы не оголить границу империи.

Более того, формирующаяся система управления, наследственная монархия, была принесена в жертву сиюминутной выгоде. Все служилые, но незнатные полководцы были отстранены, протовестиарий Карианит был посажен в темницу, Музалоны, соратники Феодора II, изрублены сразу же после смерти последнего недовольными наёмниками, отстранен протостратор Иоанн Ангел.

Ну и по мелочи: начались ристалища, раздачи, прощение долгов, отмена указов против роскоши, разрешение завивать волосы и т. п. Обыденность, которую мы наблюдаем при массе предшественников Михаила VIII Палеолога.

При энергичном и изворотливом императоре, первом из рода Палеологов, дела империи по инерции шли успешно, но сразу же после его смерти отказ от развития страны по феодальному пути развития вернул страну в социальном плане в то же болото, в котором она пребывала на протяжении двух веков до взятия Константинополя, но в значительно худших геополитических условиях. Султан османов Орхан (1279–1361 (?)), некогда маленького турецкого бейлика, захватывает сердце новой империи греков, Никею и всю Вифинию, материальную базу ромейской армии. Теперь совершенно не важно было, воинственный ли император или его советники, такие как Кантакузин, тоже ставший императором, воины ли они и полководцы. Историческое развитие держится не на личностях, а на экономике страны, с последней будет и воинственная армия, и полководцы, а без нее ничего. В погоне за призрачными победами, а политические взоры и Андроника II Палеолога (1282–1328), и Андроника III Палеолога (1328–1341) были обращены на запад, на Балканы, они потеряли Малую Азию.

Потому что шанс на переход к обществу с более развитой экономико-социальной системой, феодализмом, был потерян.

Ровно через сто лет после освобождения Константинополя от крестоносцев ромеи оказались практически в таких же условиях, что и их противники-пилигримы. Вся Фракия до стен Константинополя была захвачена османами, никаких сил у константинопольцев для борьбы с османами, которых они на протяжении почти 50 лет использовали как наемников, не было совсем.

В 1389 г. автократор и василевс Ромейской Христианской державы Иоанн V стал вассалом молодого османского султана Баязета I, а уже на следующий год он, как вассал, со своей крошечной армией участвовал в осаде и штурме последнего византийского города в Малой Азии, Филадельфии. А на следующий год Баязет за неповиновение его сына Мануила II (1391–1425) блокировал Константинополь на семь долгих лет. Агония империи продлится еще 60 лет.

Альтернатива

Остается открытым вопрос: а возможно ли было ромеям вообще обзавестись феодальным воинством, давали ли такую возможность те ресурсы, которые имелись у них после падения Константинополя в 1204 г.?

Во-первых, попытка создать такое войско, условно, перенять эту систему у противников, обеспечила успех первым трем Ласкаридам или Ласкарисам: Феодору I (1205-1221), Иоанну III Дуке Ватацу (1221-1254), Феодору II (1254 – 1258), да и обеспечило взятие Константинополя в 1261 г. при узурпировавшем власть Михаиле Палеологе, а империя вернулась к своим размерам до вторжения крестоносцев. Наделение воинов землей с париками за службу и на период службы продолжался и Палеологах, но это наделение было не основным и происходило не в условиях малого наличия земли, как на Руси-Русии в XVI в., а при ее отсутствии. Т.е. процесс генезиса феодализма начался в Византии, но его сдерживали множество факторов, от объективных, отсутствие земель при постоянном сокращении территории государства, до субъективных, нежелания крупных собственников, земельной аристократии и монастырей, иметь конкуренцию, которая рано или поздно, но привела к сокращению их земельной собственности, а с ней и власти.


Во-вторых, в конце XIII в. бейлик Османа, находящийся на границе с Византией, стал независимым и активно начинает захватывать ромейские земли в Малой Азии, как раз те, где первые никейские императоры стали формировать служебное сословие, единственную надежду Византии. А как писал выше, эта «периферия» мало заботила императоров, особенно после восстания в конце правления Михаила Палеолога. По факту они окунулись в европейский politique, пусть и на периферии. Походы и сражения за мелкие острова стали уделом василевсов христианского мира.

Грозные каталонские наёмники Рожера де Флора остановили продвижение турок бейликов Караси, Гермиян, Ментеше, Сархан, Айдын против византийских владений, но с их уходом из Малой Азии и началом очередной гражданской войны у ромеев всё посыпалось. Турки после 12 лет осады взяли богатый город Бурсу в 1326 г., сделав её столицей своего государства. Вскоре пали и сама Никея в 1329 г. и Никомедия в 1337 г., османы вышли к Мраморному морю, попутно заметим, что иные турецкие бейлики давно имели выход в Средиземное море и обладали большими флотами.


К 1341 г. у ромеев не осталось земель в Малой Азии, кроме одного независимого города, который я уже упоминал. А императоры, особенно Иоанн Кантакузин, в борьбе с Иоанном V Палеологом и против сербов, захватывающих владения Византии на западе, стали привлекать в Европу наёмников-турок, активно «знакомя» их с ситуацией здесь. Иоанн потратил на них даже деньги Симеона Гордого, присланные на ремонт порядком обветшавшей Святой Софии.

Успех османов был связан не только с их войском, но, прежде всего, с тем, как они вели государственное хозяйство.

А вели они его как раз на землях недавней Никейской империи, землях, которые и стали базой для роста колоссального могущества их государства.

Османы старались договориться с осажденными византийскими городами, конечно, после взятия они превращали большинство церквей в мечети, монастыри в медресе или отдавались дервишам. Но они существенно снижали налоги для городского населения, обеспечивали их длительность, не меняя в зависимости от обстоятельств, потребностей или каприза правителя. Жестко следили за соблюдением законности, карали любые их нарушения, особенно со стороны властей, что для греческого населения, уставшего от постоянных и системных нарушений и злоупотреблений со стороны представителей ромейского государства, было крайне важно. Такая же ситуация складывалась и в сельском хозяйстве. Свободные крестьяне-парики были обложены четкими налогами и повинностями, которые также соблюдались со стороны османов. Эта стабильность и определила бурное развитие аграрной экономики на бывших землях Византии в западной Малой Азии, а османов – стабильное обеспечение их армии, которая обеспечивала им дальнейшую и бурную экспансию.

Вся захваченная территория принадлежала султану, который раздавал земли исключительно за военную службу своим приближенным. Доход с тимара был четко определен и ограничен. Султан Мурад I все «лены» разделил в зависимости от приносимого дохода: тимар, зеамет, хаоссы. С тимаров и зеаметов при нем выставлялось 140 000–150 000 всадников!

И это с территории, которая и была Византией после взятия Константинополя в 1261 г.

Внешняя экспансия, безусловно, была важным фактором, разрушившим Ромейскую империю. Но основная проблема — это проблема экономического и социального развития страны, и связано оно было с тем, что Ромейская держава «застряла» на том уровне развития, когда уже было невозможно создать вооруженные силы, адекватные внешним вызовам.

А социальная страта, аристократия, исходя из эгоистичных интересов, не допустила развитие страны в сторону более прогрессивной системы развития общества, которая могла обеспечить надлежащую безопасность, феодализма.

Что произошло в большинстве стран Европы, включая Русь-Русию.

Как вооружались воины в это время, мы расскажем в следующей статье…