Доктор Лиза: Для детей Донбасса я сделала недостаточно

А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Добрый вечер, дорогие друзья, это программа «Доктор Лиза», у микрофона Александра Красногородская, и в гостях у нас соавтор этой программы, Елизавета Глинка, руководитель фонда «Справедливая помощь», Доктор Лиза. Добрый вечер, Елизавета Петровна. Е. ГЛИНКА: Добрый вечер. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вы недавно вернулись из Донецка, анонсировали тогда, что это последняя поездка. Е. ГЛИНКА: Крайняя, как говорят. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Расскажите, пожалуйста, итоги. Е. ГЛИНКА: Мы провели там неделю, госпитализировали 22 ребёнка с различными заболеваниями. Очень много было новорождённых детей, больше половины, самые маленькие, самой младшей, девочке Алине, две недели. И сегодня мы её отправили прооперированную с папой домой, после операции по коррекции порока сердца. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Слава богу. Е. ГЛИНКА: С удовольствием хочу сообщить, что в Москве сейчас остаются 19 детей, и до нового года госпитализации пока не будет. 19 детей в стационарах будут встречать Новый год. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Я понимаю, что далеко загадывать не всегда получается, и, наверное, в Вашем деле, учитывая нестабильную ситуацию везде, но всё-таки, когда планируете поехать в следующий раз? Е. ГЛИНКА: После праздников, уже готов новый список детей, он будет пополняться, дети снова идут на операции. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Когда Вы в прошлый раз были в Донецке, начались обстрелы, мы видели по новостям. Е. ГЛИНКА: Ничего нового, мы к этому привыкли. Это неприятно, конечно, но тем не менее, нас больше настораживает в Донецке тишина. Когда там очень тихо, всё равно подспудно ждёшь какого-то выстрела или автоматной очереди, взрыва. Когда мы были во время обстрелов, уже второй год так идёт, на нас это никак не влияет. Меня волнует минирование и разминирование, которое идёт очень медленно, мы ездим по трассам, и не понятно, есть там мины или нет. Когда читаешь, где произошла очередная трагедия, взрываются пастухи, колхозники, люди с семьями, когда идут через лес, пытаясь срезать путь — это всё знакомые места, где мы ездим, что напрягает. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Осенью Вы ездили туда с информационной программой, образовательной, предупреждали, что трогать ничего нельзя. Есть какие-то результаты этой работы? Е. ГЛИНКА: Миновзрывных травм с того момента не было. Я думаю, это никак не связано с нашим проектом, но слава богу, таких травм нет с начала ноября. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: 2015 год уходит, в этом году Вами проделана колоссальная работа, сколько было конвоев? Е. ГЛИНКА: Я даже не считала, много. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Около 15? Е. ГЛИНКА: Таня скажет точнее. Я была в этом году 37 раз в Донецке. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Но привозили детей не каждый раз? Е. ГЛИНКА: Детей я привозила каждый раз, а вот гуманитарную помощь доставляли не каждый, потому что это связано с особенностью её оформления. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Более 30 раз Вы привозили детей, общую численность сложно посчитать? Е. ГЛИНКА: Нет, мы ведём строгий учёт — 350 деток. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Некоторые всё ещё находятся в московских клиниках, в Доме милосердия. Е. ГЛИНКА: Двенадцать. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Чёткая статистика везде. Е. ГЛИНКА: Стараемся. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Давайте подведём итоги года глобально. Что бы Вы могли отметить из событий уходящего года? Е. ГЛИНКА: В первую очередь — это открытие Дома милосердия святого Луки Войно-Ясеницкого. Это самое главное событие, потому что среди всех командировок, всего того, что происходило, я знала, что этот дом где-то маячит, и детей куда-то надо деть, нужно за ними ухаживать, кормить их, чтобы они реабилитировались, но это всё было настолько далеко. Когда здание было получено, я думала, что ремонт никогда не кончится, потому что его я делала между командировками, туда завозились рабочие, что происходило, я не видела. Я говорила: вот здесь светлая моющаяся краска, вот здесь чтобы не упали, здесь чтобы было удобно сделать перевязку — примерно так. Вы знаете, что мы дом стали заселять до окончания ремонта, на второй этаж поступали раненые дети, пока на первом продолжались работы. Спасибо всем, кто помогал оборудовать этот дом, кто помогает поддерживать, привозит продукты питания, фрукты, игрушки, у нас есть своя библиотека, новый диван, комната, в которую дети могут прийти и поговорить, комната секретов. Вы были у нас, знаете, они обнимают сразу, у каждого свои вопросы, нужна была такая комната. В который раз мне не судьба иметь свой кабинет, поэтому мой кабинет стал очередной детской, куда мы купили диван, игрушки, поставили полки, добровольцы купили набор детских книг. Они могут туда приходить из палат, из своей детской, где играют, погрузиться в атмосферу, поговорить с тем, с кем считают нужным: это могу быть я, охрана, их мама, они сами по себе со своими детскими тайнами. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Понимаю, что комната секретная, разговоры там тет-а-тет, как исповедь, но Вы не могли бы немного приподнять завесу тайны и рассказать, на что они жалуются, чем делятся. Е. ГЛИНКА: Они не жалуются, рассказывают, что было у них. У них ностальгия настоящая, они говорят про Донецк, каким он был, где они жили, кто был на улице, как звали кота, собачку. Всё детство осталось там, где они были здоровыми, здесь они, будем говорить правду, инвалиды. Рассказывают, как началась война, как были бомбёжки, как они находили то, что находить не надо было, о том, как прятались, бегали — страшные детские разговоры. Они только сейчас стали делится, хотя живут более полугода. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Как у Вас на это хватает времени? Может, Вам завести штатного психолога? Ведь Вы итак нарасхват. Е. ГЛИНКА: Хватает. Мне доставляет удовольствием приходить к ним, я их люблю, скучаю. Неделю уже там не была, улетала в Ростов, вывозила оборудование для станции переливания крови, день был потерян, который я должна была посвятить детям и другим планам, но подвернулся самолёт удачно. К счастью, все согласились, и очень гладко всё прошло. Завтра я пойду к детям, у них будет спектакль, у них стоит настоящая ёлка. Мне жалко, что на это не хватает времени. Раз в неделю я там точно бываю, но если бы могла, бывала бы каждый день, тем более, это совсем недалеко от того места, где я живу, но физически не могу разорваться. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Там проживает 12 детей, но у каждого есть родитель. Е. ГЛИНКА: 12 семей. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Дом заполнен полностью? Е. ГЛИНКА: Как говорят, мы уплотняемся, потому что поступают новые дети, плюс у нас есть комната, в которой живут мамы, чьи дети находятся в реанимации или в операционной. У нас же нельзя находиться в реанимации, и в этот период времени надо где-то находиться. У нас комната, где стоят две кровати, мамы там ночуют, пока их не пускают к детям. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Нужно ли ещё что-то в Дом? Я помню, Вы говорили про комнатные растения. Я была недавно, но не нашла. Е. ГЛИНКА: Они пережили войну, и я с ними, поэтому мы выращиваем из отростков, цветы принесли, но их быстро разобрали по комнатам, мало оставили в коридорах. А в коридорах они всё равно бывают, в комнатах редко сидят, играют все вместе. С детской цветы мы убрали, там идут баталии, игры. Да, нужны, цветов много не бывает, а мне очень хочется, чтобы у них было зелено и красиво. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А помимо цветов ещё что-то нужно? Мебель? Е. ГЛИНКА: Нет, этого достаточно, спасибо. Последнее, что оборудовали – библиотеку, привезли диван, у нас очень простая мебель. Колыбель у меня стоит для маленького, её некуда сейчас поставить, даже детская кроватка есть, коляски, инвалидные тоже. Живём не богато, но есть всё, что необходимо, есть посуда. Всё бьётся, ломается, если нужно будет, конечно, обращусь с просьбой. Всегда нужны фрукты, овощи самые простые: свекла, морковь, картофель, огурцы, помидоры, зелень, у них нет денег, едой приходится снабжать. Такие простые вещи очень нужны. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Поблагодарю наших слушателей, которые откликнулись на нашу просьбу: была задача собрать небольшие подарки для детишек, в итоге мы собрали деньгами 18650 рублей. Е. ГЛИНКА: На которые привезли мандарины. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Не на все деньги мандарины. Ящик мандаринов, ящик апельсинов, яблок. Е. ГЛИНКА: Дети были очень довольны! А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Это наши слушатели, спасибо большое, друзья! Е. ГЛИНКА: Замечательный слушатель передал мобильный телефон, посылочку, были маленькие сюрпризы, которые тоже переданы детям, каждому ребёнку что-то досталось. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Отзывчивые у нас люди. Е. ГЛИНКА: Это правда. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: За этот год изменилось у Вас отношение с властью? Раньше Вы работали как волонтёр. Е. ГЛИНКА: Я и сейчас работаю как волонтёр. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Какая-то помощь сверху идёт? Теперь Вы заседаете в Совете при президенте. Е. ГЛИНКА: Я заседала и до войны. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Но сейчас что-то изменилось, Вам становится легче, помощь поступает? Е. ГЛИНКА: Помогают ли мне чиновники? Нет. Как не помогали, так и не помогают. Стало немного легче общение с ними. Не потому, что я использую рычаги власти, я последний человек, который будет что-то просить, и это знают чиновники, с которыми я общаюсь. Это мой проект, не государственный. Я открыла, и я это тащу на себе. Немного легче стало, в чём-то, наоборот, немного сложнее: начинают говорить: мы Вас видели в администрации президента. Было такое, что пытались выставить мне счёт за то, что полагается делать совершенно бесплатно, такое мы пресекаем. С кого вы берёте, совесть имейте, откуда я буду платить? А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А кто это был? Е. ГЛИНКА: Сейчас уже бесполезно говорить. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Пусть страна знает своих героев. Е. ГЛИНКА: Из сферы ЖКХ. Здание на Новой Басманной перешло ко мне в аренду, и чтобы собрать все бумаги, требовалось огромное количество согласований, а между командировками это сделать было трудно, плачу за газ, за свет, за телефон. Кто-то из чиновников попробовал, не вышло. А вообще управа очень хорошо отнеслась к нам, построила нам детский городок, горку, качели, безопасное покрытие сделали. Детки, у которых отсутствуют конечности, могут на горках кататься, взбираться. Управа очень поддерживает, дала подарки для этих детей, хватило и тем, кто находится в больнице. В общем, грех жаловаться. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Подводя итоги года, я знаю, Вы отвечаете очень философски, но давайте конкретизируемся: самую главную свою заслугу, достижение, чем гордитесь в этом году, может, какая-то мелочь, но которая решалась с трудом, и потом удалось это преодолеть, было такое? Е. ГЛИНКА: Нет. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Я предполагала, что Вы так скажете. Е. ГЛИНКА: Я мало сделала, могла сделать больше, могла вывезти больше детей, попросить большего для них и больше получить. Я считаю, что сделала для них недостаточно, потому что вижу результат своей работы, это не просто привёз и привёз, они растут у нас на глазах. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Мы тоже видим результат Вашей работы, я точно вижу, я бывала с Вами в Донецке, почему Вы так критично к себе относитесь? Е. ГЛИНКА: Потому что осталось очень много детей, которые не получили помощь. Были дети, которым пришлось повторно делать операции, вывозить, были те, которых некуда было девать, когда шёл ремонт. До идеала нам далеко, нет предела совершенству. И здесь работа страдала, больные привыкли, они скучают, а меня нет. Бездомные, которых я очень люблю, говорили, куда вы делись, мы скучаем, придите, покормите снова. Выходила из машины, они кричали: «Вернись к нам! Когда ты вернёшься?» Я сказала, что честно, не знаю, когда кончится война, тогда точно вернусь. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Война ещё не кончилась? Е. ГЛИНКА: Нет, не кончилась. Шаткий, хрупкий мир. Радует, что нет боёв, которые были год назад, когда всё горело, буквально, земля дымилась, такого сейчас нет. Сейчас есть перестрелки, которые идут по окраинам, взрывы на остановках, арестованные люди, пропавшие люди, неприятная ситуация, затяжная, из которой я не вижу никакого выхода. Сейчас заканчиваются Минские соглашения, конечно, их надо продолжать, переговорной группе вести диалог словами, а не оружием. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А Вы не включены в Минскую группу, мне кажется, Вы много могли сказать? Е. ГЛИНКА: Это точно. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вы строите планы на будущий год? Е. ГЛИНКА: Нет, планов нет, война покажет план. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Первая поездка уже запланирована ведь. Е. ГЛИНКА: Да, число её летает от 6 до 16 января. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Всё равно мы знаем, что в новогодние праздники Вы будете думать об этом. Работа, в любом случае, не заканчивается. Штат Ваших волонтёров, сотрудников за этот году увеличился? Е. ГЛИНКА: Да, людей стало больше. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вы говорите, что от работы с бездомными Вы немного отошли, но она продолжается. Е. ГЛИНКА: Люди приносят помощь, посещают больницы, приносят детям фрукты, билеты на ёлки. У меня появилась группа волонтёров, которая доставляет этих детей из больниц на вокзалы. Казалось бы, маленькое дело, а когда ты постоянно занят, это трудно контролировать, особенно, когда нахожусь в Донецке, в командировке, выписывается пациент, а он маленький, и есть люди, которым я могу позвонить или даже прислать смс с просьбой доставить ребёнка туда-то, и ребёнок будет доставлен. Это не может не радовать, я первый раз уезжаю спокойно, знаю, что всё будет в порядке. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: При этом Вы говорите, что просите редко и мало. Е. ГЛИНКА: Я прошу редко. Разве это много: довезти ребёнка до вокзала? А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Нет, не много. Е. ГЛИНКА: Не много для волонтёра, но очень много для докторов и родителей, самого ребёнка. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: У Вас есть условное подразделение в Донецке, где работает Андрей Владимирович Пруцких. Есть ли планы о расширении, увеличении штата работников в Донецке? Е. ГЛИНКА: Нет. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Охватить другие регионы Украины? Из-за ситуации, которая сложилась в стране, многие дети страдают. Мне даже писали украинские граждане: почему Доктор Лиза не обратит внимание на детей из другой области? Е. ГЛИНКА: Передай, пожалуйста, что мы помогаем Харьковскому дому ребёнка на регулярной основе, потому что там находятся эвакуированные дети из Краматорска, и ни одному ребёнку, который обратился к нам из Украины, мы не отказали. Если мы можем помочь, то мы помогаем. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А много к Вам граждан обращается? Е. ГЛИНКА: Много: Мариуполь, Харьков, Киев. Мы оплачиваем операции в Киеве для некоторых детей, нам это совершенно не мешаем, мы считаем их братским народом. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Дети — везде дети, в любой стране. Е. ГЛИНКА: Мой фонд никогда детьми не занимался, мы занимались бездомными, умирающими и нищими, война внесла свои изменения, мы помогаем детям по всей Украине, нам всё равно, с Запада или Востока ребёнок, хотя, безусловно, большая часть идёт на юго-восток, которая находится в жесточайшей блокаде со стороны официального Киева. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А есть украинские спонсоры, которые перечисляют деньги, чтобы Вы оказывали помощь? Е. ГЛИНКА: Может быть, и есть, я не отслеживаю города, из которых получаю помощь. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Спонсоров в целом больше стало? У Вас нет агрессивной кампании, Вы не собираете деньги. Е. ГЛИНКА: Щитов нет на дороге, нет времени и даже желания этим заниматься. Помогают, компании мало, видимо, это тенденция сейчас, связанная с кризисом. А люди помогают много. Чем меньше я прошу, тем больше получаю — я заметила. Сегодня, например, мне надо было оплатить препарат для взрослого больного, умирающего, который стоит 254 тысячи за 21 таблетку — да, у нас такие цены на лекарства. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А что это за препарат? Е. ГЛИНКА: Для лечения меланомы, пациент его не получил, отказать я не могла. Пришла его сестра, врач, которая сказала, что ей негде взять деньги, квот тоже нет, он должен пройти курс, квоту получим в следующем году, сделайте что-нибудь. Я подписала заявление. Сегодня утром мне пишет мужчина Георгий: «Ау, ты про меня забыла, обещала мне дать больного, которому я могу помочь». Я ему послала счёт, предложила половину или треть оплатить, ни на что не рассчитывала, а он сказал оставить на критическую ситуацию, а этот счёт он полностью оплатит. Через 15 минут прислал квиток об оплате, в понедельник препарат нам доставят. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Даже не знаю, какие слова тут уместны. Е. ГЛИНКА: Спасибо надо сказать. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А многие обращаются со стороны, не по Вашему профилю? Е. ГЛИНКА: Очень много. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Но Вы же не всем помогаете? Е. ГЛИНКА: Это правда, к сожалению, но мы стараемся по максимуму. Если мы не помогаем, перенаправляем в ту организацию, которая поможет. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Предлагаю снова вернуться к итогам года. Вы могли бы проанализировать ушедший год с точки зрения событий: что Вам кажется главным событием года? Е. ГЛИНКА: Я событий особо не заметила. Я жила в самолёте и Донецке, ночевала в Москве, для меня год исчисляется в милях, сколько я пролетела. Очень тяжёлый год. Я всегда понимаю, что может быть хуже всегда, когда кажется, что хуже не бывает. Как можно разбомбить детскую больницу? Пять врачей погибло за этот год, убито. Это донецкие доктора. Одна потеря была очень тяжёлой, это доктор, которого мы знали с самого начала военных событий, и второй — акушер-гинеколог. Ещё три доктора погибли при обстрелах, это не случайная смерть, это трагическая гибель. Для нас тяжёлый год, морально, физически. Я люблю, когда дети выписываются, но думаю, сейчас опять приедут дети, мы на какое-то время берём перерыв, чтобы отмыть фонд, привести в порядок гуманитарную помощь, чтобы сотрудники отдохнули, потому что они работают совершенно безрежимно: нам звонят ночью, утром, днём, приходят без звонков. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Что хорошего случилось в этом году? Дом милосердия уже отметили, а в рамках страны? Е. ГЛИНКА: Стали обращать внимание на некоммерческие организации, в хорошем смысле. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Изначально НКО воспринималось с негативным оттенком. Е. ГЛИНКА: Я помню. Сейчас это изменилось, я вижу тенденцию. Я знаю, что со следующего года ещё больше внимания будет, будут выделены гранты, некоммерческие организации будут выполнять государственные заказы. Я не буду. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Почему? Е. ГЛИНКА: Я хочу свою независимость сохранить. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вам же не помешают деньги. Е. ГЛИНКА: Я не умею под кого-то работать. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: У Вас есть своя программа, Вы её выполняете, она поддержана. Е. ГЛИНКА: Так а чего мне ещё надо? А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Деньги? Е. ГЛИНКА: Нет, я справлюсь. Мне пишут из уральского городка, где люди пытаются уже седьмой год сделать хоспис, власти этого не разрешают, а с января у них появится возможность сделать хоспис, некоммерческий, бесплатный. Это не может не радовать, я это вижу, читаю, слышу. Много хорошего я, наверное, пропустила, но что касается благотворительности, то, что дали больше возможности людям, которые занимаются этим профессионально, не может не радовать. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Как изменилась ситуация в среде благотворительных организаций? Вначале было много мошенников. Е. ГЛИНКА: Так они есть, были и будут. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Мне кажется, их меньше стало. Е. ГЛИНКА: Нас взламывали четыре раза. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: В каком смысле? Е. ГЛИНКА: Делали фальшивые аккаунты от нашего имени. Поэтому мне кажется, в этом году у нас мошенников стало больше. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Расскажите нашим слушателям. Е. ГЛИНКА: Это не интересно. Они взломали, пишут, что это Instagram Доктора Лизы, размещают мои фотографии, мой текст, а счёт не мой. У меня единственный счёт «Справедливой помощи», это юридическое лицо. Мы боролись с этим. В «Одноклассниках» тоже был такой аккаунт. Спасибо тем, кто отследил, тоже слушатели написали, что стиль не мой, что не делаю столько ошибок, когда пишу. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Елизавета Петровна, не отстану от Вас с итогами года. Может, Вы могли бы отметить людей, которые оказали какое-то влияние, проявили себя, Вам помогли? Е. ГЛИНКА: Я отметила одного человека, такой скандал начался, поэтому больше не хочу. Те, кого я благодарю, делаю это лично. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вы заинтриговали. Е. ГЛИНКА: Я один раз публично поблагодарила команду, которая помогала мне создавать структуру, которая сейчас работает, экстренная массовая эвакуация детей из зоны боевых действий для получения лечения. Ведь это не я одна сделала, это была моя идея, личная просьба, на которую наш президент откликнулся положительно и дважды сказал, что программа будет продолжена ещё на год, дети будут получать всю необходимую помощь и находиться столько, сколько надо. Я поблагодарила тех, кто помогал мне создавать программу, я же не знала никого, знала бездомных, умирающих, нищих, свой контингент. А тут министры, замминистра, департаменты, которых я избегала, два года не общалась, потому что поняла, что бесполезно. Сказали, помогут, поддержат. Помогли и поддержали, действительно, невероятные люди, которым я могла позвонить ночью. Однажды я попала под бомбёжку, звонила. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Это высокопоставленные чиновники? Е. ГЛИНКА: Да. Которые говорят, что телефон включён 24 часа в сутки. Когда у нас были очень сложные ситуации с детьми, связанные с эвакуацией, то очень высокие чины говорили: вот мой мобильный, он не будет выключен, пока эта ситуация не разрешится. Они не просили за это благодарности, ничего. Но были те, которые пытались, подчёркиваю это слово, отказать под разными предлогами, но мы находили пути, по которым правильно провезти детей, вылечить их, найти место, где сделают операцию даром или дешевле, чем нам выставляют счёт. С реабилитацией была решена проблема не полностью, но решена. Много чего я выучила за этот год. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вы теперь опытный менеджер? Е. ГЛИНКА: Нет, мне всё равно трудно общаться, но я хорошо научилась себя сдерживать, я очень эмоциональный человек. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Я бы никогда не сказала, что вы вспыльчивая. Е. ГЛИНКА: Когда я ругаюсь, если нашла ошибку, все затихают в фонде. Научилась сдерживаться, молчать подолгу, получать удовольствие от молчания. Возвращаясь к Вашему вопросу: почти все чиновники, кто проникся этой ситуацией, нет ни одного министерства, которое не откликнулось. На маленький фонд, где официально работает пять человек, нет ни одного министерства, которые без всякого постановления, есть те, на которых надо надавливать, показывать документы, вот номер постановления, я его пришлю, привезу, но большинство соглашаются помочь. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Давайте хотя бы парочку фамилий назовём. Вы рассказали о работе, которая ведётся Вами, о людях, которые не отключают на ночь телефон. Е. ГЛИНКА: Не скажу, потому что согласия этих людей нет и знаю, что они будут недовольны. Да и кому это надо? Бог знает, я знаю, они знают, дети знают. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Слушателям нашим надо. Е. ГЛИНКА: В другой раз. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вы сказали, что планов толком нет, а есть перспектива того, что появится ещё один Дом милосердия, Вы укрупнитесь? Е. ГЛИНКА: Есть такие мысли, потому что все дети, которые здесь, не уменьшаются, и мне бы хотелось на лето им что-то сделать. Пока я не задумываюсь об этом, варианты есть. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Были ли ситуации, что детям, которые приехали с Украины в Россию, требуется помощь европейских медиков? Е. ГЛИНКА: Такого ещё не было. Не потому, что отношение к европейским медикам какое-то другое, не было ситуации, с которой бы российские не справились. У меня были ситуации, когда в Москве не оперируются те или иные вещи, дети были переведены в Петербург, Новосибирск предложил помощь, правда, никого не забрал, Тюмень тоже. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Но ещё туда довезти надо. Е. ГЛИНКА: Надо будет довезём, это не проблема. Мы и на руках донесём, если что, а так на поезде или на машине, самолёты летают. Я же не упираюсь: дайте мне только самолёт МЧС, они отвечают, что самолёта нет. Мы набираем деток, которые переносят поездку в поезде, Вы с нами ездили в таком, кладём их и везём. Посмотрев на войну, я стараюсь избегать конфликтов, несмотря на то, что мне бывает очень грустно, что я не так быстро двигаюсь, как бы хотелось, что трачу вместо двух дней семь, а жизнь проходит. Получается же. Главное — никогда не отчаиваться. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А где Вы берёте силы, столько оптимизма? Вы рассказываете, улыбаетесь. Е. ГЛИНКА: Я устаю. После 9 вечера я информацию уже плохо воспринимаю, если мне поступает звонок в это время, прошу решить вопрос утром. Зато я очень рано встаю — в пять утра. С пяти мало кто звонит, у меня есть время до 8, когда я могу спокойно ответить на почту. Меня многие спрашивают, сама ли я отвечаю на письма — да, я это делаю сама, у меня нет секретаря, который пишет за меня. Если стоит «Д.Л.», значит, писала я сама, если Наталья Авилова — значит мой пресс-секретарь фонда отвечает. И телефонные звонки я тоже сама принимаю. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вы при этом не выгораете эмоционально, у Вас горят глаза, Вы нацелены идти вперёд, хотя уже провели колоссальную работу. Работа налажена, её можно кому-то передать, быть может? Е. ГЛИНКА: Кому? А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Может, Вашим волонтёрам, Николая Белюкову или Андрею Владимировичу Пруцких в Донецке — может это работать без Вас? Е. ГЛИНКА: Я пока не пробовала, ни одной эвакуации без меня не прошло. Я не готова. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вам самой интересно или Вы не доверяете? Е. ГЛИНКА: Сложный вопрос. Хочешь сделать хорошо — сделай сама. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А как донецкие власти реагируют на Вашу работу? Они Вам помогают? Е. ГЛИНКА: Хорошо, они больше всех помогают. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: А сколько сейчас в Донецке человек работает ваших? Е. ГЛИНКА: Пятеро, как и здесь. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Вы великий деятель, Вы столько всего делаете, стольким помогаете, Вас узнают на улицах, просят автографы, при этом вы остаётесь простым, адекватным человеком, с которым можно поговорить. Почему звёздность не появляется? Е. ГЛИНКА: Откуда же её взяться? А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Все предпосылки для этого есть. Как вы сохраняете в себе человека? Е. ГЛИНКА: Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Мне стало очень трудно давать интервью, потому что изменение произошло, мне там проще, чем здесь. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: В Донецке? Е. ГЛИНКА: Да. Мне проще с людьми, с больными, в обстановке, а здесь мне сложно. Не то, что я переоцениваю человеческие отношения по новой, просто вижу, как война меняет людей. Честно скажу, наверное, я перестала понимать какие-то вещи здесь. Мой фонд никогда не был богатым, я всегда все корпоративы и праздники переводила на памперсы и пелёнки для лежачих больных, столько коробок лекарств, я всё время пересчитывала на это, мы никогда не позволяли себе потратить лишнюю копейку на себя, потому что есть люди, которым нижнее бельё нужно купить, а больных много. Переоценка происходит. Мне всегда было с бедными проще, чем с богатыми, я не знаю, почему, а сейчас особенно, меня к ним тянет, мне хочется туда вернуться. Люди на войне, как люди перед смертью, я всё время работаю с умирающими. Люди перед смертью становятся теми, кто они были на самом деле, сами собой, отпадает шесть образований, 25 дипломов, я там работал, наверное, Вы часто слышали, какие у нас крутые парни. А там такого нет вообще, говоришь о жизни, о любви, о смерти, о цветах, о розах, погоде. Они говорят, как будто это может быть последним разом. Поэтому я очень привязалась к ним, я их очень люблю и действительно, тоскую, когда не еду туда больше, чем две недели, а они тоскуют ещё больше, засыпают меня письмами. Сейчас тема Донецка закрыта. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Ушла на второй план, потому что там не стреляют массово. Е. ГЛИНКА: Не всегда надо показывать, как убивают, можно показать, как живут. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Если мы в одной новости покажем, как убивают, а в другой — как живут, будут читать ту, где убивают. Е. ГЛИНКА: Это круче, и это ужасно. Давайте покажем, как плохо живут, и как надо помогать людям, не зависимо от политических убеждений. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Давайте расскажем в нашей программе. Благодаря Вам мы узнаём об этом, там до сих пор живут люди в подвалах? Е. ГЛИНКА: Нет, людей из подвалов почти вывели. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Там же есть какие-то? Е. ГЛИНКА: Есть на Петровке. Но их стало меньше, потому что там очень опасно, линию соприкосновения, что Вы видели тогда, сейчас практически нет, было 20 метров, но уже и эти 20 метров забрали, там война на окраинах. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: В районе аэропорта? Е. ГЛИНКА: Там вообще ничего живого не осталось. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Не хочется завершать нашу сегодняшнюю беседу на такой ноте, жизнь продолжается. Е. ГЛИНКА: Жизнь продолжается, дети поправляются, присылают оттуда через новых детей новогодние открытки, пишут поздравления, дети растут, присылают свои фотографии под ёлками, которые они установили у себя в донецких домах, это очень приятно. А. КРАСНОГОРОДСКАЯ: Спасибо Вам большое. Е. ГЛИНКА: С наступающим!