Александр вертинский: крым, ялта, евпатория…

Поэт, странно поющий свои стихи, ни на кого не похожий, небывалый

Обращаясь к его песенно-поэтическому наследию, обнаруживаем, что первые три песни относятся к 1914–1915 гг. В 1916 году в репертуаре Вертинского таких песен уже больше десятка, что позволяло выступать в отделении концерта. Две из них имеют указание на место создания: «За кулисами» (1916, Крым) и «Дым без огня» (1916, Крым, Ялта). Скорее всего, в этот год он побывал не только в Ялте, но и в других городах Крыма, и с большой вероятностью в списке этих городов была и Евпатория, так как 1917 годом датируется песня Вертинского «Девочка с капризами», в содержании которой упоминаются события в летней курортной Евпатории.

Евпаторийский театр в то время считался одним из лучших не только в Крыму, он выдерживал сравнение даже с Одесским оперным. Его охотно посещали для выступлений многие известные и выдающиеся артисты того времени. Однако до настоящего времени местным краеведам, кроме того, что Вертинский выступал в этом театре, сообщить было почти нечего. В статье, посвящённой юбилею Евпаторийского городского театра, упоминается о выступлении в нём Вертинского 26 декабря 1917 года и об афише с программой этого концерта, имеющейся в местном краеведческом музее. В фонде музея сохранились также публикации анонсов этого выступления в местной газете того времени.

В настоящее время многие записи песен Вертинского можно найти на грампластинках, дисках, они воспроизводятся на сайтах интернета. Поэтому при желании сегодня нетрудно получить представление о концерте в Евпатории 1917 года. Следует отметить, что обстановка в городе в это время была напряжённая. Хотя прошло два месяца после Октябрьского переворота, в Евпатории и Крыму большевики ещё не взяли власть, но уже готовились к её захвату. Это произойдёт после драматических событий начала января 1918 года, когда в Севастополе и Евпатории пройдут «варфоломеевские ночи» для представителей буржуазии и в результате резни погибнут сотни человек.

Известно, что после Евпатории уже через два дня, 28 декабря, Вертинский выступал в Феодосии, потому что уже 3 января 1918 года М. Волошин пишет знакомым, что «в Феодосии началась какая-то междунациональная потасовка со стрельбой и резнёй и вином», «перестрелка между татарами и большевиками». Сохранившиеся автографы и фотография дают представление о чувствах артиста и его внешнем облике в то время. Скорее всего, из Феодосии Вертинский отправился в Одессу. Проще это было бы сделать из Севастополя, но город в это время был во власти большевиков. А Одессу накануне объявили вольным городом под властью Украинской Народной Республики. В марте 1918 года туда вошли немцы. В конце апреля они изгнали из Крыма большевиков и на всём полуострове установили оккупационный режим. При этом в Евпатории сохранялось городское самоуправление, сложившееся при Временном правительстве.

По воспоминаниям очевидцев того времени, немцы стремились поддерживать гражданский порядок, при этом жестоко подавлялись большевистские настроения. В этих условиях Вертинский вновь побывал в Крыму на гастролях. Сведения об этом удалось найти в Крымском госархиве. К сожалению, точной даты выступления не указано, но есть запись, что они состоялись с 1 сентября по 1 октября 1918 года. Никаких подробностей о программе концерта и т.п. не приводится, но эти архивные документы впервые дают представление о финансовых итогах выступлений гастролёров в Евпатории, в том числе и А. Вертинского.

Так, в декабре 1917 года он имел за упомянутый выше концерт «Сбор без налогов» в сумме 4430 руб. 10 к., но к расходам относились «Плата за театр», т.е. за аренду Городского театра, где проходил концерт, в размере 500 руб., и «Городской сбор», составивший 467 р. 10 к. В результате концерт принёс доход почти три с половиной тысячи рублей, которые приходилось каким-то образом делить на четырёх участников – кроме Вертинского, Сладкопевцева (актёр, педагог, мастер художественного чтения, рассказчик-импровизатор) и пианиста обычно был и антрепренёр, организовывавший гастроли.

Не следует думать, что Вертинский уже тогда был артистом, популярность которого приносила самые большие сборы. На самом деле в Крым часто приезжали выдающиеся, ныне забытые артисты, которые привлекали публику в большей степени. Например, в том же 1917 году в Евпатории 25 и 26 сентября прошли концерты артиста балета Мордкина (Мордкин Михаил Михайлович – артист балета, балетмейстер, балетный педагог). Но жизнь артистов балета на сцене недолгая, и сегодня о Мордкине вспомнит не каждый любитель этого вида искусств, а песни Вертинского звучат и сегодня, его знают и любят все почитатели авторской песни.

Одесса с давних дореволюционных времён имела с Евпаторией и Крымом прямое морское сообщение, разнообразные торговые и общественные связи. Поэтому многие гастролёры, бывавшие в Одессе, посещали и Евпаторию, особенно с тех пор, как там появился прекрасный театр. В период Гражданской войны Одесса привлекала многих представителей творческой интеллигенции и образованной публики, и до прихода советской власти там процветали многие жанры «буржуазного искусства». Очевидно, Вертинский в тот период избегал ситуаций, когда он мог бы оказаться на территории, подвластной большевикам.

Из его мемуаров узнаём: «Из Одессы я попал в Ростов, потом в Екатеринослав и Харьков. <…> Весь 17-й и почти весь 18-й год я ездил по России. <…> Я побывал и на Кавказе, и в Крыму, и во многих городах. Отношение ко мне публики было самое наилучшее». Была попытка возвратиться к московской жизни, но об этом он кратко упоминает, что «В Москве всё труднее становилось жить». Поэтому поехал в родной Киев, хотя там были немцы, отметив в мемуарах, что «советская власть никого не удерживала». После Киева был Харьков, когда там «жили под гетманом». Но в середине декабря 1918 года в Киев пришли петлюровцы, гетман отрёкся, и вместе с немцами его вывезли в Германию. В Харьков в начале 1919 года вошла Красная Армия.

Пытаясь завуалировать тот факт, что при советской власти он не видел себе места, Вертинский пишет: «Я же двигался по своей артистической, увы, совершенно независимой от политики и вообще неосознанной орбите и скоро опять оказался в Одессе». Но как раз в это время белые изгнали из города петлюровцев и туда прибывали французские войска, о которых артист вспоминает как об «африканской экзотике», но зато для него «В Одессе было сравнительно спокойно. Город развлекался по мере возможности. Красные были где-то далеко». В начале апреля 1919 года из Одессы эвакуировались французские интервенты, и город с советскими отрядами взял будущий атаман Григорьев. В то же время в Крыму в начале марта всю власть захватила Добровольческая армия белых. Поэтому уже не удивительно, – описывая свою встречу в Одессе с генералом Слащовым, после ставшим «крымским героем», на его вопрос о дальнейшем маршруте, Вертинский назвал Севастополь. Но далее в мемуарах после Одессы им вспоминаются другие города: «Белые армии откатывались назад. Уже отдали Ростов, Новочеркасск, Таганрог. <…> Вместе с армией отступал и я со своими концертами. Последнее, что помню, была Ялта». После Ялты Вертинский всё же попал в Севастополь.

Из его мемуаров трудно понять, когда это происходило – в 1919 или уже в 1920 году. Например, писатель Аркадий Аверченко, также бежавший с белыми под напором красных, оказался в Севастополе в феврале 1919 года. Автор книги об Аверченко для описания обстановки в городе использует отрывок из воспоминаний А. Вертинского. Далее в рассказе о дальнейшей жизни Аверченко в Крыму находим упоминание: «Бывая в Ялте, Аркадий Тимофеевич встречал здесь Александра Вертинского, Ивана Мозжухина, Надежду Плевицкую, которые поселились поближе к съёмочным павильонам Иосифа Ермольева и Александра Ханжонкова…»

Но затем был период, когда с 29 апреля по 22 июня 1919 года в Севастополе Красная Армия установила советскую власть. Потом в город и в Крым снова вошла Добровольческая армия, и началось «врангелевское сидение в Крыму». В книге об Аверченко мы находим упоминание, что к 1920 году Вертинский перебрался из Ялты в Севастополь. Однако об этом периоде сам Вертинский рассказал очень скупо, в основном об эпизодах встреч со Слащовым, поклонником его творчества.

Именно Севастополь 1919–1920 годов в культурном смысле напоминал Одессу, в которой недавно блистал Вертинский. Там собрались многие знаменитые писатели, поэты, журналисты, певцы и артисты многих жанров. В Севастополе, подобно Одессе, тоже существовал театр-кабаре «Дом артиста». Сам Аверченко не только публиковал фельетоны и рассказы, но и участвовал в постановке своих пьес как актёр: «Театрик «Гнездо перелётных птиц» хорошо знали не только в Севастополе, но и в других городах Крыма, потому что труппа часто гастролировала. Выступали в Симферополе, Феодосии, Евпатории. Об этих поездках напоминает фотопортрет Аверченко, сделанный в евпаторийской мастерской Н.Я. Зейферта. Можно не сомневаться, что и Вертинский тогда выступал с концертами во многих городах Крыма и ещё не раз посещал Евпаторию. Эмигрировал Вертинский на пароходе, уносившем в политическое небытие самого Врангеля. Была середина ноября 1920 года. Эти события необходимо вспомнить, чтобы хотя бы приблизительно восстановить даты событий жизни Вертинского, отсутствующие в его мемуарах, а также логику его поступков и причины, приведшие к эмиграции. Ясно, что он в то время не видел никакой перспективы для своей артистической карьеры в советском государстве.

Поскольку в годы эмиграции Вертинского ничего не связывало с Крымом и Евпаторией, то обратимся теперь к советскому периоду его жизни. Имея мировое имя, он не стал в советском обществе полноправным исполнителем своих песен. Как вспоминают теперь его дочери и вдова, ему было разрешено исполнять всего три десятка песен из его репертуара. В больших городах, а также в Москве и Ленинграде выступать почти не позволяли. Стихи и песни не публиковали, грампластинки не выпускали. Разрешили гастролировать по провинциальным городам и участвовать в кинофильмах как артисту с большим опытом в этой области искусства.

Судя по опубликованным письмам артиста к жене, уже в августе 1945 года он выступал в своём родном Киеве с большим успехом: «Сегодня буду стоять на сцене и колдовать над публикой – бывший статист, теперь Вертинский. Огромные афиши с фамилией заклеили весь город. Ажиотаж невероятный. Билетов давно уже нет, а все хотят слышать. Администрация замучена и говорит: что вы с нами сделали! Нам не дают жить! Лучше бы вы не приезжали!» Выступления проходили и в других крупных и столичных городах: Баку, Одесса, Ленинград, Ташкент, Алма-Ата, Москва, Львов… Он участвует в фильме «Заговор обречённых» и за роль католического кардинала получает в 1951 году Сталинскую премию.

Но вдруг всё резко меняется, как и тон писем Вертинского. В конце 1950 года его отправляют в длительное турне на Дальний Восток. Владивосток, Хабаровск, Сахалин, Магадан и множество более мелких городов и «точек» для 60-летнего артиста в зимнее голодное время: «Мы только что «позавтракали» чаем с сухим чёрным хлебом и сходили на базар. Там, кроме семечек, ничего нет. Но мы вчера купили во Владивостоке мяса и зелени и сегодня будем готовить борщ». Так Вертинский сообщал о своей жизни на одной из дальневосточных станций. Приходилось жить в вагоне, из которого машиной выезжали в близлежащие дома культуры. Это была обычная для рядового советского артиста гастрольная жизнь.

В конце ноября 1952 года Вертинский оказался на Ялтинской киностудии, где он снимался в фильме про героя Албании Скандербега. Но в «тоскливой холодной Ялте» он простудился, потерял голос и с концертами, судя по всему, не выступал. Однако, используя эту информацию, мы предприняли поиск в газетах того времени. И не зря. 14 сентября 1952 года «лауреат Сталинской премии» выступал в Евпатории в Гортеатре им. А.С. Пушкина. Затем 3 и 4 октября состоялись концерты Вертинского в Ялте в Гортеатре им. А.П. Чехова. Можно предположить, что артист выступал и в других городах Крыма, однако поиск в газетах Симферополя и Севастополя это не подтвердил. Возможно, партийные газеты того времени не всегда печатали такие объявления или концертов в этих городах не было.

После 1952 года у Вертинского было несколько благополучных лет: концерты в Ленинграде, Киеве, Сталинграде и других больших городах, участие в киносъёмках.

Но вот 14–25 февраля 1956 года прошёл XX съезд КПСС, на котором Хрущёв выступил с осуждением культа личности Сталина. И сталинского лауреата Вертинского вскоре отправляют с концертами в Сибирь, наверное, тоже неслучайно. В письмах артиста жене вновь появляются жалобы: «…концерты в рабочих клубах и дворцах культуры – чистое мучение. Публика тёмная, шепчутся, ходят взад и вперёд, не реагируют ни на что, гры­зут семечки. Мука мученическая! Брохес вообще уходит без хлопка, а я имею десятую долю своего обычного успеха. Я называю эти концерты «самосожжением». Они мне рвут нервы. И ничего поделать нельзя. <…> ничего не помогает». К счастью, эта поездка была не столь длительная, как в 1950 году. В середине мая Вертинский обещал жене возвратиться домой.

Потом начался курортный сезон, и Вертинский его начал 1 июня в Кисловодске. И вот в конце июня он наконец-то добрался до Крыма. Известно его письмо жене из Ялты 27 июня 1956 года: «Сегодня у меня воистину счастливый день». Но, как и в 1952 году, до Ялты были концерты Вертинского в Евпатории. К сожалению, из евпаторийской газеты того времени нельзя ничего извлечь, кроме объявления: «Гортеатр 23–24 июня только два концерта лауреата Сталинской премии Александра Вертинского. У рояля Михаил Брохес. Начало в 8.30 вечера».

То же и в ялтинской газете, только объявления, и полное молчание о том, как проходили концерты. Но даже такая скупая информация позволяет понять, с каким успехом проходили выступления. В первый раз сообщалось: «Сегодня и 28 июня – Вечер песни. Лауреат Сталинской премии Александр Вертинский». Но в следующем номере газеты сообщается о третьем, незапланированном концерте артиста, причём в конце объявления добавлено: «Принимаются коллективные заявки». В советские времена это означало, что концерт посетят руководство и элита города, а билеты будут распределяться по предприятиям, так что в кассе их будет мало или не будет совсем.

Но если вспомнить, что со времени партийного съезда, «развенчавшего Сталина», прошло четыре месяца, то вызывает удивление, что Вертинский к этому времени все ещё не отрёкся от звания лауреата Сталинской премии. Со временем Сталинские премии стали Государственными.

Если обратиться к письмам Вертинского, то после съезда Вертинский писал жене из Иркутска 27 марта 1956 года: «Ты посмотри эту историю со Сталиным. Какая катастрофа! И вот теперь, на 40-м году Революции, встаёт дилемма – а за что же мы боролись? Всё фальшиво, подло, неверно. Всё – борьба за власть одного сумасшедшего маньяка! На съезде Хрущёв сказал: «Почтим вставанием память 17 миллионов человек, замученных в лагерях и застенках Сталиным». Ничего себе? <…> В субботу меня пригласили в оперетку в 11 ч. утра. Будет зачитываться речь Хрущёва на съезде, посвящённая этому ужасу. Я пойду. В «оперетку». Ничего себе? Семнадцать миллионов людей утопили в крови для того, чтобы я слушал «рассказ» в оперетке? Нечего сказать! Весёленькая «оперетка». Веселее «Весёлой вдовы»! Кто, когда и чем заплатит нам – русским людям и патриотам – за «ошибки» всей этой сволочи? И доколе они будут измываться над нашей Родиной? Доколе?»

Возникает вопрос: почему же при таких взглядах Вертинский продолжал ездить по стране в качестве Сталинского лауреата? Сохранились фотографии, запечатлевшие пребывание артиста в Ялте в 1956 году, и один из снимков сделан на фоне афиши с таким указанием. Возможно, этим он хотел показать, что заслужил хоть такую награду за свой титанический труд на ниве российской культуры. И это звание для него было наградой не от Сталина лично, а от государства, которым, к несчастью, руководил Сталин?

Не за эту ли строптивость Вертинскому пришлось расплачиваться трудными гастрольными выступлениями в 1956 году? 8 декабря из Краснодара он сообщал жене: «Я тяжеловато пою. Сказывается переутомление. 4 таких больших поездки подряд: Северный Кавказ, Средняя Азия, Сибирь и Южный Кавказ. Это больше ста концертов! Я уже плохо выдерживаю такую нагрузку. Годы не те! Еле дотягиваю концерт и на 2-м отделении уже выдыхаюсь. Сейчас надо сделать большой перерыв, чтобы набраться сил. Уйду в кино. Всё же там хоть петь не надо. Голос отдохнёт».

Если снова судить по письмам Вертинского к жене, то ему удалось отдохнуть от гастролей до мая 1957 года. Какие поездки ему предстояли в этом году, неизвестно, но 3 мая он приезжает в Ленинград. Хотя не сразу удалось устроиться в любимую гостиницу «Астория», дальнейшие письма были полны оптимизма, спокойствия и восхищения культурной атмо­сферой города: «Принимают меня здесь благоговейно, восторженно. Но и пою я в десять раз лучше, чем в Москве! Ленинградская публика – это нечто совсем особое, не похожее на остальную публику страны. Они «не всё кушают», но если любят, то уж очень! Культура иная». Но следующее письмо 15 мая 1957 года было последним, всё же здоровье артиста уже было на пределе. Ему делали уколы, и, судя по всему, беспокоило сердце: «…мне осталось 6 уколов. Руки мои поправляются. Пою сверхъестественно-чисто и хорошо, и устаю гораздо меньше. Это, конечно, новокаин! Кончу числа 30-го, а то и 2-го июня. Приеду и лягу к Вишневскому». Планам этим сбыться уже не пришлось – в Ленинграде 21 мая Вертинский скоропостижно скончался. До конца жизни он продолжал работать над своими воспоминаниями, вышедшими в составе сборника его избранного литературного наследия «Дорогой длинной…» в 1990 году…

Многие подробности жизни и творчества А.Н. Вертинского, связанные с Крымом, Ялтой, Евпаторией, дают основания полагать, что к Крыму у него было особое отношение. Во всяком случае, он не упускал случая побывать здесь и выступить перед благодарной публикой.

Валерий Мешков,

Янина Грошева,

писатели, журналисты

ЕВПАТОРИЯ