Многоязычие фасмера
Лукиан из Самосаты
Космос русского языка
В его жизни отразились все изгибы русско-германских культурных и человеческих связей новейшего времени. Максимилиан Романович Фасмер – коренной петербуржец, из семьи выходцев из Голштинии, которых почему-то тянуло в Россию ещё со времён Петра III. Макс и его брат Рихард (в будущем выдающийся учёный-востоковед) учились в знаменитой школе Карла Мая, что на Васильевском острове. Её окончили поколения Римских-Корсаковых, Бенуа, Рерихов, Елисеевых, Семёновых-Тян-Шанских; её аттестат зрелости получили М. Добужинский, Д. Философов, а позже Д. Лихачёв.
Тех, кого отбирали в гимназические классы, поступали на гуманитарные отделения университета, те же, кто был склонен к точных наукам, попадали на реальный курс и шли, как правило, в инженеры. Никакого противоречия: двуглавый орёл тогдашней системы образования.
Молодому Максу повезло: на филфаке его учителями оказались звёзды российской лингвистики И. Бодуэн де Куртенэ и А. Шахматов. Полное погружение в науку, а может быть, и коренная сила немецкого национального характера (вспомните лесковскую «Железную волю») защищали его от революционного брожения тех лет. Сокурсник Фасмера, а в будущем известный коминтерновец Дмитрий Мануильский вспоминал, как Макс уговаривал его «делать вашу русскую революцию не столь громогласно: мешаете готовиться к сессии».
Вся дальнейшая жизнь М. Фасмера показала, что наука и политика в его понимании независимы. Он стал знаменитым учёным уже в 20 лет, опубликовав первую часть «Греко-славянских этюдов», посвящённых греческим заимствованиям в церковнославянском и русском языках. Нужно ли упоминать, что Фасмер в совершенстве знал древне- и новогреческий? Позже он едет в Салоники и Афины, где изучает местные диалекты. Во время пребывания на Балканах овладевает албанским языком, стараясь глубже понять языковые переплетения. В числе его открытий – исследование румыно-славянских языковых связей. Ему нет и 25.
Оказавшись по болезни в Финляндии, Фасмер изучает финский язык и одновременно готовит статью о финно-русских заимствованиях. В 1917 году, уже будучи профессором и зав. кафедрой сравнительного языкознания и славистики Саратовского университета, 30-летний Фасмер увлекается калмыцким и диалектом волжских немцев. Его цель – учесть все без исключения языки соседей славян.
Им уже разработана методология этимологических исследований, то есть каркас будущего словаря. Он поставил перед собой по-настоящему грандиозную задачу, ибо для того чтобы понять истоки языка, надо быть не просто лингвистом и полиглотом, но и настоящим энциклопедистом. Жадно осваиваемый мир, казалось бы, чужих слов, звуков, значений должен был стать реальной основой проникновения в глубины русского языкового космоса. Названия рек, гор, озёр, фамилии, прозвища, клички, животные, рыбы, звуки (здесь он ярый последователь Бодуэна де Куртенэ) – весь обозначаемый знаками шифр жизни и есть основа языка, его мощи и гибкости.
Загляните в Этимологический словарь! И убедитесь.
Не парадокс, а феномен
Ему повезло не только в науке, но и в судьбе. Октябрьский переворот застал его в Финляндии. Назад дороги нет. Он едет в Дерпт (Тарту). Владея финским и имея под рукой лишь Евангелия на двух языках да несколько книг, Фасмер выучивает эстонский, причём настолько, что начинает читать лекции в Дерптском университете.
После заключения советско-эстонского договора от 2 февраля 1920 года власти независимой республики поручают Фасмеру привезти назад уникальную университетскую библиотеку, которая в 1914 году была эвакуирована в Воронеж. Фасмер привозит не только университетскую, но и собственную библиотеку, которая вскоре стала незаменимым инструментом при возрождении славистики в Германии.
А вот брата своего Рихарда Макс переправить не смог. Да тот и сам особо не хотел, так как был одним из хранителей нумизматической коллекции Эрмитажа. Владел восемью восточными языками. Рихард погиб в 1938 году в узбекском лагере. Из выпускников школы Мая десяти предреволюционных лет лишь считаные единицы из тех, кто остался в России, перешагнули 50-летний рубеж. Честного «спеца» немца Рихарда Фасмера, чей брат был с 1928 года членом-корреспондентом АН СССР по разряду славянской филологии, обвинили в том, что он был членом некоей Русской (!) национальной партии и получал от того же брата «фашистские деньги». Причём через академика Вернадского. Вот так.
У каждого поколения своя судьба. И здесь уместен вопрос тем, кто десятилетиями льёт слёзы о трагической участи первой волны. Да, трагично, но всё же лучше крутить баранку в Париже, чем махать кайлом в Воркуте.
Ко времени смерти младшего брата, о которой Макс, понятно, не знал, работа над будущим Этимологическим словарём русского языка шла полным ходом. После командировки в США в Колумбийский университет она стала для Фасмера главной. Подготовительные материалы частично печатались в «Журнале славянской филологии», который основал и редактировал Фасмер. Нацистские власти, кстати, очень обиделись на Фасмера, когда он нашёл славянские топонимы чуть ли не у Гамбурга. Но, как ни странно, не препятствовали работе выдающегося учёного. Он не был членом НСДАП. В его кабинете не висел портрет Гитлера. И тем не менее Фасмеру иногда даже удавалось вытаскивать некоторых славистов из концлагеря.
В январе 1944 года при бомбёжке сгорели его библиотека, большая часть рукописей и картотека будущего словаря. И он в разрушенном городе в одиночку начал восстанавливать картотеку. Сразу после войны, оказавшись в Стокгольме, продолжил этот гигантский труд.
Став в 1949 году профессором Свободного университета в Западном Берлине, уже имея сотрудников, Макс Фасмер довёл работу до конца. С конца 1950 – начала 1951 года в Гейдельберге началось печатание первых выпусков словаря. В 1958 году появились все три тома. Тогда же на IV Международном съезде славистов возникла идея русского перевода. Он в 1959 году был поручен молодому кандидату филологических наук Олегу Трубачёву.
Всего через два года 3200 печатных страниц были переданы в издательство. При переводе объём словаря расширился примерно на одну треть. Дополнения были аккуратно заключены в квадратные скобки. Качество перевода, бережное отношение к оригиналу не вызвали возражений Фасмера и по отношению дополнений, сделанных Трубачёвым.
Сам автор не дожил до издания своего труда на русском языке. Он скончался в 1962 году. Через два года началась публикация четырёхтомника, которая завершилась в 1973-м году.
Теперь словарь – органичная часть русской словесности.
Вот слова академика Трубачёва о Фасмере: «По рождению, по культуре, приобретённой в детстве, по образованию он был русским человеком, учёным, сохранившим верность русской теме до конца жизни. Он был филологом русской школы. …Русская классическая русистика и славистика имеют право считать М.Р. Фасмера своим, и это не парадокс, а феномен сложной культурной истории».