Ближе всех подошли к Москве? Стремительное отступление дивизии СС "Дас Рейх"
"13 декабря. Все оставалось по-прежнему. Солдат "доблестной Красной армии" мы видели очень и очень редко. Все-таки русские почему-то решили оставить нас в покое, по крайней мере на истринском участке. Только потом мы узнали о страшных боях у себя в тылу. А здесь... Здесь ничего не происходило.
Мы пришли в деревню с намерением помыться, а потом спокойно провести предстоящий вечер. В печке потрескивали дрова, и мы нежились в тепле. Но тут распахнулась дверь, и связист прокричал: - Немедленно готовьтесь! Мы уходим! И исчез.
1941-й. "Дас Рейх" в советском селе.
Первой мыслью было, что это парень решил нас разыграть. Такое уже бывало, и не раз! Но на сей раз все было вполне всерьез. На деревенских улицах связные уже вовсю прогревали моторы, тут и там выкрикивали распоряжения. Вот тебе и спокойный сон у теплой печки! Нет уж, это было бы слишком хорошо.
Надвигалась буря. Неужели нам придется покинуть это наше маленькое, уютное прибежище, к которому мы уже успели привыкнуть? Ощипанные курочки полетели в коляску - ничего, они нам еще пригодятся! Везде царил страшный переполох.
Взвод связи сматывал провода, грузил радиооборудование. Командный пункт перебрасывали в разведбатальоны дивизии. Необходимо было организовать прикрытие нашего отхода. Стали отъезжать первые грузовики.
Надсадно гудя, наш мотоцикл пробирался через метель. Видимость была сильно ограничена. Мы передали необходимые распоряжения в разведбат и возвращались в свое подразделение.
Сидевший в коляске Вернер пинком мне в бок дал знак остановиться. Спешившись, мы принялись хлопать друг друга по спине - просто выработался некий ритуал - это мы так пытались согреться.
Мотоцикл вновь пробирался сквозь вьюгу и снежные заносы по узкой, покрытой льдом дороге, скорее напоминавшей лесную тропинку. И мы ехали по ней с чувством, что замыкаем "победное" шествие германской армии. Позади уже были иваны.
1941-й. "Дас Рейх" в Белоруссии.
Понемногу темнело, но мы так и не могли обнаружить следов присутствия наших. Где же, черт их побери, они окопались? - Наверное, уже в Берлине! - предположил Вернер, стараясь перекричать вой ветра.
И мне вспомнилась песенка коллективного сочинения на мелодию "Лили Марлен". В весьма иронической форме в ней проводилась параллель между судьбами армии Наполеона и нашей у самых ворот Москвы. Хорошо, что высокое начальство не научилось читать наши мысли!
Ух ты! Я едва не вмазал в придорожное дерево. Чудом увернулся. Вот что бывает, если слишком много думать. Вернер невольно подогнул под себя ноги, сидя в коляске. Начинался лес.
Вернер вытащил из коляски пулемет и насадил его на штырь перед собой. Я от души надеялся, что эта мера окажется излишней. И еще - если все же будет не так, дай бог, чтобы оружие не заклинило в решающий момент.
1941-й. "Дас Рейх" идет по Украине.
В лесу было не так ветрено, но это лишь обостряло чувство одиночества. Боевой дух упал до нуля. Были ли мы тогда храбрыми солдатами? Большинство из нас тряслись, как осиновые листья на ветру.
И если мы пытались шутить по поводу боев, это были шутки наигранные, их целью было заглушить мучивший нас страх. А когда ты в бою, тут тебе не до размышлений и не до страхов - времени нет. А когда бой завершен, да, верно - ты начинаешь думать, "а что, если бы", но надолго это не затягивается. Ты счастлив уже потому, что вышел сухим из воды. Умирать? Умирать никому не хотелось!
Я не сразу разобрал укутанную во все, что можно, фигуру у деревьев. Боевое охранение нашего батальона! Часовой показал нам, куда ехать, и вскоре мы добрались до лесной прогалины.
Повсюду стояли бараки, из окон сочился тусклый свет. Пока Вернер докладывал о прибытии, я поставил машину в указанном мне часовым месте.
Теперь, когда мы наконец добрались до своих, мы почувствовали, сколько сил отнял у нас этот день. Нельзя сказать, что все шло наперекосяк, нет. Заурядное поручение, которых у нас был не один десяток на счету. Но вот этот холод, эти огромные, необозримые открытые пространства, безлюдье, метель - все это отнимало очень много сил.
Амфибия "Дас Рейха".
Циркулировали слухи о том, что нас перебросят дальше в тыл на заранее подготовленные оборонительные позиции. И наши нынешние бараки - раньше здесь был детский санаторий - не более чем временное расквартирование.
Но мы подозревали, что даже командиру не была известна реальная обстановка и ближайшие перспективы ее развития. Ротные дозоры следили за местностью, обеспечивая охранение. Сами бараки стояли в глубине леса примерно в полукилометре от опушки. За опушкой начиналось поле, а за полем находилась деревня.
Вернер возился с мотоциклом, чтобы заранее исключить все неожиданности. Машина и так попортила нам достаточно нервов, и больше рисковать мы не хотели. Ремонтники вроде наладили сцепление, но оно все равно барахлило.
- Вернер, прослушай... Это не стрельба?
Положив инструменты, мы оба поднялись.
Разумеется, это была стрельба. Со стороны той самой деревни, что за полем, доносились винтовочные выстрелы и стрекот пулемета. Вернер поправил подшлемник и снова занялся мотоциклом.
Прошли по Белоруссии, Украине и на Москву. Путь "Дас Рейха" в 1941-м.
Потом несколько мотоциклов выехали на дорогу, соединявшую наши бараки с опушкой леса. Командир отделения, унтершарфюрер, спрыгнул с мотоцикла и вместе с нашим командиром проследовал в барак.
Стрелки-мотоциклисты стали рассказывать о том, как сидели в одной из изб и пекли в печи картошку. И кто-то из них, случайно выглянув в окно, заметил группу идущих по улице русских. Хорошо, хоть мотоциклы стояли чуть дальше, и иваны их не успели заметить.
Единственное, что оставалось, так это пробраться к мотоциклам, сесть на них и убраться подобру-поздорову. Русские были так ошарашены, что не сразу поняли, в чем дело.
Я не понимал, как это можно было забраться в избу в незнакомой деревне и даже не потрудиться выставить охранение. Только когда мотоциклы уже неслись к опушке, русские решили обстрелять их.
Унтершарфюрер вышел из командного пункта с побагровевшим лицом. Видимо, гауптштурмфюрер Клингенберг устроил ему хорошую взбучку. И был прав - безответственность и еще раз безответственность!
1941-й. Мотоциклист "Дас Рейха" привязался на буксир к телеге.
Винтовочная и пулеметная стрельба уже была слышна на опушке леса. Наше охранение палило в ответ. Русские! Все же добрались до нас!
Бойцы выскакивали из бараков, на ходу забрасывая в коляски все необходимое, и рев запускаемых двигателей заглушил стрельбу. Нам тоже следовало пошевеливаться, и мы попытались запустить мотоцикл.
Куда там! Мотор только чихал, но заводиться не хотел. Поняв, что он не заведется, Вернер выхватил гранату и был готов бросить ее куда потребуется. Нужно было уходить. Один за другим мимо проезжали мотоциклы роты. Только полевая кухня оставалась на месте. - Эй, подождите! Возьмите нас на прицеп!
Эвальд услышал наши мольбы, и мы быстро прицепили машину тросом за грузовиком. Стреляли уже где-то совсем рядом с опушкой. Русские открыли огонь по проезжавшим мотоциклам. Нам отчаянно не везло - единственная проезжая дорога проходила прямо под носом у иванов, а потом резко поворачивала на запад.
Эвальд с поразительным хладнокровием несколько раз пытался запустить наш мотоцикл. Потом мы услышали треск - это русские продирались через кустарник у самой дороги. Боже! Пора было убираться! Чего ждать?!
Обойдя дорогу, русские пытались захватить последние машины. Эвальд уже просто не мог разъяснять, что собрался предпринять. Рванув с места, он просто потащил нас за собой на буксире.
Роттенфюрер СС "Мертвая голова" что-то забуксовал...
Очень, знаете, неприятная вышла поездочка! Трудно было удержать руль, нас кидало по дороге из стороны в сторону. Эвальд мчался так, что у нас ветер свистел в ушах.
Больше всего я боялся, что трос не выдержит, - тогда нам только и оставалось, что соскочить с него и что есть сил броситься за грузовиком и успеть вскочить в кузов прямо на ходу. А это было сложно - борта слишком высокие. Нам уже было плевать на то, что мотоцикл достанется русским. Тем хуже для них! Намучаются они с ним!
Еще страшнее стало, когда мы, выехав из лесу и пробираясь по идущей параллельно ему дороге, угодили под огонь русских. Несколько солдат противника уже были почти там. Еще несколько минут - и они перекроют дорогу!
Наш мотоцикл, все еще на буксире, упирался, как мул. Скрючившись - я на сиденье, а Вернер в коляске, - чтобы не стать легкой добычей русских пехотинцев, мы пронеслись мимо их постоянно увеличивавшейся группы.
На наше счастье, они не сообразили, что грузовик тащит еще кого-то на буксире. И страшнее и опаснее минут, пока грузовик протаскивал нас мимо иванов, у меня в жизни до сих пор не было.
Полевая жандармерия "Дас Рейха" зимой 1941-го в Истре.
Все! Проскочили! Иваны остервенело палили нам вслед - ерунда, трата патронов! Наша импровизированная колонна скрылась за поворотом, означавшим спасение и свободный путь отхода на запад. Теперь мы были вне поля видимости русских.
Эвальд замедлил ход, и наш мотоцикл снова забастовал. Чихнув пару раз, двигатель вроде бы заглох, но уже несколько секунд спустя взвыл как ни в чем не бывало. И тут до Эвальда дошло, что мы все еще на буксире, - за время ухода от преследования у него это напрочь вылетело из головы. Грузовик остановился.
Когда Эвальд остановился, пришлось все же заглушить двигатель, чтобы не въехать ненароком в полевую кухню - Эвальд не пережил бы, если с его сокровищем что-нибудь стряслось. Отцепив трос, мы стали запускать мотор. Он еще не успел остыть и тут же завелся.
Минометом по "Дас Рейху"!:)
Километров через восемь мы выехали на широкую и вполне приличную дорогу с весьма оживленным движением. Захватывающее зрелище! Легковые автомобили, танки, штурмовые орудия, гужевые повозки и сани - все устремлялись на запад.
Тут и там по обочинам лежали и перевернутые транспортные средства. В пеших колоннах "безлошадные" экипажи перемешались с пехотинцами. Никто не желал терять контакта со своими. Лучше уж не отставать. Впервые за всю "победоносную кампанию" у нас в душе шевельнулись сомнения: неужели и это было запланировано?
Стоило русским бросить нам вдогонку все имевшиеся в их распоряжении силы, здесь началось бы такое, что и в страшном сне не увидишь. Но они наносили нам лишь спорадические удары разрозненными силами. Во всяком случае, именно так и было на нашем участке между Истрой и Рузой.
Сквозь пелену снегопада я разобрал, что впереди дорога взбиралась вверх и исчезала за холмом. Когда мы добрались туда, поняли, что перед нами сплошной лед. Мотоциклисты тщетно пытались удержать машины на дороге.
Кое-кому это даже удавалось, остальные лишь руками разводили. Что только не пихали водители под буксовавшие колеса - драные мешки, доски. Некоторые в отчаянии толкали машины - ничего не помогало.
Находились и такие, которые просто лезли напролом. Ехали наудачу. И представьте себе, прорывались до следующего не обледенелого участка дороги. Но большинству везло куда меньше - так и продолжали стоять в клубившемся снегу.
Давно, еще в школьные годы, мне на глаза как-то попалась картина: переход Наполеона через Березину. И теперь все происходящее странным образом ассоциировалось с ней. Неужели и нам уготована та же участь? Великий корсиканец испытал это на Березине. А мы еще и до Рузы не дошли - может, нас ожидает нечто худшее, чем Наполеона?
Хорошо хоть, что мы заметили этот злополучный подъем издалека. Изо всех сил я переключил на пониженную передачу, чтобы полностью использовать мощь двигателя на подъеме. И поступил очень своевременно - попытайся я переключиться несколькими секундами позже, ничего бы из этого не вышло, принимая во внимание никуда не годное сцепление.
Настал момент истины - Вернер одним махом на ходу перескочил из коляски на заднее сиденье, чтобы таким образом обеспечить большую нагрузку на ведущее заднее колесо. И мы все же хоть и довольно медленно, но одолели этот подъем. Я даже растрогался от такой милости, которую оказал нам наш видавший виды "Цюндапп".
Под Москвой.
Метель стала стихать и в конце концов прекратилась. Показалось солнышко, а вместе с ним и деревенька. Намного оторвавшийся от нас Эвальд уже вовсю хозяйничал там, расположившись среди грузовиков, бронетранспортеров и легковых машин.
Судя по всему, отвод войск намечалось проводить без остановок. Часть подразделений замыкала колонну отступавших и была готова в любой момент вступить в боевое соприкосновение с врагом, если тот надумал бы ударить нам в спину.
В ходе отступления мы как бы поменялись ролями с разведбатальоном. Именно теперь следовали в самом хвосте и должны были прикрывать отходившие на запад части дивизии. Мы были на седьмом небе оттого, что иваны все же дали нам передохнуть.
Одному Богу известно, почему они так действовали. Потому что, если бы они надавили на нас как полагается, нам пришлось бы очень туго. Случись так, что не они нас вынудили к отступлению, а наоборот - мы их, то мы бы бросили в бой все силы, включая, наверное, гужевые повозки.
Черт его знает, может, русские просто не видели в этом особой нужды. Мы ведь представления не имели об оперативной обстановке на этом участке фронта в целом. Но то, что иваны приберегали кое-что для нас, в этом сомневаться не приходилось.
Зима люта.:)
Отступление продолжалось! Пошли разговоры об оборонительных позициях на реке Рузе. Мы следовали по обледенелым дорогам. Ветер продолжал свою исступленную песню, продирал до костей.
Если в ходе отступления в других частях и подразделениях дисциплина заметно упала, все шли и ехали вразнобой, то гауптштурмфюрер Клингенберг держал нас всех вместе.
Именно это отступление расставило все точки над "и", показав, кто настоящий офицер, а кто ничтожество. Мотоциклисты-посыльные по-прежнему выполняли поручения, передавали приказы, будто ничего не произошло.
Когда мы наступали, мы нередко осыпали проклятиями нашего Старика. Теперь же, если мы и бранили кого-то, то явно не нашего командира. Мы были счастливы, что воюем под командованием знающего и толкового офицера!
Гауптштурмфюрер Клингенберг.
16 декабря несколько грузовиков тыловой службы отправлялись в село Никольское. Все связные были в разъездах, кроме меня и еще нескольких стрелков. В Никольском располагались продсклады, возникла опасность, что они попадут в руки русским.
Всем находившимся вблизи подразделениям был отдан приказ немедленно получить пайки. Унтерштурмфюрера Буха выделили следить за разгрузкой.
Он, как сторожевой пес, следил за тем, чтобы ничего не ушло на сторону. И все же... По возвращении оттуда Вернер выставил на стол несколько банок свиного жира. Лойсль расхохотался: - И ты тоже сумел отхватить?
Но Вернер молча извлек из голенищ сапог по буханке хлеба. Они хоть и помялись, но не раскрошились. Но истинным профессионалом проявил себя Альберт, стащивший здоровенную палку сухой колбасы. Так что тот предстоящий вечер можно было посвятить обжираловке.
Гренадер "Дас Рейха" уже в 1944-м.
Но в тот день случились и куда менее приятные события. Дозор 2-й роты остановил несколько грузовиков, которые во весь опор мчались на запад. Когда унтершарфюрер, командир батальона, поинтересовался, кто они и откуда, унтер-офицер не мог дать внятного ответа.
Командиру отделения 2-й роты это показалось подозрительным, и он приказал солдатам обыскать грузовики. В этот момент водитель попытался уехать, но унтершарфюрер, недолго думая, дал очередь по первому грузовику, а его стрелки-мотоциклисты, схватив винтовки, были готовы выполнить приказ командира отделения (и дозора).
Короче говоря, один из грузовиков был доверху набит боеприпасами, которые позарез были нужны в батальоне. Мотоциклы с колясками нагрузили под самую завязку, а потом унтершарфюрер дал команду ехать. Что именно скрывалось за этой историей и выполняли ли военнослужащие в грузовиках чей-то приказ, так и осталось загадкой." - из воспоминаний Г.Гюнтера, роттенфюрера мотоциклетного батальона (SS Krad-schtoenbatailon "Das Reich") дивизии СС "Дас Рейх".
"Встали на лыжи".:)