«Женщины в 1986-м делали аборты, боялись, что дети родятся уродами»

ИСТОРИЯ ПЕРЕСЕЛЕНЦА

«Нам сказали, что уезжаем на три дня, - уехали на всю жизнь»

- Мы жили в Красноселье, на берегу Припяти, - рассказывает Ольга Баленок из Хойников (Гомельская обл.), которая в 1986 жила в 20 километрах от ЧАЭС. - Если бы не авария, я бы из деревни не уехала, там места хорошие: рыба, лес кругом, река. Там все родное...

Когда случилась авария, папа как раз был на рыбалке и услышал глухой хлопок. Поначалу мы ничего не знали, а потом из Припяти приехали люди и рассказали, что взорвалась станция. Мы особо не паниковали, думали, что нас это не коснется.

Чуть позже, 29 апреля, в Красноселье начали раздавать йодистый калий. Но в деревне были другие заботы - на дворе весна, полно работы: «Война войной, а хлеб сей», - вспоминает Ольга.

- В субботу уже напекли булок, покрасили яйца, приготовились к Пасхе. В воскресенье мама к пяти утра пошла доить коров - она была дояркой, - а в деревню уже приехала администрация из района. Сказали, что больше не надо доить коров, возвращайтесь домой.

Комиссия из врачей и работников райисполкома ходила по домам и объясняла необходимость кратковременной эвакуации.

- Старые люди этого не понимали, убегали и прятались в лесу. Тем, кого закрепили за эвакуацией, тоже досталось: они этих бабушек вылавливали, просили сесть в автобус, - улыбается Ольга Ивановна и добавляет уже без улыбки:

- Нам говорили, что уезжаем только на три дня, но все равно волнение было. Это воспринималось больно, очень больно. Мама очень переживала, она долго и не прожила - десять лет после выселения. Именно тогда она заболела, инфаркт перенесла. Как и свекор. Конечно, ведь люди там все своими руками построили, знали каждый кирпичик.

За оставленные дома людям сразу выплачивали деньги.

- Эвакуация проводилась в спешке, поэтому платили «на глаз»: твой дом лучше, добротнее – тебе больше. Не помню точно, сколько нам заплатили, но это была солидная сумма – можно было купить три хороших машины.

Родители поделили деньги между детьми – Ольга с мужем за свою долю купили автомобиль.

Почти ночью красносельцев привезли в деревню Дворище Хойникского района. Всех подселили к местным жителям.

- Моих родителей поселили к молодой семье - так они даже в дом их не пустили, поставили на веранде диван. Боялись, что мы из зоны приехали и привезли им радиацию.

Когда стало понятно, что вернуться в деревню насовсем уже нельзя, людям разрешили забрать оттуда свои вещи.

- Кто все подряд греб, кто выбирал. Мы взяли только диван, буфет и одну кровать. Но самое главное - у нас на печке стоял целый чемодан большой сушеной рыбы - отец рыбак. Он так хотел ее забрать... Но брат не разрешил - выбросил за забор. Папа горевал за ту рыбу, сколько жил.

«Женщинам предлагали сделать аборт, чтобы дети уродами не родились»

Ольга с мужем обосновались в Хойниках, а ее родителей, как и большинство жителей деревни, перевезли в деревню Антоновка Жлобинского района – там для них уже построили дома – платить за них не нужно было.

- Первое время мама с папой ездили в свою деревню каждый год на Радуницу - очень тянуло туда, там похоронены папины родители. Переселенцам специально давали автобус, и люди посещали родные края, пока могли. Некоторые старики просили их похоронить на красносельском кладбище, на своей земле.

За месяц до аварии Ольга вышла замуж. Врачи отговаривали заводить детей, пугая страшными диагнозами. Но, к счастью, и сын, и дочка Ольги родились и выросли здоровыми.

- Мой первый ребенок родился в 1988 году, и то я очень переживала. А женщинам, которые были беременны в 86-м, аборт предлагали сделать, и многие соглашались, потому что боялись, что дети родятся уродами.

После переселения Ольга так и не побывала в родной деревне.

- Наш дом стоит и по сегодняшнее время - он кирпичный, добротный. Там уже все заросло. Муж с племянником были там три года назад - племянник еще привез оттуда мою фотографию школьную и сочинение. Я теперь часто вспоминаю, как мы жили: у нас возле дома кругом вода была, когда Припять разливалась. Мы прямо с крыльца садились в човен и ехали в магазин...

ИСТОРИЯ ЛИКВИДАТОРА

«Как были в милицейской форме, так и поехали».

Когда произошла Чернобыльская катастрофа, Юрий Гапоненко работал в РОВД. Эвакуацию из загрязненных деревень 24-летний лейтенант тогда воспринимал как обычное рабочее задание. Вспоминая о тех днях, он несколько раз повторяет: «Это было похоже на войну».

Традиционный первомайский парад в Хойниках состоялся - информацию об аварии старались не афишировать. А уже на следующий день в близлежащих деревнях началась эвакуация. Юрий Маркович проводил эвакуацию 4 мая.

- Мне дали в помощь сержанта, машину и отправили в деревни Чемков и Синцы. У нас не было ни приборов, ни спецзащиты, ни даже повязки - как были в милицейской форме, так и поехали. Это была обычная работа, никто не говорил, что находиться там опасно. Ходили разговоры, что нужно выпить 100 граммов, перед тем, как ехать в зону.

Местные жители воспринимали катастрофу как обычную аварию.

- Там никто не понимал, что такое радиация - она ведь не различима на вкус и цвет, но люди по своему состоянию здоровья уже начали чувствовать что-то неладное. Правда, уезжать не спешили: на кого оставить скот? Поэтому перед началом отселения нужно было наладить передачу скота государству.

Из банка приезжал кассир и милиционер, нагруженный мешком с деньгами. На колхозном дворе устанавливали весы, взвешивали коров, свиней и сразу выплачивали людям наличные взамен животных.

«На сборы и прощание с домом было полдня»

- Обстановка была страшная, - качает головой Юрий Маркович. - Напоминала войну: растерянные люди тянули к колхозу коров и свиней, те упирались, верещали на всю деревню. У маленьких телят, которые родились после аварии, были раздутые горла и голова как-то неестественно висела. Но мы не знали, что это такое.

Милиционеров проинструктировали пройти по домам, объяснить жителям, что нужно взять продукты с собой на три дня и документы.

- Люди отмечали Красную субботу, когда мы пришли их выселять. Все приглашали нас в дом, а там стоят огромные бутыли с самогонкой, стегна копченые (свиные бедра. - Ред.) на столе. Мы объясняли, что нужно уехать на пару дней, пока не решится вопрос с реактором. О том, что люди никогда не вернутся назад в свои дома, разговоров не было, да мы и сами об этом не знали.

На сборы и прощание с домом было полдня. Женщины плакали, закрывая двери и калитки, выходили из домов со слезами, говорит Юрий Маркович.

- Мы уже приготовились уезжать вместе со всеми жителями, но когда люди увидели, что в автобусе нет местного злодюги, сказали, что пока его не поймают, они никуда не поедут - он обчистит все дома. Я нашел его в соседней деревне, привез и посадил вместе со всеми - тогда люди успокоились.

«Мне подстригли волосы - и уровень радиации упал»

Сразу после командировки милиционера отправили в госпиталь: там проводили исследования московские ученые, а оттуда - в баню на санобработку, где с помощью куска хозяйственного мыла нужно было смыть с себя радиацию.

- В три часа дня мы туда попали и вышли к часу ночи - мылись, пока показания не уменьшатся. Мне подстригли волосы - и уровень радиации упал. А те, кто жил в зараженной зоне, так и не отмылись.

После эвакуации Юрий Гапоненко потерял голос, две недели не мог разговаривать. Сейчас знает - произошла атака йода, тогда этого никто не объяснил. Семью он перевез в Минск к родственникам, а сам остался работать в Хойниках - город уже был похож на военный полигон.

Позже Юрий Маркович, как и многие хойничане, собирался уехать подальше от зоны, нашел работу в Осиповичах. Но на рапорт о переводе ответили коротко: «Члены партии не покидают территорию. Мы остаемся - и вы остаетесь».

- Через год закончилось тем, что все начальники уехали, а мы остались, - говорит собеседник.

В Хойниках у Юрия выросло двое детей, а сейчас на его руках сидит маленькая внучка, разглядывая книжку с яркими картинками и невеселым названием «Чорнобиль».

- Мне хватило полтора дня, которые я провел в зоне. За них я получаю 15%-ную прибавку к пенсии.

Сейчас Юрий Марковича работает в Полесском государственном радиационно-экологическом заповеднике.

- Радиация никуда не улетучивается, а из одного вещества получается другое: например, в результате распада плутония получается радиоактивный америций, а его период полураспада - 430 лет. Чернобыльская авария полностью изменила всю мою жизнь.

ТОЛЬКО ЦИФРЫ

- Около 35% чернобыльских выпадений радионуклида цезий-137 пришлось на территорию Беларуси.

- Радиоактивному загрязнению уровнем более 37 кБк/м2 подверглось 23% территории республики площадью 46,45 тыс. км2.

- Всего с момента катастрофы на ЧАЭС выселили 471 деревню (295 - в Гомельской, 174 - в Могилевской и 2 в Брестской области), из них 75% жители Гомельской области.

- Были переселены более 137 тыс. человек, для которых построили около 66 тысяч квартир и домов усадебного типа в 239 поселках.

- Самостоятельно покинули территории радиоактивного загрязнения около 200 тысяч человек.

- Под медицинским наблюдением в республике находится более 1,4 млн человек, пострадавших от катастрофы, среди которых более 212 тыс. детей.

- Более 2400 деревень, поселков и городов, в которых проживают 1 млн. 141 тыс. 272 человека, сейчас находятся в зонах радиоактивного загрязнения. К 2056 году прогнозируется сокращение количества таких населенных пунктов до 1051.