Молитва и толерантность

На следующий день после расстрела посетителей гей-клуба в городе Орландо жители Торонто Лали Мохамед и Эль-Фарук Хаки прогуливались по городу. В районе улиц Church и Wellesley они заметили белого мужчину в футболке с антимусульманским лозунгом. «При чем здесь исламофобия, если они хотят нас убивать», — гласила надпись на его футболке. Другие прохожие не обращали никакого внимания на этого мужчину, шедшего по улице с улыбкой на лице.

В самом сердце района Торонто, именуемого гей-деревней, Мохамед и Хаки почувствовали себя приговоренными к «тихой казни». Они принадлежат к сообществу ЛГБТ, испытывающему нервную дрожь после массового убийства в Орландо, причиной которого стала гомофобия. Одновременно с этим они исповедуют ислам, подвергающийся жестким нападкам из-за радикальных взглядов убийцы.

Жуткая трагедия в Орландо бросает новые вызовы небольшой, но сплоченной общине мусульман-геев Канады. Предпринимаемые ими усилия вселяют надежду на расширение диалога, способствующего пониманию «носителей» двух идентичностей. Но эти же усилия делают мусульман-геев более уязвимыми для гомофобов и исламофобов, а этими настроениями город серьезно болен.

По статистике полиции Торонто, в 2015 году из 134 «преступлений ненависти» 40 процентов проявлений нетерпимости были выпадами в адрес ЛГБТ и мусульман. Если над представителями ЛГБТ нависает постоянная угроза нападения, то мусульмане чаще других подвергаются оскорблениям.

Мусульмане составляют восемь процентов населения Торонто, при этом в массовом сознании западного общества господствуют стереотипы, в соответствии с которыми мусульмане склонны к насилию, репрессиям и фанатизму. После каждого теракта со стрельбой мусульмане города Торонто нервно ожидают деталей, касающихся личности преступника, они чувствуют себя под ударом. Все это заставляет Эль-Фарука Хаки вспоминать строки Корана «испытание приносит облегчение».

«Хороший способ быть замеченными! — сокрушается Хаки. — Не думаю, что мусульманам-геям когда-то уделялось столько внимания, сколько сегодня. Мы прошли путь от «невидимых» к «очень видимым».

Хаки является основателем организации мусульман-геев Salaam, по образованию он юрист, специализирующийся на правах человека. Хаки выступал перед двухтысячной толпой на траурной церемонии по погибшим в Орландо, он получил многочисленные звонки от представителей прессы, просивших дать оценку случившемуся. В первые дни после расстрела у него даже не всегда хватало времени следить за новостями. Когда, наконец, обессиленный, он добрался до своей электронной почты, то в одной из записок нашел ссылку на статью с портретами погибших. И разрыдался.

Рахим Тоер испытал похожие чувства. Он находился в недельном отпуске в пансионате Parry Sound, когда сосед по палате в разговоре упомянул расстрел в Орландо. Первая мысль, пришедшая в голову Тоеру, была о том, что убийца мог быть мусульманином, после чего в течение нескольких часов он принципиально не смотрел новостные программы. «Я сейчас в таком состоянии, что даже физически ощущаю готовность дать отпор любым исламофобским заявлениям», — говорит он. С годами Рахим Тоер понял, что ощущение безопасности, характерное для части мусульман-геев, на самом деле является «зыбким». Он родился и вырос в Торонто, в возрасте 21 год обосновался в гей-деревне, которая казалась ему безопасным местом. Однако рост исламофобии внутри ЛГБТ-сообщества сегодня толкает его на поиски нового убежища.

Мусульмане-геи Торонто «взращивают» в городе пространство, где могут мирно сосуществовать обе их идентичности. Наиболее известным в этом смысле является мечеть Toronto Unity Mosque, где царит толерантность в отношение ЛГБТ и равенство полов. Эта мечеть стала «тихой гаванью» для мусульман-геев, не приемлющих некоторые постулаты традиционного вероучения, и для тех, кто не разделяет воинствующего атеизма других гей-сообществ.

«Это очень „доброе“ место, — говорит Лали Мохамед. — Иногда, сразу после молитвы, люди плачут. Я с радостью вижу, как с плеч наших людей как будто груз упал. Только здесь я могу быть до конца самим собой».

После расстрела в Орландо в прессе появились сообщения о том, что убийца (женатый мужчина и отец маленького ребенка) нередко заходил в тот самый гей-клуб, где позже совершит преступление, он также был активным посетителем сайтов гей-знакомств. Отец убийцы это отрицает, утверждая в интервью, что его сына мог привести в гнев вид целующейся однополой пары в Майами.

В свою очередь, мусульмане-геи говорят о разгуле гомофобии в исламском мире. Лали Мохамед считает ошибочным мнение, что мусульмане с нетрадиционной ориентацией вынуждены прилагать большие усилия для того, чтобы примирить свои идентичности, поскольку их воспитание было крайне суровым. «Мусульмане не монолитны, — говорит он. — Восприятие Ислама может быть очень разнообразным».

Мохамед осознал, что он гей, в возрасте 16 лет. До этого в мечети его учили тому, что гомосексуализм греховен. Имамы часто приводят в качестве иллюстрации эпизод Корана, повествующий о том, как города Содом и Гоморра были уничтожены пламенем. Некоторые религиозные мыслители толкуют гибель Содома и Гоморры как Божье наказание за гомосексуализм их обитателей.

Однако в любом языке есть много неопределенностей, открывающих возможности для интерпретаций, к такому выводу пришел Мохамед. Когда в возрасте 16 лет он впервые прочитал английский перевод Корана, то увидел в эпизоде с Содомом всего лишь осуждение насилия на сексуальной почве. «Я сразу же подумал, что это не про меня, — вспоминает Лали Мохамед. — И осознал, что могу спокойно жить, будучи геем и мусульманином одновременно».

Рахим Тоер признает, что попытки примирить веру и сексуальную ориентацию стоили ему усилий, однако помогла поддержка семьи. В 19 лет ему стало известно, что его старший брат посещает собрания ЛГБТ-организации своего студенческого кампуса, а значит, он мог быть союзником. Родители встретили сообщение о сексуальной ориентации сына более настороженно, опасаясь за его безопасность. «Со временем был достигнут большой прогресс, — говорит Тоер. — Мы с родителями часто собираемся на семейные ужины и по другим поводам, на эти встречи теперь приглашают не только меня, но и моего партнера». Тоер допускает, что после стрельбы в Орландо молодые мусульмане будут опасаться появляться на публике в одежде, выдающей их веру. Однако в Торонто налицо «прекрасные перемены» и это вселяет надежду, считает он.

За два дня до расстрела в Орландо более 170 человек собралось в салоне на улице Church Street для участия в ежегодном мусульманском ужине, который организует Эль-Фарук Хаки. Были приглашены представители всех гендеров и ориентаций, в нынешнем году треть собравшихся не идентифицировали себя как мусульмане. Трапеза началась с окуривания помещения благовониями. Эмигрировавший из Индонезии прихожанин мечети исполнял священную суфийскую музыку. «Будьте тем, кем вы являетесь, вас никто не станет осуждать и говорить, что с вами что-то не в порядке», — обратился к гостям Хаки. А через три дня он и Мохамед встретили на улице того самого мужчину, чью футболку украшал антиисламский лозунг.

«Мы знаем, что бывает после терактов, подобных тому, что прогремел в Орландо. Это всегда всплеск исламофобии. Всегда всплеск расизма. Надпись на футболке того мужчины служит для меня напоминанием о том, как много еще предстоит сделать», — говорит Лали Мохамед.

Алекс Мигдал (Alex Migdal) — корреспондент канадской газеты The Globe and Mail

Перевод Станислава Варыханова

Оригинал статьи