Псковские робинзоны: Горожане побежали из бетонных трущоб, заселяя землю русскую заново

Корреспонденты «КП» провели несколько дней в псковской глуши, в семейном поместье бывшего питерского программиста Владимира Речева и бывшего мерчендайзера Юлии. В их эко-поселении «Чистое небо» - уже 30 семей! А детишек здесь больше, чем взрослых.

ВЫМОРОЧЕННАЯ ЗЕМЛЯ

Мы немного разминулись с Владимиром, он уезжал из поместья куда-то по делам на своей старенькой «Ауди-80», оставшейся от той эпохи, когда машины делали почти вечными и ремонтопригодными. Не одноразовыми «трехлетками», с сознательно заниженным качеством – чтобы люди чаще меняли машины, обеспечивая автозаводам стабильный сбыт. Договариваясь о визите, я написал Владимиру, что сам принципиально езжу на «японке» конца 90-х годов, и эта деталь, как мне показалось, стала пропуском в этот суровый рай.

При этом, дом семьи Речевых, оказался на вид какой-то совсем западный – панорамные окна в пол, терраса вместо сеней или завалинки… Мы ждем хозяев за длинным столом – он весь заставлен пакетами с семенами, на лотках сушатся травы. У моих ног сидит огромный пес, присматривает за гостями. Милостливо разрешил снять слепня с загривка и почесать за ухом. Я еще не знал, что вся детвора в поселении катается на этой грозной собаке верхом, и был крайне деликатен.

Сотовая связь здесь не работает. Зато вайфай молотит, как в Москве, наТверской. У точки доступа не было пароля – кто в этой глуши будет подключаться к чужому Интернету? Тишина такая, что казалось - мы последние люди на Земле. Но, я ошибался – за перелесками и холмами скрывались десятки домов, вот только участки у них огромные – от четырех, до десяти гектаров. Сосед не заглядывал соседу через забор, соседей здесь проще позвать через чат поселения или по Скайпу.

Я ковырялся в планшете, пытался найти свой старый, десятилетней давности, репортаж из Псковской области. Про матерей, едущих рожать в Прибалтике – там выше «детские», про российских призывников, идущих служить туда же - вНАТО, про самые дешевые в России квартиры именно на псковщине – по три-пять тысяч долларов. Помню, как вернулся в Москву с тяжелым сердцем, казалось, что эти вымороченные псковские земли никому уже не нужны даже даром. И никто их не спасет.

Но все управилось по иному.

ПИКНИК КРУГЛЫЙ ГОД

Владимир оказался больше похожим на олдового хиппи, чем на программиста. Его истинную сущность выдавали только руки с железными мышцами высушенными тяжелой ежедневной работой. Ее результаты прятались не в файлах и папках-скоросшивателях. Насколько хватало глаза, до самой окраины леса вдаль уходили какие-то грядки, аллеи саженцев, дренажные канавы и кучи хвороста: следы расчистки некогда одичавшей земли.

Юля принесла нам кувшин с ключевой водой и термос с иван-чаем. За ней, держась за длинную юбку, неотступно следовал бесштанный белоголовый мальчонка – он родился уже здесь, в поместье.

Мы разговариваем, и в начале мой собеседник насторожен и сух. Я все-таки пришелец из прошлого, от которого эти люди отказались. Причем, через тяготы и лишения.

Владимир рассказывает, как пустел этот край. Сначала – коллективизация. Потом война – через эти места, проходила 60-километровая «антипартизанская полоса отчуждения», в которой немцы пожгли все деревни. Потом было послевоенное укрупнение «неперспективных поселений», статус «зоны рискованного земледелия»…

- Все дело в людях. А земля ни в чем не виновата, какая бы власть не была, земля все та же - говорит мне Владимир и мысль эта им выстрадана:

- Когда расчищали участки, находили остатки огромных фундаментов – значит жили тут люди, и жили хорошо! У меня знакомый переселился в умирающую деревню, где местные кроме картошки ничего не сажали. И были уверены, что так было всегда. Переубедить их невозможно – север, суглинок, песок. Мы за репой ездим в Беларусь. На Руси перестали репу выращивать! А у этого переселенца растет все. Вообще все! У местных просто естественный отбор шел десятки лет в обратную сторону – все смышленые, деловые – бежали в города.

- Меня поразила такая деталь – вы посадили деревья, целую плантацию! И я подумал, это Знак - люди пришли навсегда. Как вышло, что вы сюда переселились?

- У меня удаленная работа, я программирую, поэтому мне все равно где жить. Кто-то в Индию уезжает, на пляже работает. Мне не нравилось, что в городе невозможно изменить среду под себя. Есть, конечно, активисты-любители, которые борются за велодорожки, за раздельный сбор мусора… Не думаю, что это разумно. В городе даже свой двор бессмысленно облагораживать. Можно посадить деревья, но дети, скорее всего будут жить на другом конце города. А я умру и все. Это удручало. И я подумал, что лучше жить на природе и раз в месяц ездить в город в театр, чем жить в городе и раз в месяц ездить на шашлыки.

ПОМЕСТЬЕ ПО ЦЕНЕ ПАРКОВКИ

Разумеется, первый год Владимиру и Юле было тяжело. В «Чистом небе» тогда жили всего четыре семьи. Электричества не было. За то был выбор – остаться зимовать или отступиться, уехать? Не было гарантий, что в морозы генератор будет запускаться. Скинулись с соседями и проложили двухкилометровый кабель к розетке в доме последнего местного жителя. Спрашиваю, немного ехидно:

- Но ведь отговаривали родственники: съедят волки, завалит снегом, заболеете и умрете, а врачи не приедут? Было такое?

- Конечно! И до сих пор это слышим. Родители в основном говорили, что нам будет скучно – нет театров например. При этом, они сами в театр ходили лет пять назад. Мы и сами понимали как это сложно – взять, и поселиться в лесу людям с городскими привычками.

- Пришлось в себе что-то ломать?

- Нет, но удивляться приходилось. Поразило, что в одиночку, не особо напрягаясь, можно построить себе за лето дом. Я ехал сюда и думал, что дом нам построят какие-то специально-обученные люди, потому что это жутко сложно. И оказалось, что вполне самому можно. Я понял, что у многих городских людей, есть страх с детства – это невозможно, это опасно. А на самом деле, берешь и делаешь.

- У меня брат так плитку клал. Послушал, какие цены ему заряжали строители, и сказал сам себе: «у меня два высших образования, неужели я плитку не положу?». «Покурил» Интернет и положил.

- С Интернетом у нас сложно было в первое время. Поднимали на дерево модем в баночке от майонеза, чтобы не намок. Потом поняли, что можно было сделать быстрее и дешевле… Но так тоже хорошо.

- Во сколько вам обошлось поместье?

- 180 тысяч рублей за четыре гектара земли, и 250 тысяч - за дом.

Переварив услышанное, совершаю сеанс саморазоблачения:

- Я столько отдал за парковочное место даже не в Москве, а в Подмосковье. Для понимания – это такой прямоугольник на асфальте, нарисованный краской и цифра 79 в середине.

Владимир и Юлия хохочут. Действительно, смешно.

КОЛХОЗ — ДЕЛО ДОБРОВОЛЬНОЕ

Володя с сыном идут боронить родную землю, Юля готовит капустную рассаду. Потом меняет лотки в сушилке для трав, включает в лесопитомнике полив, и уходит варить обед. Я берусь за косу и через 15 минут, обессилев, меняю ее на электротриммер. Как ни странно, но электричество в поместье, совершенно официально, провели всего за 550 рублей.

Я не поверил, сначала, помня о мытарствах знакомых подмосковных дачников. Но, как видите, кое-где в провинции по-другому. Это факт. Володя замечает: «Ни один, даже самый упертый беглец от цивилизации, не откажется от электричества за такую сумму. Я таких не встречал».

В итоге сейчас, на карте России уже свыше 300 «родовых усадьб» и новые появляются чуть не каждую неделю.

За обедом (домашний хлеб, домашняя горчица, щавелевый суп, чай) Володя так объясняет это явление:

- Это известная тема, называется «рурализация». Контртренд, обратный урбанизации. Легко объяснить, почему так получилось. Пропали логистические проблемы. Машины стали дешевыми, а дороги неплохими. Исчезла информационная изоляция – благодаря Интернету. Еще лет десять назад, сюда могли уехать только отъявленные отшельники. А большинству людей важно, чтобы была связь с другими человеками.

По его словам, на Западе переселение началось значительно раньше. Но там - поселения-коммуны, с одним общим делом. А в России система другая:

- У нас, скорее «содружество хуторов». Вот смотри, как это работает. Часть своих коз мы отдали соседу, у него большое хозяйство. Рациональнее поддержать его рублем и помочь на сенокосе. А мы решили — все силы бросить на лесопитомник.

- У вас все равно получилась кооперация, ненавистное слово “колхоз”…

- Да. Но этого не было на первых порах. Люди просто приехали жить на природе, в покое, рядом - единомышленники. Строились, заводили детишек, но мало кто обеспечивал себя едой. У многих - источники дохода на стороне, и взаимодействия не было. Ну, собраться на праздник или поиграть в волейбол... Практика показывает, что когда в поселении больше пяти человек, единогласное решение уже сложно получить.

- А у вас как?

- У нас другая проблема. Земля в частной собственности, а не в долевой. Заставить кого-то что-то исполнять невозможно. Это не работает. Мы придумали инициативные группы. Нам нужен был пирс на озере - мы собрались группой 15 семей, скинулись и построили. Пусть тот кто не участвовал пользуется, но общается со своей совестью при этом.

Все только добровольно! И всегда участвует больше людей, чем планировалось. А обязаловка, она отталкивает!

Мы взяли удочку и ушли на общественный пирс. Он оказался сделанным на совесть, метров в двадцать, со стулом, чтобы сидя удить рыбу или смотреть на закат. Рядом, на волнах качалась новенькая лодка-плоскодонка... А я думал, люди еще в прошлом веке разучились их делать.

ТУРИСТЫ В ПЕРВОМ ПОКОЛЕНИИ

На вечер, перед сумерками, у нас был запланирован «коммерческий» сбор иван-чая. Юлия и Владимир фасуют его по пакетам и продают через какие-то сети экологически-чистых продуктов. Владимир хочет завязать с программированием и полностью жить с земли. Для этого посадил аллею кленов, лучших медоносов – мечтает о пасеке. Мечтает и ждет, когда лесопитомник даст первую прибыль, но до этого еще лет пять-десять. По пути, заглянули к соседям. Андрей, крепкий мужик, копал землю на своем огороде и лицо его светилось полным удовлетворением от происходящего вокруг. Изобразить такое специально невозможно. Андрей оказался первопоселенцем, он приехал сюда еще десять лет назад, выдержал годы одиночества, а потом вокруг наросли хутора единомышленников. Здесь все равны, но чувствуется, что Андрей – авторитет. Два высших образования, на закате СССР повоевал в Афгане, четверо детей, и не очень понятный для горожанина взгляд на жизнь:

- Меня с детства тянуло к земле. Вырос я в Питере, смотрел на эти многоэтажные здания, и думал, что люди не должны так жить. Когда столько пустой земли на Руси. А мы в таких конурках бетонных сидим, бьемся в них. Накручивал я себя долго. О детях думал. Вот здесь у меня трое и родилось, в бане. Сам принял роды. И растут они на свободе, их не выгуливают среди камней и запретов. Вот вы говорите, «вымирают деревни», «пустеет земля». А ведь очень просто все повернуть назад. Сами селитесь на земле, зовете людей, они приезжают и вот – все вокруг ожило. И еще одно условие – красиво нужно делать вокруг себя.

У Андрея, действительно, все вокруг красиво. И дом – огромный сруб, и жена, и вид на озеро прямо от крыльца, и детки.

Андрей не видит никаких проблем с будущим детей. Во-первых, соседских вокруг столько, что впору детсад открывать. Начальное образование получат дома, экстернатом. А потом – по грейдеру, в учебный год, автобус желтый бегает два раза в день. И как заметил Андрей на прощание: «Я половину жизни учился, и куда пришел? Туда, где красиво. И если они захотят уехать – пусть, все равно вернутся».

Утром меня разбудило осторожное звяканье умывальника. Наголо бритый мужчина вытерся полотенцем и помахал мне рукой. Я вылез из палатки – знакомиться. Вместо кофе разлили воды по стаканам – за знакомство. Дима Русаков оказался бизнес-программистом из одной очень известной западной финансовой компании. Приехал сюда волонтером. Юля и Владимир приглашают к себе помощников. Это потенциальные переселенцы, которые пытаются понять – смогут ли они вообще так жить? Хозяева дают им палатки, вайфай и питание, а гости – свои руки для не слишком изнурительной работы. Судя по пустым палаткам, стоящим в поле, здесь бывают волонтерские аншлаги.

- Я ночью приехал на поезде, - объяснил мне тезка.

- Издалека приехал?

- Из Лондона. Это город такой, в Великобритании. На земле хочу жить.

- ?

- Вот и менты псковские на вокзале тоже очень удивились. Посмотрели мой британский паспорт и сказали – «иди, турЫст, удачи».

СПРАВКА "КП"

Всего, по данным портала «poselenia.ru», в России 328 «родовых поместий», «общин» и «эко-поселений» и около сотни – в бывших союзных республиках. Фактически, их больше – не все захотели передавать свои данные базу поселений, кто-то принципиально не имеет сайтов в интернете, не желая никак связываться с современной цивилизацией. Общины обособлены духовно и идеологически, что не мешает им проводить совместные слеты и устанавливать дружеские связи.

ВЗГЛЯД С 6-го ЭТАЖА

Чтоб мир не рухнул

Как показывает практика, города могут расширяться до бесконечности, вбирая в себя все вокруг и образуя совершенно уродливые агломерации, где реальное, а не рекламное «качество жизни», стремится к нолю. Или вообще, к каким-то отрицательным значениям, как в 25-миллионном Каире.

Но мир наш давно бы рухнул, если бы в нем не было системы противовесов, поэтому, одновременно с урбанизацией, возник обратный и естественный антропоток. Он, кстати, и снял извечный дискуссионный вопрос – «как нам заселить пустеющую русскую провинцию»? А никак. Нужно просто не мешать бывшим горожанам, которые хотят жить на земле.

Им даже помощи не требуется, они изначально привыкли рассчитывать сами на себя. Им не нужны дотации и пособия. Эти люди своим переездом уже автоматически отказались от наследия Древнего Рима - инфантильности среднего горожанина и разных «социально-приемлемых форм милостыни» процветающих в мегаполисах.

Нет электричества? Соберем автономную станцию из солнечных панелей, ветряка, генератора и аккумуляторов. Провели электричество – спасибо, будем за него платить, ибо каждый труд должен оплачиваться. Два раза в год чистят и разравнивают грейдер – хорошо. Не будут чистить, сами мужики что-то придумают – наймут трактор и выгладят дорогу привязанным к нему бетонным столбом.

Что будет дальше? Дети этих мужиков неизбежно потянутся в города – для равновесия.

Но вместе с техническим прогрессом из городов все в больших количествах люди будут тянуться на землю.

Чтобы мир не рухнул.