Август-1991

К августу 1991 года в СССР складывалась чрезвычайная ситуация...

Сподручники и наследники Рейгана

Леонид ИВАШОВ,

генерал-полковник, доктор исторических наук, президент Академии геополитических проблем:

– К августу 1991 года в СССР складывалась чрезвычайная ситуация. Страна становилась неуправляемой, катилась к распаду и катастрофе. В такой обстановке нужна была консолидация здоровых сил, но этого можно было достичь лишь на основе глубокого анализа международного положения СССР, осознания внутренней политики, чтобы выработать чёткий и всесторонний проект выхода из кризиса.

Необходимо было постепенно возвращать весь тогдашний ход жизни в русло законности и не бояться навязывать либеральной части общества, которая работала на дестабилизацию, исполнение законодательства. Обязательно требовалось проявить твёрдость и последовательность в принятии решений стратегического характера. И конечно, следовало начинать фундаментальную разработку новой теории развития социализма, к чему только приступал Ю.В. Андропов.

Однако к тому моменту уже прозвучало горбачёвское «разрешено всё, что не запрещено законом». Это был явный и недвусмысленный сигнал: творите что хотите.

Отвергалась общепринятая мораль, отвергались устоявшиеся в народе традиции, раскручивалась вседозволенность. Кроме того, повели атаку на структуры, которые были опорой, фундаментом государства. Прежде всего это КГБ. Он атаковался либеральными СМИ и либеральными силами, как и вся правоохранительная система, армия и партийная система управления. Били точно и усердно по тем опорам, которые государство держат.

На международной арене трио Горбачёв, Яковлев, Шеварднадзе сдавало все позиции Советского Союза лишь с одной целью (особенно в этом выделялся Горбачёв) – понравиться Западу. И это было там понято. На Западе, страна за страной, Горбачёва приветствуют и поощряют, дают Нобелевскую премию, его книги издают, покупая их и выплачивая гонорары за многомиллионные тиражи, получает огромные взятки Шеварднадзе в виде выплат за несуществующие премии…

В такой обстановке честными людьми, людьми, которые не имели никакой личной корысти, была предпринята отчаянная попытка спасти государство. Во главе встал В.А. Крючков, председатель КГБ, в группу вошли всем известные «члены ГКЧП». Но специалистов по выводу страны из такого рода кризиса и специалистов даже по организации государственного переворота и отстранения президента там не было. В связи со всем этим не было чёткого плана действий. Всё дело было провалено из-за абсолютной неорганизованности.

Метод должен был быть совершенно иным, что выявилось позднее. По крайней мере, танки не нужно было вводить, а нужно было созывать съезд народных депутатов СССР, на котором следовало обрисовать ситуацию и добиваться отстранения Горбачёва. Ошибкой стало также то, что все беды члены ГКЧП видели только в Горбачёве. Мол, его отстранение позволит вывести страну из кризиса.

Если смотреть с позиций сегодняшнего дня и уже известных фактов, то нужно иметь в виду следующее. В начале 80-х годов, в период вступления на пост президента США Р. Рейгана директором ЦРУ Кейси была предложена программа, по сути дела, развала Советского Союза. Она вскоре стала известна Ю.В. Андропову, разведка наша добыла сведения в сентябре 1983 года. В программе говорилось, что учёные США предсказывают в начале двухтысячных годов космофизическую катастрофу на планете Земля. Материк Америка будет вообще затоплен, а в наилучшем положении останутся огромные территории СССР. В том числе и на основе этого 70-страничного доклада была принята десятилетняя программа по развалу СССР и освобождению его территорий для последующего переселения американцев. Вот с этого всё начиналось. А дальше шла стратегия, как всё делать.

Элементы этой стратегии, с которыми мне довелось в начале 90-х годов ознакомиться, о многом говорили. Например, констатировалось, что слабыми звеньями СССР являются монополия на торговлю и фиксированные цены, разный социальный уровень населения национальных республик, зависимость экономики СССР от нефти и газа. Речь шла также о нарушениях прав человека, диктатуре компартии и так далее. На этих направлениях была потом сосредоточена плановая и выверенная работа спецслужб и так называемых неправительственных организаций. На программу «разрушения коммунизма», как они её называли, было выделено более десяти миллиардов тех, ещё весомых, долларов.

К сожалению, противостоять реализации этой программы не удалось, хотя Андропов и давал в связи с ней поручения. С приходом Горбачёва противодействию программе американцев не уделялось никакого внимания.

Сегодня можно уверенно говорить, что нашим противником реализовывалась целенаправленная программа по дестабилизации и разрушению СССР как страны и государства. Это очень важно для понимания нынешней ситуации в России. Надо ясно видеть, что всё происходящее на Ближнем Востоке или всплески насилия в Европе – это не просто хаотичные случаи, не действия одиночек, а спланированные операции мощных спецслужб и финансового капитала. Это скоординированный и хорошо оплачиваемый процесс геополитического противостояния.

Кроме того, следует оценить опыт ГКЧП как неудачный, который нельзя применять в нынешней ситуации. Нужна комплексная системная работа по выводу страны из социально-экономического кризиса, который обязательно приведёт, если из него не выйти, к кризису политическому.

Что тогда защищали?

Леонид РОШАЛЬ,

президент Национальной медицинской палаты, директор НИИ неотложной детской хирургии и травматологии:

– Тот день не забыть никогда. Я был на работе, когда узнал, что вокруг Белого дома собираются демонстранты, сторонники Ельцина. По какому сценарию будут развиваться события, никто не знал. Позиции организаторов здравоохранения Москвы не было… Это вселяло беспокойство: что будет, если начнётся стрельба? Кто окажет помощь?..

Я решил идти к Белому дому. Не потому, что был за Ельцина или за Горбачёва. Думал о последствиях возможного штурма. Наверняка появятся раненые, кто-то же должен помочь им. Попросил операционных сестёр положить в коробку инструменты, перекись водорода, йод, бинты и т.д. У меня были «Жигули» первого выпуска. Сел за руль и поехал к Белому дому, но быстро понял: на машине к нужному месту не добраться. Всё перекрыто. Бросил «Жигули» на Садовом кольце, забыв даже их закрыть. С коробкой пошёл к Белому дому.

Всё вокруг напоминало развороченный улей. Народ строил баррикады. Вход в здание был свободен. Я вошёл и стал искать врачей. Оказалось, что здесь собрались почти тысяча медиков – медсёстры, врачи разных специальностей. Так получилось, что я стал председателем координационного совета защитников Белого дома. По всем четырём углам мы поставили медицинские пункты, на первом этаже организовали операционную. Крупный медицинский центр создали по соседству, в доме, где сейчас находится бюро пропусков. Все работали с огромным энтузиазмом. Кто-то ночью вспомнил: нужны кислородные баллоны. Вскоре нашли три-четыре баллона, перенесли их в операционную. Разложили инструменты, перевязочный материал… Периодически обходили все медицинские пункты, выясняли, чем помочь, и по возможности помогали.

Все готовились к штурму. Незнакомые люди приносили питание, воду. Весёлости было мало, но энтузиазм народа ощущался огромный. «Сарафанное радио» передавало новости – что делается в Москве, в мире. Помню, в полуподвале заработала радиостанция, а потом около 12 часов ночи по громкой связи объявили: к Белому дому идут танки. У окон встали молодые ребята, полностью экипированные, с автоматами в руках. Некоторые звонили домой – прощались с близкими.

Медленно шли минуты. Десять. Двадцать. Час… Атаки не было. Народ всё прибывал. К утру стало понятно: штурма не будет.

Как Ельцин выступал на танке, я не видел. Видел лишь людской водоворот во дворе Белого дома. Когда всё закончилось, пошёл искать свою машину. К моему удивлению, она стояла открытой, на том же месте, где я её бросил.

…Позднее начался какой-то нездоровый ажиотаж с награждением участников защиты Белого дома. Была какая-то гнусная заметка по этому поводу в «Известиях». Мне пришлось резко ответить через эту же газету: люди собрались вокруг Белого дома не за наградами. Но я всё же подготовил для Минздрава такой список медиков. Назвал фамилии тех, кого знал. В отдельном письме попросил меня не награждать и официально отказался от награды. Однако я попал во второй список, который составило правительство Москвы. Лужков настоял, чтобы я взял награду – медаль «Защитника свободной России».

…Четверть века. Сегодня я уверен: многие из тех, кто был у Белого дома, встал на его защиту, и не предполагали, какими лихими окажутся 90-е и последующие годы. Есть над чем задуматься.

Оценивать без эмоций

Игорь КЕФЕЛИ,

доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой Балтийского государственного технического университета «Военмех» им. Д.Ф. Устинова (Санкт-Петербург):

– Помнится, в те дни я перечитывал роман В. Богомолова «В августе сорок четвёртого» (это было простое совпадение) и, переживая происходящее, искренне верил в правомерность действий ГКЧП по сохранению социалистического строя, но, увы…

В наши дни осмысливать и оценивать события четвертьвековой давности надо геополитическими категориями. Это и «геополитическая катастрофа века» – крушение Советского Союза (о ней заявил ещё в 2005 году президент Путин в Послании Федеральному Собранию), и «геополитическое давление», в качестве которого ныне особо зримо используются большой спорт (например, предстоящий в РФ чемпионат мира по футболу) и олимпийское движение.

Недавно Г. Киссинджер заявил, что для России «безопасность всегда будет иметь геополитическое и правовое измерение». Верное замечание, и поэтому геополитические интересы и правовая, нравственно-этическая составляющая нашей жизни должны быть связаны в единую концепцию.

Всё более настойчиво высказываются идеи о закате Большой Европы и восхождении Большой Евразии, западный фланг которой занимает Россия.

Всё это наблюдается уже в виде реальных процессов. В этом же категориальном ряду находит место идея о наступлении новой геополитической эпохи, идущей (на фоне четвёртой технологической революции) на смену Беловежской геополитической эпохе.

В этой объективной геополитической диалектике надо разбираться, не поддаваясь излишним эмоциям и пристрастиям. Однако, разумом понимая историческую неизбежность, сердцем переживаешь за то ушедшее в небытие, что было создано нашим народом в советское время.