18 «Агрогулаг» или вольный хлебопашец?
В далёкие годы перестройки пресса вовсю мусолила вопрос: кто способен накормить народ? Какого типа сельхозпроизводитель? На рубеже 80-х и 90-х годов объявили, что колхозы и совхозы – это «АгроГУЛАГ», и его надо немедленно уничтожить. А землю раздать бывшим колхозникам-совхозникам как вольным хлебопашцам. И они станут процветать, завалив прилавки дешёвой и качественной продукцией. Народолюбивая интеллигенция, по своему обычаю, активно подзуживала, проклинала коллективизацию, ратовала за частного пахаря.
Разрушение совхозов-колхозов было идеологическим демаршем, а не хозяйственным. Николай Бердяев говорил когда-то, что русский интеллигент любит превращать любой практический вопрос в идеологический. Это часто приводит к трагическим последствиям. Их мы вкусили полной пригоршней. Не слишком передовое, но всё-таки современное советское сельское хозяйство при переводе на капиталистические рельсы рухнуло.
Когда наша семья 12 лет назад приобрела в Сальской степи два бывших совхоза, умученные «эффективным собственником», я поняла, что такое разруха в прямом – физическом смысле слова.
За четверть века, прошедших с роспуска «АгроГУЛАГа», аграрный сектор в основном восстановился. Но отмечу, что рост сельхозпроизводства, которым нынче модно гордиться, – это рост восстановительный. Даже по зерну мы пока не превысили показатели РСФСР. В 2015-м собрали 104,3 млн. т, а в 1971-м – 107,4. По сахарной свёкле мы на уровне 1989 года, по мясу – 1987-го, по молоку – и вовсе 1957-го, по яйцам – 1982-го. Уж не говорю о производстве шерсти – тут мы на уровне… 1922 года (данные Московского экономического форума – 2016).
Так вот надо наконец дать себе отчёт, как должно быть организовано наше сельское хозяйство, что более производительно, имеет больше перспектив, на какой тип хозяйства государству делать ставку.
Какие есть на селе сегодня? Вот они:
1) фермеры;
2) бывшие колхозы-совхозы, принадлежащие ныне частникам;
3) агрохолдинги, т.е. крупные капиталистические хозяйства.
Уходящая натура
С перестроечных времён принято превозносить фермеров. На мой же взгляд, идеологически выдержанные фермерские хозяйства бесперспективны. Они устарели ещё до рождения. Неслучайно почти все дети фермеров не желают продолжать дело родителей (то же происходит и в богатых европейских странах).
В нашей местности у фермеров примерно от 200 до 1000 га. Процветания особого нет, хотя что-то зарабатывают. При этом замечено: фермеры-животноводы бесстыдно воруют корма у больших хозяйств. Как в совхозе когда-то тырили, так и сегодня; на охрану тратится немало денег. Иногда фермеры вообще не затрудняются никакой регистрацией – ведут формально личное подсобное хозяйство, разводят скот. Но каким образом? Земли у них нет. Формально нет, но «всё вокруг колхозное, всё вокруг моё». Потравы, прямое воровство – дело обыкновенное. Выпустить стадо на чужую озимь – раз плюнуть.
Пора признать очевидное: умиляющие интеллигентов «коровки-овечки, взлелеянные рачительной хозяйской рукой», вся эта идиллия — базируется на ворованных кормах. Не будь рядом невольного «донора» (тогда корма нужно было бы покупать на рынке), не было бы никакого «домашнего животноводства». Оно стало бы товарно невыгодным. То есть было бы, но именно домашним – в размере своего потребления.
Отсюда, между прочим, у правительства в прошлом сентябре родилась идея ограничить количество скота на личном подворье, что вызвало такую бурю возмущения, что больше об этом и не поминали. А по сути речь шла лишь о выводе бизнеса из тени.
Вообще семейные фермы во всём мире уходят в прошлое: земли небольших фермеров скупаются крупными хозяйствами. Проезжая по самой процветающей области Италии – Венето, – среди идеально ухоженных полей то там, то тут видишь живописные кирпичные развалины, увитые плющом, словно на картинах эпохи романтизма. Это бывшие фермерские дома, брошенные владельцами. Фермеры разоряются или прекращают деятельность и продают угодья крупным собственникам. Жалко, но такова логика конкуренции, технологии, логика капитализма, если угодно.
Неприятной особенностью фермеров у нас является то, что в местной «социалке» и инфраструктуре они не участвуют: районной администрации легче и удобнее иметь дело с «крупняком». И жизнь у нас по-прежнему теплится вокруг производственных ячеек – заводов, совхозов. Именно они прежде шефствовали над школами, чинили дороги, чего только не делали… Фермер же создать и поддерживать жизнь села не может, нет у него на это сил. Значит, жизнь будет дичать, и дети фермера в этой дикости жить не будут, да уже не живут. Это не Италия, где рядом с любой фермой – город.
Бывшие
Так или иначе, со скрипом, эту задачу выполняет второй тип хозяйства – бывшие колхозы-совхозы, изрядно обедневшие, приватизированные, перепроданные не по разу, обкромсанные, но живущие и работающие – в разной степени успешно. Сегодня они принадлежат частным хозяевам. Есть довольно процветающие, есть кое-как перебивающиеся. Никакого особого прогресса, роста производительности сравнительно с советскими временами нет. Однако в нашем Сальском районе именно они составляют основу экономики, платят налоги, на своих плечах держат всю подчас убогую «социалку». А кто ещё будет этим заниматься?
Положительная сторона такого типа хозяйства – оно так или иначе поддерживает жизнь поселения, даёт работу, платит зарплату. Но прорывов, инноваций ждать трудно: велик груз всяких-разных привычек. Например, трудно уволить ненужных или даже вредных работников: все повязаны дружескими, родственными узами, все всех прикрывают… В целом ресурс хозяйства распыляется, частично растаскивается. Руководители всех уровней, за редким исключением, получают откаты от поставщиков, и это важнейшая статья их дохода. В результате бывает так: вокруг хозяйства иной раз кормится масса народа, а показывается отсутствие прибыли. Иногда она и подлинно отсутствует – во всяком случае, не доходит до хозяев.
В некотором смысле это даже неплохо: кормится же народ так или иначе (если не подходить к делу ни моралистически, ни юридически – только житейски и экономически). Нужно же народу где-то кормиться! Но плохо то, что при такой модели нет ощутимого прогресса – лишь поддержание сносного уровня. Есть пораженческое слово «выживать»: вот они часто именно выживают. Плохо и то, что при таком положении на село не идёт должного количества инвестиций: инвестор ведь смотрит на прибыльность хозяйства. А если прибыльность не показывают – он не будет инвестировать.
Когда у нас спрашивают, в чём главные трудности, отвечаем: кадры. Даже не дешёвые кредиты, не господдержка, – кадры. И управленцы, и специалисты. Впрочем, это проблема всей российской жизни. Найти хорошего агронома, а паче того – директора хозяйства – редкостная удача. Страшно вот что: уходит старое поколение специалистов-сельхозников, а смена… М-да, жидковатая смена. Государство обязано, наконец, закрыв 9/10 всех финансово-культурологических университетов, буквально вытолкнуть молодёжь в реальный сектор. Надо показать, что сельское хозяйство – это доходно, интересно, амбициозно, модно…
Лишние люди
Наиболее передовые в технико-экономическом смысле хозяйства – это агрохолдинги. У них лучше техника, они используют более передовые методы работы. Обычно у агрохолдингов пришлые хозяева: банки, просто богатые люди. Они способны сделать одномоментную большую инвестицию.
Вроде это неплохо. Но считать их решением вопроса я бы не стала. Прежде всего из-за того, что они видали в гробу землю и всё, что с ней связано. Их интересует прибыль. Поэтому почва порою выпахивается до космической пыли. Так, например, происходит, когда постоянно сеют подсолнечник или вообще не соблюдают севообороты. Говорите, в велемудрой Европе севооборотам не придаётся такого значения? Отчасти так, но там вносят в десятки раз больше удобрений и используют агрохимию.
Но и это ещё не всё. Агрохолдингам не нужно сельское население. Им порою хватает несколько десятков людей. Остальные увольняются. В ответ селяне иногда жгут передовую импортную технику…
Поддерживать жизнь всех жителей деревни – не в интересах агрохолдингов. Не потому, что они злые, а просто они – капиталисты. Техника сегодня производительна, так что селяне часто – лишние. Вот это – неустранимая обратная сторона прогрессивных и инновационных технологий. При этом не надо думать, что агрохолдинги прекрасно управляются: они страшно забюрократизированы, как многие крупные образования.
Кто же скажет всемогущее слово «вперёд»?
Часто можно слышать, что были бы прекрасны кооперативы фермеров – то есть, по сути, колхозы – как добровольные объединения тружеников. Но у нас очень трудно идёт объединение снизу. Мешают всеобщая подозрительность и привычка к «кидалову». Наш народ плохо пока умеет самоорганизовываться. А на юге России, в самых урожайных местах, психология и вовсе кулацкая.
Пока главным производителем являются большие хозяйства – бывшие совхозы и агрохолдинги. Возлагать особые надежды на индивидуального хозяина я бы не стала.
Решение проблемы сельского хозяйства, как мне кажется, лежит вообще за его пределами; во всяком случае, за пределами хозяйств. Организующими центрами отрасли должны стать крупные переработчики сельхозпродукции. Они должны давать задания сельхозпроизводителям – неважно, какого размера и формы собственности. Когда-то, помню, прогрессисты стебались, что-де из райкома шлют указивки колхозу, что и когда сеять. Надо-де перестать командовать мужиком: он сам всё знает. Эх, хоть бы нами кто покомандовал! А потом забрал урожай по заранее фиксированным ценам.
Аграрии не должны заботиться о сбыте и в идеале не должны придумывать, что им сажать, – у них и так забот хватает. Крупный переработчик должен объявить, положим, в начале года, что покупает такую-то продукцию по такой-то цене. Хорошо бы он предоставил семена и агрономическое сопровождение, а потом забрал произведённое. Переработка продукции должна вестись подлинно крупными операторами, которые способны на равных говорить с сетями супермаркетов. Этого не могут делать ни фермеры, ни более крупные хозяйства: сети их просто подминают. И это естественно: в экономике равноправно общаются операторы сходной величины. Таким образом – схематически – устроен агропромышленный комплекс США, самый передовой в мире. Там фермеры – это практически наёмные работники корпораций на аутсорсинге, а вовсе не те, кто производит, что хочет, и продаёт, куда сам знает.
Осенью 2014 года вдруг возникли на самом высоком уровне разговоры о создании «логистических центров», куда производители вроде как будут свозить плоды своего труда. Потом всё это сошло на нет, но у меня есть догадка, что исходно мысль была именно об этом – о создании крупных переработчиков, которые будут организовывать весь процесс. Это насущно, и тут без умного вмешательства государства не обойтись.
Сальский район Ростовской области, станица Степной Курган
Опубликовано в ЛГ, в последнем номере